Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2017

Куда идти в России, как не к Богу?Во все другие стороны – обрыв.

Тут и любой ткачихе-поварихе все понятно, и для высоколобого литературоведа есть вся полнота ассоциативного ряда.

Бог так старается прощать нам!Он все простил бы, если б мог.Но должен, нас оберегая,И наказать, и воспитать…Когда ребенка я ругаю —Мне так не хочется ругать!

Христианству у нее следует учиться, потому что ей никого не хочется ругать. Нет у Исаевой ни одной строчки, где бы она ради красного словца приложила кого-то (окромя себя). Она даже «мальчиков, разграбивших страну» жалеет: «Что ж за песни матери им пели?»

Может быть, они не знали дружбыИ любви – прекрасной и большой?Может, приласкать их просто нужно —И они б оттаяли душой?Чтобы каждый стал из них счастливейДолюбить немножко, дожалеть —И они не дали бы РоссииМедленно и страшно умереть.

Как же жалеет она друзей, любимых и самое это время:

Еще не все ушли на рынок,Еще не проданы умы,Еще ведется поединокЗа то, что называлось «мы».

И сокрушается, о дальнейших событиях:

Своей не нужные отчизне,Высокопарно говоря,Они мертвы уже при жизни,Которая промчится зря.

Так страшно соседство глагола будущего времени и полной обреченности. Но в самих этих стихах есть продолжающийся за них бой. И она победит, она умеет побеждать. «На этой планете кариатид, где вымерли все атланты». У нее можно учиться ждать. И учиться любить. И этой неприметной, важнейшей работе стрелочницы, которой должен научиться поэт:

Чтобы с Небом сотрудничать дружно —Только сделай движенье рукою,Дисгармонией не беспокояМир. Чтоб не было в мире трагедий.

Вот задача – так незаметненько, втихую сделать то, что предотвратит катастрофу. Таким образом, новое слово в поэзии, оно не в строфике или рифмовке, и не в форме вовсе (что есть инструментарий и читателя мало касаемо), а исключительно в области смысла, – того зачем человек открывает книгу.

Исаевой удается вывести неопровержимые формулы бытия, которые действуют с точностью формул математических:

«Отвергайте девушки поэтов, Жены их увековечат вас»

«Где пахнет ремонтом – там, значит, жизнь!

Там, значит, еще не вечер!»

«Прощение, оно ведь тем и страшно, / Что прошлое становится неважно…» Выйдя к этой удивительной лаконичности, Лена рассказывает о буфетчице с автозаправки между Мариуполем и Мелитополем так емко, что могла бы потягаться со Львом Николаевичем Толстым. Только ему бы потребовалось пространство в четыре тома, чтобы разместить и роман героини с дальнобойщиком, и заморочки со случайным мужем, и с хозяином автозаправки. А у Лены это два коротких стихотворения. Одно – и мы узнаем о их существовании и сложных отношениях в совсем еще недавнее время. И второе – то что случилось с ними в разломе этой последней войны.

«Все умещается в один тетрадный лист».

Уверена, Толстой снял бы шляпу, случись ему дожить до этих стихов, и точно отказался бы от своего утверждения, что писать стихи, это то же самое, что танцевать, идя за плугом. То есть насколько это усложняет задачу этот «матерый человечище» видел, а насколько поэтическая форма вместительней прозы, похоже даже не догадывался. А, может, до Лены и не было такого… Ведь чтобы рассказать о ком-то, требовалось написать балладу, а если о нескольких людях, то и поэму, а это совсем уже и не коротко.

Юные актрисы, исполняя в мажоре трагические стихи Исаевой, может и не представляют степени турбулентности, которой они продиктованы, но они уже знают, чем будут спасаться от боли, когда «споткнутся об эти камни». На этой дорожке скользкой, по этой весне ранней… стихи-то у них за душой уже будут. И значит выживут. Это они и празднуют. И мы вмести с ними. Вот ведь как хорошо все вытанцовывается, Лев Николаевич!

Поэтов в России хороших много. Место тут такое – урожайное. Но вот тех, кто мог бы собирать полные залы у нас – раз, два и обчелся. И Елена Исаева, безусловно, один из них!

Примечание:

Ирина Суглобова – поэт, критик. Родилась в Тамбове. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Стихи печатались в «толстых» литературных журналах, вошли в антологию «Русская поэзия. ХХ век» (М., 1999). Автор поэтических сборников «И грех мой пред Тобой весь выну» (М., 1997), «Затмение сердца, или Час Сарлыка» (М., 2008). Член Союза российских писателей. Живёт в Москве.

Бахыт Кенжеев Стихотворения

Родился в Чимкенте. С 1953 г. жил в Москве. Закончил химический факультет МГУ. Один из учредителей поэтической группы «Московское время» (вместе с А. Цветковым, А. Сопровским, С. Гандлевским…). В 1982 г. переехал в Канаду. С 2008 г. живёт в Нью-Йорке. Автор 4-х романов, 8-ми поэтических книг, лауреат нескольких литературных премий (в т. ч. премии «Анти-Букер», 2000). Один из составителей антологии новейшей русской поэзии «Девять измерений» (2004). Лауреат «Русской премии» за 2008 год.

«Давай о былом, отошедшем на слом, где лезвием брились опасным…»

Давай о былом, отошедшем на слом, где лезвием брились опасным,

тушили капусту с лавровым листом и светлым подсолнечным маслом,

страшились примет и дурных новостей, не плавили платины в тигле,

точили коньки, и ушастых детей машинкою времени стригли —

там с неба струился растрепанный свет, никто еще, в общем, не умер,

и в марте томился в газетке букет мимозы (привет из Сухуми!).

Пластмассовый штырь, дорогие края, трамваев железные трели.

Куда они делись? Бог знает, друзья. Как всякая тварь, отгорели,

вальяжным салютом над местной Москвой, золой в стариковских рассказах.

Есть список небесный, на каждого свой, ореховых и одноглазых

грехов. Поскорее зови, не трави, другого уже не попросим.

Напрасно ли мы в потерпевшей крови, как вирус, минувшее носим?

«Я почти разучился смеяться по пустякам…»