Плата за предательство

– Как вчерашний бал, сынок, не очень устал?

– Хорошо выспался? – осведомляется более наглая Мойра.

Я молчу, наклоняясь так низко к тарелке, что еще миг – и упаду в нее лицом.

– Да, просто прекрасно. Спал как убитый.

– Да что ты говоришь?

– Да уж, сестренка, можешь себе представить.

Кристофу не нравиться этот допрос, и я могу его понять – не привык делиться чувствами, если таковы имеются. Но что мне очень нравиться – так это то, что на себя я ему никогда больше не позволю смотреть столь злым взглядом.

– Я так понимаю, после этого будет совет да любовь? – осторожно спрашивает сестренка, и мы все невольно замираем.

– Да, только счастье, и ничего больше.

Я расслабляюсь.

– Вот и хорошо, а больше и не надо.

** ** **

Все изменилось в один миг – и вот уже я не боюсь задавать ему самые откровенные вопросы, его улыбка перестала быть устрашающей, а злость – тревожащей. Не могу сказать, что все случилось в один миг, тем не менее, мы стали близкими духовно. Я любила с ним разговаривать, он мог ответить почти на все вопросы, почти все знал, и я не могла понять, как столько времени решалась с ним спорить и даже побеждать, если он столь умен. Я и раньше понимала, что в нем должен быть опыт многих поколений, что он так много пережил, но лишь теперь я возымела возможность все это увидеть и почувствовать.

Но оставались вопросы, которых не затрагивали ни я, ни он. Главный из этих вопросов принадлежал ему – останусь ли я по истечению трех лет или уйду. Но он его не задавал, поскольку тогда последуют мои вопросы – что он со мной сделает, если я останусь. Я чувствовала что, как и я, он не готов отвечать.

В нашей жизни начались изменения, которым я была безгранично рада. Во-первых, я смогла поступить в университет и в будущем стать маркетологом – не очень идеальная профессия для такой, как я, но выбор сделан, и я о нем никогда не пожалею.

Я часто улыбалась. Со временем меня перестали бояться слуги, в глубине благодарные за то, что не позволяю Кристофу делать глупости, и хотя у него были дела, в которые я не решалась лезть, я была уверена, что уже через некоторое время смогу завоевать и то, что пока не под силу.

Не уверена, но Кристоф влюблен в меня больше, чем я в него. Может быть, он об этом догадывался, может быть и нет, но вампир делал все, чтобы завоевать мое доверие. Ему это удавалось…

– Ты запрещена таким, как я, - признался однажды, в один из тех счастливых моментов, когда влюбленные просыпаются.

– Объяснись.

– Я давно в тебя влюблен, Диана. Дженоб попросил за тобой присматривать, и вначале это было тягостной обязанностью, но потом…

– Что потом?

Он касается моего локона, осветленного солнцем, и я зажмуриваюсь то ли от прикосновения, то ли от яркого солнца.

– Наступил момент, когда наблюдать за тобой стало интересно. Ты постоянно бунтовала, а иногда я был готов тебя убить.

– Но страдала не я, страдали те люди, которые были рядом.

– Давай не будем об этом.

– Согласна, я пока не готова ко всему, и ты это знаешь.

– Да… помнишь, я ушел из твоей комнаты?..

– Еще бы… напугал здорово.

– Ты прости - Он меня крепко обнимает. – Но все так сложно. Я и сам не понимал, что для меня важно не только то, чтобы ты была рядом, но и чтоб сама этого хотела.

Я переворачиваюсь на живот и наваливаюсь на него. Приятно! Он улыбается, и это приятно вдвойне. Я готовлюсь задать вопрос, очень для меня важный, но чтоб не выдать того, что нужно узнать.

– А как ты все-таки меня нашел?

– Мои ищейки разыскали. Сказали, вышли на тебя случайно, какая-то твоя вещь нашлась, и по ней они…

Я молчу. Мою вещь мог подбросить только Рустам – тот вампир, который не смог меня убить. Но зачем ему это надо?

– А зачем пугал так долго?

Он удивлен.

– Что ты имеешь в виду?

Я медленно ухожу от ответа, и моя улыбка таки обманывает Кристофа.

– Но ведь ты наблюдал за мной, верно? И, насколько я знаю, ты в этом профи, и я не должна была слышать всех тех шорохов, если ты этого не хотел.

– Тут ты права… злился немного… говорю же, сложно все. Прежде чем прийти за тобой, я больше недели изучал обстановку, в которой ты жила, искал потенциальных соперников, но их, несмотря на твою яркость на фоне того города, не было. Да уж, девчонка, сложно с тобой, очень сложно, - и он сокрушенно качает головой, хотя уголки губ дернулись в улыбке.

– А мне думаешь – нет?! – Я бросаю в него подушку. – Я тебя всю жизнь ненавидеть училась… Ходит такой по дому, будто хозяин, а потом заявляет, что так оно и есть.

– Уймись, Диана, уймись, - смеется он. – Я сдаюсь.

– Вот-вот…

Но я не сержусь, ведь он нежно меня обнимает, нежно целует и позволяет почувствовать свою защиту.

Но появляться вопросы, на которые очень сложно найти ответ.

Кто подложил тот чертовый плащ, из-за которого я чуть с ума не сошла? Кто за мной наблюдал больше месяца? Зачем им это надо? И главное, кто такой Рустам, ведь даже дураку ясно, что началось все именно с него.

– Кристоф? – Я дергаю его за одеяло.

– Что? – шепчет в забвенье – спит.

– Ведь ты меня защитишь, правда?

Он серьезно на меня смотри, а потом по-детски приглаживает мои волосы.

– Я за тебя отвечаю, Диана, а все остальные отвечаю передо мной, и если с тобой случиться то, что мне не понравиться, и на куски всех порву. Такой ответ тебя устроит?

– Да, но в другой раз просто скажешь, что я для тебя дороже всех на свете.

Я кладу голову ему на руку, и через несколько секунд уже погружаюсь в сон.

– Дело в том, - шепчет Кристоф, - что я единственный, кто потом сможет сказать, что эти слова – правда. И мне это очень не нравиться, милая Диана, ведь теперь ты - мое слабое место.

Он думает, я этого не слышу, но ведь даже человек способен быть внимательным. Вот, прислушиваюсь к тишине, и все никак не могу понять, чем такому, как он – одному из сильнейших в их мире – кто-то может навредить.

Глава шестая

Я никогда не забывала о том, кем является Кристоф на самом деле– права не имела. И еще не забывала, что для других он по-прежнему опасен. Он часто проводил в доме разные совещания, на которых присутствовал и Дженоб, но, в отличие от Кристофа, он не находился во главе стола. Я по прежнему много времени проводила с Мойрой, и однажды у нас произошел весьма интересный разговор, который изменил мое представление о Кристофе.