Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2018

Может, он меня узнает…

Может, вспомнит как-нибудь.

Воспоминание о чёрной дыре

Дышит воздухом чистым и песни поёт

Мой воспитанный, умный, красивый народ.

Подметает дворы, собирает плоды,

Запускает мальков в голубые пруды.

Только лебеди тихо плывут по прудам,

Только солнце скользит по тяжёлым плодам.

Но с далёкой поры, но с Проклятой горы

Дует ветер сквозь щели из Чёрной дыры.

И, дыханьем его потревожен чуть свет,

Просыпается старый и вредный поэт.

И опять начинает своё колдовство

Обречённая вредная муза его:

«Ни кола ни двора, ни двора ни кола.

Где Россия была, там трава поросла.

Мы возьмём по травинке на память себе,

Мы пройдём по тропинке к чужой городьбе.

Постучимся и крикнем: „Эгей, пособи!“.

И чужие собаки сорвутся с цепи…».

Мой народ, старика дураком не считай.

У него в холодильнике рыба минтай

И от грусти надёжное средство.

Ну, а ежели мало тебе, погляди,

И авось разглядишь на тщедушной груди

Два значка за культурное шефство.

Не смолкает в ушах его шелест знамён.

Запугали, видать, командиры.

Слишком долгую очередь выстоял он

За струною для собственной лиры.

И никак старика невозможно винить

Лишь за то, что с эпохой не спелся.

Слишком долго тебе его надо кормить,

Чтобы он, бедолага, наелся.

И, любя, сторожить его сон на заре,

Чтобы он, пробудившись порою,

Никогда бы не бегал к Проклятой горе

На свидание с Чёрной дырою.

* * *

Путь предстоит тебе долгий

С солнечным светом в груди.

Победоносец Георгий,

Главный твой Змей впереди.

Он себе славы не ищет,

Козырь храня под сукном,

Не разрушает жилище

И не плюётся огнём.

Манит в прекрасные дали,

Рядом с престолом встаёт,

Храбрым вручает медали,

Преданным деньги даёт.

Доброй улыбкой лучится.

Но, непонятно с чего,

Падают замертво птицы,

Слыша шипенье его.

И прогибаются спины,

Как колоски вдоль межи.

Словно бы хвостик змеиный

Вырос у каждой души.

Скромницы и недотроги

Вдруг оказались в грязи.

Ты не жалей их, Георгий,

Только его порази.

Не соблазнись на застолье,

Если, раздвинув народ,

Именно он с хлебом-солью

Выйдет к тебе из ворот.

Хроноскаф

Вдруг очнулись от краткого сна,

Как мужик за столом в общепите.

Хроноскаф отсчитал времена

И сказал, дребезжа:

«Выходите».

Светлый терем притих без властей,

Два холопа прервали беседу:

«Князь уехал стрелять лебедей,

Говорил, что вернётся к обеду».

Лебедей пострелять хорошо.

Покалякаем с князем ишо.

Как живёте, ребята-холопы,

На краю просвещённой Европы?

Сколько ступлено острых мечей?

Сколько ржи уродилося в поле?

Сколько умерло в год палачей

От инфаркта иль в горьком запое?

Слава Богу, живём, не таясь,

Но не сами по жизни решаем.

Перед Богом в ответчиках – князь.

А Европу мы не обижаем.

Князь заходит, хромая, с клюкой,

Несуразный и злой человечек.

Вот такой, вот такой, вот такой —

И отец, и судья, и ответчик.

Держит в памяти крепче всего,

Как народ прокричал ему славу,

И как плечи дрожали его,

На себя принимая державу.

Он изрублен, коварен, жесток,

Обернётся то тигром, то змеем.

Он – один.

Пожалей его, Бог.

Мы другого пока не имеем.

Снежные мысли

Он нас задумчивостью лечит,

Неторопливый, мудрый снег.

Ведь каждый русский человечек —

Отчасти снежный человек.

Мороз проглатывает речки,

Берёт Европу в оборот.

А мне тепло на старой печке.

И хрен меня тут кто найдёт.

Мне надоело спорить с жизнью

И со жлобами пить вино.

Пущай живут в капитализме,

Мне тут, на печке, всё равно.

Пусть отбирают всё до крошки,

Отдам и ручку, и тетрадь.

Но грустный снег в моём окошке

Никто не может отобрать.

И в час, когда я отстрадаюсь,

Покинув тягостную плоть,

Я русским снегом оправдаюсь

Перед лицом Твоим, Господь.

И Ты простишь мне хмель рассветов

И сигарет дешёвых смрад.

Поскольку снежных человеков

Осталось мало, говорят.

Серебро

Когда замру

В оцепененьи сладком,

Тогда пойму,

Что, как бы ни писать,

За чёрным сайтом

И за серым сайтом,

За белым сайтом

Есть небесный сайт.

Он рассылает

Капли, зёрна, крошки

И жгучие снежинки серебра.

И там уже давно

Мерцают строчки,

Которые приснились мне вчера.

Грехопадение

Мы долго падали с небес

К земле, трясущейся от гуда.

Стонала речка, плакал лес,

Когда мы падали оттуда.

Мы – нечисть, нежить. Мы никто.

Страшнее страха. Тьмы темнее.

Никто не спрашивал: «За что?» —

Оно Всевышнему виднее.

В провале средь зеркальных скал

Нас облепила гниль сырая.

Один рычал, другой рыдал,

Обличье зверя примеряя.