Плата за жизнь

— Хорошо-хорошо, что будем делать? — успокаиваясь, спросил Еланчук и что-то пробормотал по-французски.

— Работать, Юрий Петрович, мы с тобой больше ничего и делать не умеем.

— Начнем с того, что место встречи надо сменить, мы здесь слишком светимся. Я ехал небрежно, не исключено, что нас уже засекли. Я выполняю задание начальства, а ты?

— Интересуюсь, что тебе известно об убийстве депутата Думы Владлена Семеновича Сивкова. Кстати, что тебе известно?

— Ровным счетом ничего. Слышал урывками по «ящику», читал в газетах, тоже мельком. Кажется, его застрелили в начале июня у собственного дома. Сначала поднялся большой шум, потом волна спала, сейчас упоминают редко.

— Так ты мне это и сказал. Я ответил: мол, интересуюсь в связи с заданием, полученным от своего замминистра, сейчас интерес потерял, так как доступ к делу затруднен, а в моих аналитических выкладках одно убийство значения не имеет.

— Логично, — согласился Еланчук. — А на самом деле?

— Ответ я получу завтра, после экспертизы. Теперь ответь, не могли тебя в данной истории втемную использовать? — Гуров взглянул пытливо, чуть отстранился. — Только без рук! О нашем знакомстве известно, любой ваш аналитик поймет, что мы из одной колоды. И через придурковатого генерала тебя послали к полковнику Гурову сообщить, что власти интересуются компроматом на депутата Думы Иону Доронина. Из чего Гуров должен сделать однозначный вывод: Доронин находится в оппозиции к черным силам, ему можно доверять.

Гуров достал из кармана визитную карточку Доронина, протянул Еланчуку. Тот повертел карточку, вернул и сказал:

— Не понимаю. Откуда у тебя?

— Самолично вручил, понимаешь, он со мной дважды случайно встретился. Ты, полковник, как относишься к случайным встречам?

— Обожаю!

— Вот именно. — Гуров указал на пустую скамейку. — Присядем.

Они сели и довольно долго молчали. Гуров смотрел на тенистую, в солнечных пятнах аллею, на автобус с туристами, толпившимися на смотровой площадке. Город виден не был, но ощущался, гигантский, простиравшийся внизу, любимый и недобрый. Не хотелось ничего делать, думать, начинало клонить в сон.

— Тебе следует отдохнуть, Лев Иванович. Знаю, что ты железный, но и железо стареет, изнашивается. — Еланчук деликатно коснулся руки Гурова.

— Ты работал за кордоном, а я нет, но у меня такое ощущение, будто нахожусь в тылу врага. Они что-то задумали, и мой шеф, Петр Николаевич Орлов, прав: они каким-то образом хотят использовать в своих светлых замыслах ментов и полковника Гурова, в частности.

— Ты великолепный сыщик, не хочу тебя обидеть, но Лев Иванович Гуров — слишком мелкая монета для политической игры.

— Оно, конечно, так, но я верю своей интуиции. Я люблю работать один, а в данном случае такой вариант не проходит. Предлагаю… — Гуров закурил, с минуту массировал затылок. — Надо создать группу единомышленников. Генерал и два полковника, включая меня, в милиции у нас есть, двух-трех верных оперов с Петровки я привлеку. Сегодня был в прокуратуре, думаю, что Петр с одним крупным чиновником договорится. У тебя, Юрий Петрович, среди офицеров, работающих по коррупции, человека не найдется?

— Подумаю, — неуверенно ответил Еланчук. — А какова цель?

— Полагаю, готовится грязная история на предстоящих президентских выборах, — ответил Гуров. — Мне лично Ельцин сегодня несимпатичен, но он законно избранный президент, и у оппозиции альтернативы ему не видно.

— Но масса демократических блоков станет выдвигать молодых порядочных кандидатов.

— Ну и дай бог им удачи! Наша задача — следить, чтобы все проходило по-честному, не устроили кровавую смуту и на грязной волне не вытолкнули на трон фашиста.

— Тебе говорили, что ты наивен?

— Множество раз.

— Больной перед смертью потел? — Еланчук тихо рассмеялся. — Извини, старый анекдот.

— Слушай, умница. — Гуров заговорил шепотом, но с такой злостью, что Еланчук отшатнулся. — Все надо мной подшучивают, критикуют, мне надоело слушать. Не хочешь участвовать — катись! Пусть я даже не Дон Кихот, а лишь Санчо Панса, но сидеть сложа руки и ждать, когда за мной придут с веревкой, не желаю. Нам нужен человек, разбирающийся в нынешней политической ситуации, партиях, группах, течениях, главное — в интригах.

— Нереально, любой политолог будет субъективен. Тебе придется самому разбираться в этом дерьме. Смотри «ящик», читай газеты, делай выводы.

— Попробую. — Гуров вздохнул. — Нам необходима постоянная связь, не рация с ограниченным радиусом действия, телефонная. Как это называется?

— Пейджер. Нужно по триста пятьдесят долларов на человека и пятьдесят долларов в месяц.

— Доллары я найду, а ты обеспечь эти аппаратики, подключение к диспетчеру.

— Нет проблем. — Еланчук взглянул на часы.

— Поехали. — Гуров встал.

— Ехать так ехать, сказал попугай, когда кошка тащила его из клетки, — Еланчук направился к своей машине.

— Старые анекдоты — признак отсутствия собственных мыслей, — сказал вслед Еланчуку Гуров.

— Ты от доброты не заболеешь, — пробормотал Еланчук тихо, чтобы товарищ его не услышал.

Гуров вернулся в свой кабинет и выяснил, что экспертиза установила: пуля, изъятая из стены в феврале, и пуля, убившая депутата в июне, были выпущены из одного и того же «вальтера».

Сообщив новость, Крячко взглянул вопросительно. Гуров кивнул и сказал:

— У нас есть шанс выйти на убийцу, если он учился в школе КГБ вместе с Исилиным.

— У меня список только одной группы.

— Надо будет, достанем списочный состав курса. Артем Ермаков возился с компьютером, не обращая внимания на разговор начальников.

— Опера звонили? Никто ничего не зацепил?

— Звонили. Пусто. Я, извини, Лев Иванович, распустил ребят по местам, надо меру знать.

— Молодец.

— Звонили с телевидения неоднократно, желают взять у вас интервью. Я объяснил, что вы человек занятой и вообще не по этому делу, а я, как ваш секретарь, гарантирую, что Лев Иванович Гуров по «ящику» выступать не будет. Видно, звонили по нарастающей — от замуборщицы до заведующей редакцией, просили вас позвонить, но я телефон не записал.

— Снова молодец. Присядем, покурим, пораскинем мозгами, или, как выражаются молодые, подобьем бабки.

— Надо их, Лева, иметь, а потом подбивать. Гуров перегнулся через стол, постучал пальцем по столу Крячко, сказал ласково: