Play the kitten

– Полицейский.

У Вайолет словно отлегло на сердце. Коп, ну слава Богу! Девушка закусила губу.

– Можно задать вопрос?

Мужчина чуть слышно усмехнулся. Первый признак здорового человека, который Вайолет смогла подметить за прошедшие пять минут.

– А до этого были не вопросы?

Вайолет улыбнулась, оборачиваясь.

– Даже не вопрос, скорее совет.

– Пожалуйста.

Девушка задумалась, крепче сжимая холодный ключ.

– Что бы Вы посоветовали, если бы, скажем, была такая ситуация… - Вайолет все никак не могла подобрать слов, чтобы не особо вызывать подозрений, - … теоретически был бы человек, который бы совершил неудачную попытку убийства, а потом бы преследовал жертву, но с не особо понятной целью. Вроде бы даже как и не для того, чтобы повторить акт насилия… - Вайолет развернулась, шагая спиной. Джон прищурился, изучая стену перпендикулярного коридора.

– Кто-то преследует тебя?

Вайолет расширила глаза.

– Пф, ну вот еще. Просто я увлекаюсь темой серийных убийц и психопатов, ну и интересно мнение блюстителя закона, - девушка отвернулась, сворачивая за угол. Еще чего доброго, увидит ее алеющие щеки врунишки…

Джон молчал все время до следующего, последнего поворота. Он словно бы специально дожидался финишной прямой к шестьдесят четвертому номеру, будто бы вопрос девушки ему разом наскучил.

– Нельзя спускать таких вещей. Сделать поблажку психу – все равно, что подписать собственный смертный приговор. Один раз стоит закрыть глаза на проступок такого рода, и можно попрощаться с собственным достоинством.

Слова полицейского казались Вайолет набором фраз из справочника «Путеводитель по цитатам тысячелетия».

– В полицию я бы не советовал обращаться, если, конечно, не сохранились доказательства покушения на жизнь, - продолжил тот, почти дойдя до номера, - но я бы попробовал найти высшую инстанцию – кого-то, кто имеет авторитет над этим ублюдком. Вменяемый родитель, опекун – кто угодно.

Остановившись у запертой двери, Вайолет протянула ключ. Джон принял, но помедлил.

– Вот моя визитка, - извлек шершавый прямоугольничек из внутреннего кармана пиджака тот.
– Если что, звони.

Вайолет поджала губы. Этот мужчина явно прочитал между строк и сейчас недвусмысленно намекал на то, что если ей нужна помощь полиции, она может смело снять трубку и набрать номер с крохотной картонки.

– Показать Вам комнату? – завела речь девушка, бережно припрятывая визитку в нагрудном кармане рубашки. Мужчина улыбнулся, проворачивая ключ в замочной скважине.

– Спасибо, но я справлюсь.

***

Возвращаясь обратно по коридору к лифту, Вайолет пребывала в крайне странном, возбужденном состоянии. Новый знакомый, будучи копом, удваивал чувство защищенности, которое уже исходило от Марча, но в то же время вселял дикое ощущение, словно и этот полицейский тоже был частью отеля. Что-то пугающее и таинственное было в его глазах. Неестественное. Вайолет замотала головой, стараясь переключиться на что-то более приятное… Кит в кинозале. Кит. Кит сам вызвался помочь ей с планом рассадки… почему именно шестьдесят четвертый номер?

Дверь совсем рядом заскрипела на старых петлях, и Вайолет в одно мгновение оказалась затащенной в пустующий номер. И когда только постояльцы этого отеля перестанут спонтанно втаскивать ее в разного рода помещения?

Номер никому не принадлежал, желтоватое легкое свечение покрывало убранную постель и ковер.

– Джон уже здесь, да? – Салли, всегда пребывавшая в каком-то своем собственном возбужденном угаре, сейчас же казалась сверхозабоченной. То и дело непрестанно поправляла непослушные волосы, испорченные химической завивкой.

– Вы знаете его? – с сомнением воскликнула девушка, забывшая про возмутительное поведение постоялицы. – Он уже бывал тут?

Салли, возившаяся подолом короткого светлого платьица с кружевными оборками, вдруг остановилась и истерично рассмеялась. Вайолет была в ужасе.

– Бывал ли он тут? – повторила женщина, покачивая головой, словно кукла-неваляшка. – Как я выгляжу? – внезапно спросила та с нескрываемой мольбой в голосе. Женщина сделала оборот, покружившись, словно предоставляя Вайолет возможность оценить ее вид со всех сторон. Вайолет сглотнула. Темная помада этой женщины выходила за границу верхней губы по правому краю, лак на ногтях поистерся, заплаканность глаз скрывал все тот же толстенный слой теней, каким Вайолет его запомнила с последней встречи. Как она выглядела? Да на взгляд девушки абсолютно неизменно! Вайолет сглотнула.

– Чудесно, - пролепетала та, не особо желая вступать в полемику с явной наркоманкой. Салли искренне улыбнулась, пальцами утирая щеку, отчего помада чуть сильнее размазалась по бледной коже. Осознание настигло абсолютно внезапно. – Он вам нравится, да?
– девушка сделала осторожный шаг навстречу, будто боялась, как обычно боятся при встрече с опасными дикими зверьми. Салли все больше заливалась краской, мечтательно улыбаясь. Вайолет усмехнулась, легким движением руки попросив женщину развернуться спиной. Язычок молнии на платье не доходил до самого верху, и Вайолет подумала, что это меньшее из всего, чем она может сейчас помочь этому странному и пугающему созданию.

– Он часто сюда приходит. Конечно же Джеймс думает, что все может доставаться лишь ему, но я-то знаю, что на самом он приходит ко мне-

– -Джеймс? – переспросила девушка, поправляя застежку в виде небольшой жемчужины на самом конце молнии. – У Джеймса какие-то проблемы с законом?

Салли закусила губу, поняв, что сболтнула лишнего. Вайолет хмурилась, надеясь на ответ. Поняв, что так ничего не добьется, девушка поджала губы, методично разглаживая складки на коротких рукавах платья женщины. Ткань выглядела старой и заношенной, но по-прежнему красивой. Старинной.

– Так что там с этим копом? Часто приходит, да? – попыталась возобновить исповедь Салли та. Женщина даже задрожала, будто бы от предвкушения и нетерпения.

– Хочу китайской еды и посмотреть какую-нибудь дурацкую передачу. Джон закажет нам еду, - будто двенадцатилетняя девочка делилась секретами со своей школьной подругой. Это даже умиляло.

Вайолет забавляла детская манера поведения Салли. В этот самый момент она вызывала у девушки чувство жалости и печали. Ей казалось это довольно унизительным и грустным – быть любовницей, быть той, с кем поиграют часок-другой, а потом бросят, пока вновь не понадобится. Но чем больше Вайолет задумывалась над этим, тем ярче осознавала, что, в сущности, часть ее испорченной души принимала и понимала эту женщину. Чем они, по-сути, отличались? Вайолет знала мало о ней, скудную информацию она получала лишь посредством собственных наблюдений. Салли была влюблена. И как бы Вайолет ни пыталась выбросить из головы паршивые мысли, ей все сильнее думалось, что будь у нее выбор, ее собственное решение не особо бы отличалось от решения Салли. Именно сейчас, именно в эту самую минуту, равно как и весь прошедший учебный год Вайолет казалось, что позови ее Кит, она бы не задумываясь пошла бы. Куда угодно. Помани он ее пальцем в соседнюю пустую аудиторию, а потом строго-настрого прикажи никому ни о чем не рассказывать – она бы согласилась. Встречайся бы он с ней в укромных местах, вдали от посторонних глаз – она бы довольствовалась этим и, как ей казалось, была бы действительно счастлива. Уж слишком сильно давило это чувство в душе, лежало тяжелым грузом, как рюкзаки первоклашек на плечах. Вайолет плевала на целомудренные наставления взрослых, родителей, великих авторов и прочих «должных авторитетов». Ей было все равно и на сохранение девственности для «того самого правильного», потому что «того самого правильного» уже не будет. Ей так казалось. Кит представлялся единственным живым существом, к которому она смогла испытать столь сильные чувства, и уж если не он, то она давно, давным-давно пообещала себе, что больше никогда не влюбится. Нельзя испытать дважды такие яркие эмоции, нельзя дважды так любить. Такое бывает лишь однажды. Так ей казалось. Конечно, в самом начале года, да и много ранее, еще до поступления, она так не думала. О, нет, она и помыслить не могла, что распрощается со своими приоритетами, лишь стоит переступить порог приемной комиссии. А ведь еще тогда в коридоре холодного здания висел плакат «Заводного апельсина», который должен был, просто был обязан быть чем-то вроде черного флага на судне в открытом океане возможностей…

Углубившись в свои собственные воспоминания, Вайолет отвлеклась, уже и забыв и о Салли, и о конференции, что проходила несколькими этажами ниже. Женщина развернулась, поправляя волосы, и улыбалась с такой благодарностью, словно девушка только что навела ей полный марафет, а не просто молнию на платье застегнула.

– Пожелаешь мне удачи? – спросила та, закусывая губу, все еще улыбаясь. И так пахло от нее табаком и жасмином, что хотелось скорее выйти покурить.

– Удачи, - искреннее растянула уголки губ девушка в ответ. Салли коротко кивнула и исчезла за дверным косяком, бесшумно ступая по ковролину, и Вайолет осталась одна в пустом номере, наблюдая как разглаживался ворс ковра, примятый туфлями женщины.

Столь странно и сумбурно прошла эта новая встреча с Салли, что Вайолет даже забыла спросить о самом главном, забыла высказать женщине о том, о чем хотела высказать еще с утра, когда думала даже специально ее искать. Тейт Лэнгдон. Несмотря на обещания Салли, этот молодой человек все еще преследовал ее. Но после произошедшего Вайолет четко поняла: у каждого здесь своя жизнь. Никто не будет нянчится с девушкой, исполняя каждую ее прихоть и решая ее проблемы. Как раз Тейт – ее проблема. И, пока еще сама не зная как и когда, но она твердо решила справиться со всем сама.