Платина и шоколад
Шрифт:
— Что? — кричит через поле, не расслышав невнятных слов, и Грэхэм услужливо их повторяет, тыча пальцем в её сторону, хоть и сами слова относит порывом ветра. Гермиона со страхом переводит взгляд на Малфоя. Он разгоряченный и тяжело дышащий. Кажется, на его губах почти появляется улыбка, когда он подбрасывает в руке небольшой золотой мячик, поворачивая голову, но затем взгляд останавливается на Грейнджер, и губы сжимаются. Словно крышка захлопнулась — лицо каменеет.
Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, после чего он отшвыривает снитч, который тут же золотой каплей взвивается в воздух, и шагает
С «его шлюшкой». Да пошли они все к чёрту!
Гермиона сжимает в кармане палочку, мечтая пустить Сектусемпру прямо в лицо Малфою, который был уже метрах в пятнадцати от неё. Прежде чем он успевает открыть рот, она делает четыре отчаянных шага навстречу и с силой тычет ему пальцем в грудь.
— Ты, чёртов ублюдок, я не знаю, что ты наговорил им, но если этот долбанный кретин ещё раз назовет меня «твоей шлюшкой», я проткну его глотку своей палочкой, понял?
Малфой моргнул и на секунду, кажется, растерялся. Гермиона ощутила отголосок удовлетворения где-то глубоко внутри. Почти как тогда, в прошлом году.
В прошлой жизни.
Это чертовски придало сил.
— Я наговорил? — он стискивает в кулак свободную от метлы руку, одетую в перчатку с прорезями для пальцев. — Совсем крыша поехала, херова дура? Позорить себя перед ними? Может, это ты решила поднять себе цену?
Гермиона ощутила, как язвительные слова, что жужжали на кончике языка, исчезли. Она открыла рот, уставившись на Малфоя не в силах выдавить из себя ничего, кроме:
— Что-о?..
— Что-о, — передразнил Драко, зло кривя губы. — Какого хера ты вообще здесь забыла?
— Какого ты вообще пошёл за мной?
— Я пришел дать тебе пинка. Чтобы убиралась побыстрее.
— Я искала Курта.
— А, этого патлача. Его здесь нет. Проваливай.
— Как ты его назвал? — Гермиона сложила руки на груди, глядя прямо на Малфоя.
— Идиот слабоумный, такой же лохматый, как и ты.
— Он собирает волосы в хвост. И ему идёт его прическа.
Он поморщился, будто не поверил. Затем блеснул глазами, быстрым движением убирая со лба влажные пряди. Гермиона выдохнула почти с облегчением. С начала разговора она сама хотела сделать это. Но, конечно же, не сделала.
Не сделала бы никогда.
— Хоть кому-то пришелся по вкусу грязнокровкин запах?
— Ещё раз назовешь меня так, и твоя глотка тоже пострадает, Малфой. Кстати, о запахе, — она легко повела носом, морщась, — уж мой-то получше вашего будет. Чистая кровь и грязное тело, а?
— Я играл в квиддич, — ему адски захотелось что-нибудь ударить, пусть это будет даже каменная стенка или деревянная трибуна.
— Малфой оправдывается?
— Заткнись, — он сделал шаг к ней, но она торопливо отступила.
— Нет-нет, не нужно. Я не шучу. От тебя несёт как от свиньи.
— Пошла вон!
Гермиона хмыкнула, получая какое-то извращенное удовольствие от его раздражения. Сейчас, когда на них были устремлены косые взгляды слизеринской команды
по квиддичу, и он наверняка не полез бы к ней, хватая за руки. И ещё — ей невероятно нравился его запах, немного резкий, немного дикий, но всё же настолько густой и отдающий им самим, что хотелось зарыться во влажные от пота волосы носом.— Почему во вторник не будет игры с Когтевраном?
— Твой ненаглядный лохматый Миллер узнал, что ты преследуешь его. И сбежал.
— Да-да, конечно, Малфой, — Гермиона склонила голову на бок, ожидая ответа, глядя на него с задумчивой поволокой на глазах. — Я жду.
— Ты идёшь, Грейнджер. Идёшь на хер отсюда.
Он резко развернулся и пошёл в сторону развалившихся на траве слизеринцев, которые тут же закопошились и заговорили друг с другом, пряча глаза.
— И все же прими душ, — крикнула Гермиона ему в спину, ловя на себе его взбешенный взгляд через плечо и усмехаясь.
— Не приближайся ко мне, Грейнджер.
Малфой ощущал ветер на лице и сжимал зубы, останавливаясь возле взмыленных игроков и отбрасывая метлу в сторону. Хватая чистое полотенце и ожесточенно вытирая лицо. Смыть.
Смыть.
Смыть её взгляд.
Жаль, что вот так нельзя протереть мозги, приводя их в порядок.
Чёртова дура, возомнившая себя центром Вселенной. Его грёбаной Вселенной! Позволяющая себе занимать его мысли и появляться там же, где появлялся он. Дура. Дура. Он так долго растирал лицо, что оно начало печь, а когда отнял полотенце от глаз, словил на себе взгляды молодых людей.
— Что?— рявкнул он, комкая полотенце и отбрасывая его в сторону метлы.
Крэбб и Гойл тут же отвели глаза, как и вечно вздыхающий Уоррингтон.
— Она горячая штучка, — с ухмылкой протянул Грэхэм, глядя на Драко и почти не смутившись.
Малфой не удержался и фыркнул.
— Ты что, больной, Монтегю?
Капитан покачал головой, открывая фляжку с водой и отпивая.
— А ты слепой, что ли?
Драко фыркнул, отворачиваясь. Какого хера Грэхэм говорит о ней? Какого хера он вообще смотрел на неё?
— Я бы подержался за её попку, — он хохотнул, и тут же послышалось согласное мычание Блетчли.
— Трахаешь её, а? Скажи, что нет. Я бы тоже не прочь подловить её в темном уголке.
Снова приглушённый гогот, который резко оборвался, стоило капитану и вратарю поймать взгляд Драко. Он понимает значение их какого-хера-с-ним-происходитвзгляда. Он и сам не знал, какого хера. Просто чувствовал, как что-то внутри не даёт им позволить говорить о грязнокровке подобные вещи. Даже он сам этого не делал.
Он сам не позволял себе думать о том, как трахал бы её.
Трахал бы, трахал.
Трахал. Это слово настойчивым звоном повисло в голове, отдаваясь от стенок черепа и замирая, закручиваясь в образы. Живые, движущиеся.
Дышащие.
Влажные.
У них был привкус корицы.
Однако в следующую же секунду Малфой растягивает губы в ухмылке.
— Повелись, идиоты? Ловите, ебите. Мне до одного места.
Он заводит волосы назад, пропуская их сквозь холодные пальцы. А затем разворачивается и шагает в сторону раздевалок своей неспешной походкой, разминая шею на ходу.