Плата за души (Книга 2)
Шрифт:
(Две руки сошлись в борьбе. Никто из них двоих не мог одолеть друг друга. Исида взирала на сына и брата своего, но не должна она была помогать Гору дабы не сочли ее поступок нечестным и не выгнали юношу с великого судилища)...
"И Тот сказал Сету: "Мы не можем так узнать виновного. Неужели будет отдан сан Осириса Сету, в то время как сын его Гор налицо?!"
И Ра-Хорахте весьма разгневался, ибо желание Ра было отдать сан Сету, великому силой, сыну Нут.
И Онурис испустил великий крик пред Девяткой, говоря: "Что же нам делать?!"
И тогда
После очередной беспокойной ночи Рената ощущала себя окончательно измотанной. От сидения за рулем тоскливо ныла спина, в мозгу звучали какие-то посторонние диалоги, в которые она не вслушивалась и не вдумывалась, при резких поворотах или остановках все внутри пыталось подняться к горлу, и ей приходилось высовываться из окошка и дышать морозным воздухом. Очередная неудача привела ее в состояние полной прострации.
Ник увидел ее, входящую в подъезд, и прибавил шагу. Догнать Ренату удалось только на их площадке.
– Послушай, ладонька! Нам с тобой нужно поговорить...
Рената устало улыбнулась. Он вытащил сигарету, дал ей, закурил сам и выпалил:
– Дальше так продолжаться не может!
– Да, я слушаю, - она встала возле большого полукруглого окна, и Гроссман рассеянно поднес ей зажигалку.
– Я надеялся, что между нами все наладилось, что теперь, после всего, что нам перепало, мы будем хотя бы друзьями... хотя мне было бы... хотя это было бы не то, но я согласен и на это... Я понял свои ошибки, я их признаю, я делаю все, что от меня зависит. Можно уважать хотя бы это?! Ты говорила, что я жестокий. Но не жестока ли ты?
Она выслушала его, красиво поднесла сигарету ко рту, глубоко затянулась и сложила руки под грудью.
– Ник...
– за этим последовало долгое молчание и еще несколько затяжек.
– Все не так просто. Ты словно играешь в детскую игру и чуть что - готов кричать "А так не честно, я так не играю, давайте снова!" Если ты хочешь, я могу объяснить тебе мотивы моих действий и то, почему я больше не буду этого делать...
Гроссман приподнял брови:
– Ты меня очень обяжешь, ладонька!
– Ты помнишь последний разговор с Сашей?
Его передернуло. События прошлого месяца воскресли с новой силой и с отчетливой яркостью. Картинка мертвого - да, да, абсолютно мертвого - лица бывшей жены... Картинка сурового озера с летящим орлом... Гостиничный номер, залитый кровью телохранителя... Последний разговор, когда Николай уже знал, что тот не вернется, но не хотел в это поверить... Все это промелькнуло в несколько мгновений. Гроссман отвел глаза. Рената же пристально смотрела ему в лицо.
– Отправляясь на встречу с тем человеком, он заключил с ним негласный договор: диск и его собственная жизнь в обмен на то, чтобы нас с тобой оставили в покое... Двойник первым нарушил это условие...
– Первой нарушили это условие мы с тобой, куколка - когда полезли кромсать эту чертову программу... Я предупреждал тебя, но ты никогда не слушаешь
меня...– Сейчас уже поздно об этом говорить... Они получат свое сполна, и теперь это не будет беспомощной попыткой огрызнуться...
– Я уже слышал эту сказочку про графа Монте-Кристо...
– Я найду его рано или поздно. Но не сейчас...
"Верно, братец! Лучше вспомни, как она предупреждала тебя, а твой разум не хотел слушать ее душу! Ты ведь мужчина! Ты ведь прав! Свяжи ее, примотай к кровати, отвези в дом для умалишенных - ей там самое место! Действуй! А не то она такого натворит, что ты забудешь о своих удобствах, о своем спокойствии"...
Николай вздрогнул. На секунду ему показалось, что кто-то стоял за его правым плечом и шептал странные речи хрипловатым голосом, от которого холодные мурашки бежали по телу, и оттуда же повеяло гнилью и сыростью.
– Посмотри на себя!
– сказал он.
– Ночами не спишь, по утрам не ешь, куда-то сматываешься, не предупреждая!
– Ник покрутил у виска.
– Совсем баба с катушек скатилась! Сколько можно?!
– Прекрати кричать, - еще тише сказала она и затушила сигарету в консервной банке - пепельнице общего пользования. Я должна вернуть долг...
– Пока ты будешь раздавать долги, жизнь закончится!
– Ник тряхнул ее за плечи, но она отстранилась. Тогда он сверкнул на нее черными глазами и поднялся в квартиру, так и не выслушав до конца.
Рената вздохнула и сжала упрямые губы.
Вернувшись поздно вечером из офиса своей маман, Николай был сильно не в духе. Они рассорились с Розой Давидовной, он наорал на старого наглого кота по кличке "Прохиндей" (Проша, как любовно называла его мадам Гроссман) и сердито вымыл посуду, составленную после обеда в раковину.
– Где была?
– буркнул он на жену, которая проскользнула из прихожей в их комнату.
Одним взглядом она осадила его, и Ник не решился приставать к ней с упреками.
Прошло не менее получаса, прежде чем он успокоился. И, словно почувствовав его настроение и чувство вины за срыв, Рената вышла к нему в зал.
– Ник...
– тихо сказала она и уселась на подлокотнике пустующего соседнего кресла рядом с Гроссмановским.
– Ты не дослушал меня сегодня, но ты должен знать. Я не стану больше предпринимать никаких поисков, сегодня был последний раз. Я... нашла выход... кажется...
Николай скептически усмехнулся:
– Ну, знаешь, куколка! Зарекалась одна такая...
– Я совершенно серьезно. На то есть причина.
– Наверное, это очень веская причина?
– продолжал насмехаться тот, не сводя с нее черных глаз, в которых он так просто воскрешал высокомерный блеск; но Ренату это не задело.
– Достаточно веская...
– Николай хотел перебить, однако девушка сделала повелевающий жест и договорила: - Я нашла выход, но я не должна рисковать. У меня будет ребенок...
– она откинула со лба свесившуюся прядь волос, а Гроссман подавился на полуслове. Рената поднялась, собираясь уходить, но он поймал ее за руку и вскочил на ноги: