Пластуны Его Величества

Причина подобной щедрости была простой – Абдул удостоился повторного посещения. На этот раз за нападение на соседей ему сразу выдали аж дюжину винтовок, неслыханная дотоле щедрость, как ни крути, да в придачу к каждой – по полсотни патрон, и еще изрядный запас пороха и свинца для кремневых ружей. Но и взамен потребовали более энергичных действий, включая обязательный прорыв в селение аминов.

Оружие хитчи, разумеется, взяли, нападение осуществили, и лишь сильно рисковать не думали. Действовали по привычке. Напал, схватил, что успел, если же получил отпор, то отходи прочь.

Войны на полное уничтожение в горах не знали.

– Даже раненых новых нет, – изумленно покачал головой отец Александр, добравшись до профессора. – Скверно стреляют.

– Далеко, – словно извиняясь за промахи нападавших, пробормотал Мюллер. – Да и темновато.

Опровергая его слова, небо на востоке, наконец, окрасилось розовым, а затем из-за горы медленно выполз краешек солнца.

Салютовать ему никто не спешил.

Глава тринадцатая

– Что делать будем? – возбужденно спросил Бестужев.

Коней оставили в крохотной ложбинке под присмотром Миши и освобожденных из плена аминов, а сами скрытно подобрались налетчикам в тыл. Сделать это было на изумление легко. Служба у хитчей не неслась, и заметить обход противник мог разве что случайно, если кто нечаянно оглянется назад.

Отдавать приказ Кречетов не спешил. Восемь винтовок, если считать Кангара, могли породить у ничего не подозревавших разбойников панику, а могли лишь спровоцировать ответный удар. Все-таки, нападавших было настолько больше подошедшего отряда, что перестрелять их всех было нереально. Рисковать же судьбой экспедиции полковник не имел права.

– Если бы главаря достать, – тихонько произнес полковник.

– Абдул – самый опытный воин, – вставил веское слово Кангар. – Стреляет метко. На саблях его вообще никому не взять. Он слово дал – если кто победит, будет тому служить всю жизнь.

– Интересно, зачем и кому нужен мертвый слуга? – картинно вскинул бровь Бестужев.

Его возбуждение улеглось, и теперь бывший гвардеец чувствовал себя, словно в великосветском салоне перед выходом признанной королевы общества. Вдобавок, не смотря на молодость, Бестужев имел Императорский приз за стрельбу из винтовки и револьвера, и теперь хотел испытать на практике свое искусство.

– Слугой, говоришь? – переспросил Буйволов.

– И не вздумай! – понял ход его мысли Кречетов.

Он достаточно хорошо знал своего офицера.

– По крайней мере, это выход, – твердо посмотрел на командира Буйволов.

Рука есаула привычно коснулась рукояти клыча.

– Подстрелят по дороге, – возразил Кречетов.

Буйволов лишь хмыкнул в ответ. Он уже прикинул вероятную психологию аборигенов и решил, что вызов их предводителя на честный бой вполне может быть принятым. Если он хоть что-то понимал в обычаях подобных воинственных полудиких обществ.

– Это мы посмотрим, – озвучил свои мысли есаул и повернулся к Кангару. – Говоришь, никто его еще не побеждал?

Проводник покачал головой. Он явно не мог понять, куда клонится разговор.

– А вызвать на бой его можно? – уточнил Буйволов.

– Ты хочешь быть мертвым? – в представлении Кангара Абдул был кем-то неуязвимым, человеком, несущим смерть. Поэтому в голосе скупого на эмоции туземца послышалось нечто, похожее на сочувствие к понравившемуся ему сильному и спокойному офицеру.

– Я хочу прекратить все это безобразие, – Буйволов кивнул в сторону временно притихшего боя.

Он задал несколько уточняющих вопросов. Ответы вполне удовлетворили есаула. Какой-то шанс вызвать на поединок главаря был, а что еще надо? Все лучше, чем всем скопом вступать в сомнительный по исходу бой.

– Андрей Владимирович? – обращение содержало в себе вопрос.

Кречетову очень не нравился план есаула. Как кадровый офицер, он не любил посылать кого-то на дело с большим риском, однако вдруг да получится? Если бы еще самому…

Полковник был достаточно объективным и понимал – в таких делах ему с Буйволовым тягаться не стоит.

– С Богом, Петр Антонович! Ни пуха вам ни пера!

– К черту! – офицеры обнялись.

Бестужев смотрел на товарища с завистью. Он бы тоже хотел, но – увы! – как и полковник на данную роль не годился.

Вот если бы речь шла о стрельбе…

Служба у налетчиков действительно неслась плохо. Будь в распоряжении Кречетова побольше людей, ничего не стоило бы напасть с тыла и разгромить хитчей в пух и прах. Одинокий всадник проделал больше половины пути, прежде чем был замечен на вражеской стороне.

Свою роль сыграло и затишье. В накале боя незнакомца наверняка бы прежде пристрелили, и лишь потом постарались бы узнать, кто это такой? А тут даже интересно стало: человек едет не скрываясь, словно ни в чем не бывало, надо бы хоть узнать, что это за безумец? И ведь не похож на уроженца гор! Светлый, одет иначе, да и вместо положенной мужчине бороды одни усы топорщатся в стороны.

С десяток налетчиков приблизились к есаулу с разных сторон. Винтовки в их руках смотрели в цель, однако Буйволов и не подумал взяться за оружие. Он и винтовку-то оставил у спутников, и из огнестрельных штучек имел при себе лишь маузер. Тоже неплохая вещь, особенно, если соединить его с кобурой.

Вместо хватания за оружие есаул разродился таким потоком громогласной брани, что даже видавшие виды казаки услышали новые для себя обороты. И это лишь из того немногого, долетевшего до затаившегося отряда!

Дальнейшие события целиком развивались по сценарию есаула. Абдул, чье имя в основном и поминалось в речи Буйволова, просто не мог снести унижение перед своими людьми. Как и не мог просто застрелить неведомого наглеца.

Кречетов не мог слышать обмена репликами. Зато довольно неплохо видел, как буквально через пять минут на скрытой от селения площадке встали друг перед другом двое, и стройный горец, очевидно, тот самый Абдул, первым обнажил шашку.

Судя по отточенным ловким движениям, главарь хитчей был опасным и умелым воином, но грузноватый с виду Буйволов неожиданно для Абдула, тоже оказался не подарком. В подвижности офицер превосходил соперника, и тяжеленный кавказский клыч, которым далеко не каждый смог бы помахать, в его руках казался не более чем невесомой тростинкой.

Схватка оказалась быстротечной. Лихо напавший Абдул нанес стремительный рубящий удар, однако клинок встретился с клинком, есаул крутанул кистью, и тяжелый клыч разрезал воздух, оказался у шеи противника, и застыл вплотную. Так, чтобы Абдул почувствовал кожей смертоносную сталь.