Плата за предательство

– Я запрещаю тебе предавать меня. Если ты будешь со мной все эти три года, я запрещаю тебе предавать… только со мной и только рядом. Если ты захочешь выйти из дома, ты должна спрашивать у меня разрешения, к тому же я буду выдавать тебе каждый месяц некоторую суму денег, лимит которых ты не должна превышать. И один из последних пунктов: никто не должен знать о нашей сделке. Ты будешь присутствовать со мной на многих встречах, и поверь, даже неправильный пульс выдаст тебя.

Я прислоняюсь к стене и пытаюсь всмотреться ему в глаза. Я не знаю, что хотела увидеть в этих глазах - стыд? самоуверенность? – но его серьезность казалось совсем не к месту.

– На что ты надеешься? Зачем тебе это чертово время?

– Одно из двух, - отвечает сразу, - либо на то, что через три года ты изменишь свое мнение, либо что от частого просмотра станешь неинтересна… но это будет потом. Сейчас просто дай мне овеет, и я смогу забрать тебя из этой дыры.

– Но это не выбор. Ты поставил перед фактом, лишь только с некоторыми изменениями.

– Ошибаешься, девчонка, я пошел на очень большой компромисс, ты даже не догадываешься, насколько большой.

Он протягивает мне свою руку, а я смотру на него как на прокаженного. В глазах вопрос, на который должна ответить.

– Три года – это такая малость, - отвечаю и кладу свою ладонь поверх эго. Он улыбается.

Глава третья

Он дает мне время на сборы, а сам отправляется за машиной, которую оставил неподалеку. Когда проходит несколько минут, я заглядываю в сумку, где берегла небольшой флакончик с особыми духами. Кристоф не догадывался об этом предостережение, и я прячу пробирку вглубь чемодана – чтоб запаха не учуял. Большой флакон я, естественно, больше никогда не увижу.

Он кажется столь добрым и ласковым, но я до сих пор помню того, другого человека, или даже не человека, а существо, отравлявшее мою жизнь.

Я собираю в чемодан абсолютно ненужные вещи: любимую чашку, старое одеяло - одно из моих первый приобретений, флеш-карту с несколькими фильмами, и старый ноутбук (новый выглядел бы слишком неординарно на фоне древнего городка). Я не беру с собой ничего из одежды – она выгладила слишком старой и ненужной. Кристоф – богат, с ним любой каприз.

Вот так, держа в руках два года своей жизни, я вышла на крыльцо, молча ожидая «принца». И он появился…

Да, этот скотина прекрасно видел, какой фурор произвел и он, и его машина. Девчонки, проходившие мимо моего дома, сворачивали шеи, а он их просто не замечал, посматривая на меня влюбленными глазами – будто и впрямь добрый и нежный.

Со мной здороваются, и уже через несколько секунд я слышу, как он представляется моим женихом.

– Ненавижу, - шепчу, как только захлопывается дверь машины.

Он улыбается, преувеличено весело махая рукой девчонкам, с которыми я прощалась.

– Они меня скоро возненавидят. Я уехала, никого не предупредив, не найдя замену…

– Нет, дорогая, они смиряться и даже позавидуют. Все видели, что тебе тут не место, и сегодня ты это доказала.

– Как именно?

– Ты хочешь это знать? Не понимаешь?

Он тяжело вздыхает, будто и вправду нехватки кислорода.

– Людей притягивает красота, богатство, молодость, поэтому в глазах других людей, я - предел мечтаний, идеал, нереальный для обычных девушек, но реальный для таких, как ты.

– А я какая?

– Для меня – неглупая и своеобразная. Для других – красивая, а очень скоро и богатая.

Я удивлена.

– Ты позволишь мне жить с родителями?

Кристоф снова улыбается.

– Что ты обо мне знаешь, Диана? Ты видела лишь вершину айсберга, пора тебе показать все остальное. Ведь не зря твой милый папаша так боялся нарушить данный нам обет. Мы предупреждали, что будут последствия.

– О да, - я закрываю глаза, абсолютно безболезненно погружаясь в сон. – Последствия – слово красивое.

** ** **

Мы приезжаем поздно, и создается впечатление, будто дом уснул. Но это только кажется, ведь именно в это время для слуг начинается день. Они моют, трут, стираюсь, и все для хозяев, привыкших ходить в белых рубашках.

– Выходи. – Кристоф стоит около распахнутой двери, и я сонно оглядываюсь.

– Уже приехали?

Нам на встречу выбегает слуга, совершенно непохожий на того старичка, который работал до него. Почти три года назад, впервые увидев проклятый дом, я также увидела в глазах совершенно другого человека тот же страх, который видела сейчас. Но что странно – этот страх переходил также и на меня. Я сделала очень странное и непонятное умозаключение – этот человек меня боялся.

– Не бойся, проходи, - на первый взгляд безразлично отозвался Кристоф, привыкший к поклонению. – Тебя ждут.

Он взял меня под руку и повел к дому, ярко освещенному со всех сторон. Вот мы входим в холл, и все вокруг замирают, как было всегда, когда появлялся младший из хозяев. Ему поклоняются, но он не обращает на это внимания, продолжая идти вперед.

Вот только я все вижу: и покорные взгляды тех людей, которых давно знала и которых считала друзьями, и страх новичков, которым обо мне рассказали неизвестно что и как… они смотрели на меня как на хозяйку, но не желали понимать, что у меня столько же прав, сколько и у них, разве только звучит красивее.

– Где я буду жить?

– Где захочешь.

– А поконкретнее?

– В моем криле.

Я знаю, куда мы направляемся… и почти не боюсь. Вот он открывает дверь, и я оказываюсь в уютной библиотеке. Я вижу Дженоба, немного хмурого и всегда усталого.

– С возвращением тебя, Диана, - произносит он, и у его глаз появляются маленькие морщинки, свойственные только людям. – Мы ждали твоего возвращения.

Он разговаривает со мной как с ровней, и я постоянно посматриваю на Кристофа, будто в попытке что-либо понять. Что же я пропустила и почему меня так опекают? Что изменилось?

Нам подают горячий чай, и в прислуге я узнаю Киру – девчонку, когда-то работающую вместе со мной. Я попыталась встретиться с ней глазами, но постоянно натыкалась на стену, через которую невозможно пробиться.

Теперь все иначе, - шепчет голос-предатель, и я понимаю, сто он снова прав.

Дженоб обещает, что завтра я смогу увидеть Мойру, и, допивая чай, мы спускаемся на первый этаж и подходим к другому крылу дома. Я останавливаюсь около дверей эго комнаты, и он улыбается, видя мой страх.