Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019

«Играй нам, Сима. Ты не знаешь…»

…И небо синее, как пятна

Чернил на пальчиках твоих.

Игорь Чиннов

Играй нам, Сима. Ты не знаешьсама, о чем играешь нам.Неверным пальчиком по краеш —ку-ку, ку-ку холодных клавиш —перебираешь жизни хлам.Ку-ку, ку-ку, играй нам, Сима,пускай фальшивишь ты, пускайпорою попадаешь мимопривычных нот, не умолкай,не прекращай. Играй нам, Сима,в свои неполных восемь лето том, что всё непоправимо,о том, что жизнь проходит мимо,и как она невыносимокрасива. И спасенья нет.

«Часовые имперских традиций…»

Часовые имперских традиций,Простоявшие жизнь на посту,Вам бы лучше совсем не родиться —Обойти этот мир за версту,В эмпиреях, других ли эонахПровитать, проблистать.Нам ведь мало – в вагонах зеленыхПеть и плакать. И плакать опять.Нам ведь хочется в желтых и синих,Непременно в отдельных купе,Непременно в отдельных Россиях,И т. д., и т. п.2010 г.

«Желтые листья лежат на земле…»

Желтые листья лежат на земле.Пеплом подернулись угли в золе.Ветер не дует. Костер не дымит.Грубыми досками дом наш забит.Где эта улица, где этот дом…Речка течет под железным мостом.Черные елки стоят вдоль реки.В лодках сидят на реке рыбаки.Серая, бурая в речке вода,Едут над ней по мосту поезда.Едут-поедут, но – никогда,Чтобы оттуда, только – туда.

«В порыве самообольщенья…»

В порыве самообольщеньяПорой мне кажется, что вот:Я напишу стихотворенье —Оно меня переживет.Пройдут года, десятилетья,И над могилою моейМладой и незнакомый ПетяС подругой милою своейПоявится и тихо скажет:«Хороший, Маша, был поэт».И как-то грустно станет Маше.Впервые за шестнадцать лет.

«Пруд пожарный деревенский…»

Пруд пожарный деревенскийОтражает облака,Сосны, ветер и шиповник,Человека у сосны.Вот стою над этим прудом,Мой притоплен «телевизор» [3] ,Выцвела его бечевка,Износилось полотно.Много продрано в нем дырок,Но еще остались частиЦелые, и в эти частиПопадают караси.Иногда бывает восемь,Иногда бывает десять,Чаще – три или четыре,А бывает – ничего.Серая от тины леска,Длинный узкий лист болотный(В нескольких местах надломан),Палка мокрая и мусор,Что по пруду проплывал.Облака плывут по небу.Человек стоит у пруда.Деревенский пруд пожарныйОтражает облака.21.08.15

3

Небольшая рыболовная сетка, «экран».

«Кто-то скажет, что это гордыня —…»

Кто-то скажет, что это гордыня —Чтобы времени наперекор…На клеенке подгнившая дыня.За окошком – подгнивший забор.Кто-то скажет, что это приснилось,Или просто придумал ты —Ничего и не доносилосьДо тебя из пустой высоты.Ничего и не происходило,Ничего и не произошло.Даже если что-то и было,То давно безнадежно прошло.Ветер дует. И солнце светит.Ветка времени обнажена.Кто-то скажет. Никто не ответит.Тишина.04.04.16

Ольга Татаринова Игорь Болычев

(Статья публикуется в сокращении)

…По крайней мере, при взгляде на нашу современную поэзию заметно одно – школа русской силлабо-тоники иссякает, Игорь Болычев как носитель этой культуры выглядит как бы одним из последних умельцев этой техники, впитав множество влияний – от Серебряного века до Парижской ноты (недаром Игорь Чиннов, «последний парижский поэт», обратил внимание на его стихи и опубликовал его на Западе). Сейчас если и работают, то как-то небрежно, без знания ремесла, о «драйве» или «диктовке» речи не идет – вялая невнятица, за которой не стоит ничего дальше собственного носа, каждодневных бытовых впечатлений под покровом извилистых, изощренных (такое веяние) словес.

Мне представляется, в этом явлении выражается кризис сознания, человеческого сознания как такового, в частности нашего, русского сознания. И он нашел явственное выражение и в стихах Болычева, именно в силу их семантической внятности – именно у него-то он и нашел свое смысловое выражение.

Этот кризис сознания (кризисного во всех отношениях человечества) выражает себя в искусстве как экзистенциальное отчаяние: утрата веры и надежды в глобальном, космическом смысле – на осмысленный вселенский план и цели человеческого существования; больная любовь, потерявшая всякие ориентиры между чувственной и духовной составляющими. Благополучие возможно – но лишь в вещном, карьерном, властном выражении в течение короткой телесной жизни, впрочем, мало прельщающее духовную элиту, какой является поэт. На Западе эти мотивы нашли свое выражение в творчестве поэтов-экспрессионистов, прозе Камю, Сартра, драматургии экзистенциализма и абсурдизма, ярчайшим его выразителем в поэзии ХХ в. стал Готфрид Бенн (в поэзии русского зарубежья – Георгий Иванов). У нас о подобных мотивах и речи не могло идти под бдительным оком издательской цензуры (не допускались не только малейшие негативные оттенки переживаний, но и сам взгляд куда-нибудь повыше прилавка или грибка детского садика, в лучшем случае – на портрет очередного вождя или – в небе – на самолет с красной звездой). В духе этого плоского казенного оптимизма воспитывалось не одно поколение советских людей, и вот запоздалое прозрение, почти что крик этого самого экзистенциального отчаяния в поэзии Игоря Болычева. Причем последовательно в двух измерениях – времени («Четыре на часах») и пространства («Разговоры с собою» и «Эпилог – 1991»). (NB. Чего не могло бы, конечно, появиться у тех молодых, которые спокойно восприняли всей душой традиционное православие, как некогда другие поколения – катехизис коммунизма, и ничто кощунственное не сорвется с их языка – тут дело осмысления бытия закончено и осталась некая благодарственная молитва в виде красивой образной лирики с действительным звуком.)

Тупик экзистенциализма преодолеть человеческому духу еще только предстоит – в самом широком плане духовной эволюции. Но признаки такого преодоления улавливаются во множестве явлений духовной жизни внутри этой, может быть, даже и обреченной, цивилизации (цивилизации потребления).

И это прежде всего то, что западные писатели называют сейчас космическим, или универсальным сознанием. Обладание им приписывается Уолту Уитмену, автору «Листьев травы», написанных к тому же совершенно новым для европейского уха стихом – верлибром. Не может не прийти мысль о том, что новое сознание, новое духовное пространство открывается как бы на других частотах, в иных гармониях «музыки небесных сфер».

Конец ознакомительного фрагмента.