Play the kitten

Вайолет улыбнулась, но грустно, похлопав ладошками по стенкам пакета с квадратными салфетками, будто придавая форму куску теста.

– Ты играешь? – продолжила Лиз.

– На гитаре? О, да, - тень улыбки коснулась губ, затем увяв под давлением неприятных воспоминаний.

– И каков репертуар? – Лиз продолжала рассортировывать какие-то бумажки, словно на автомате, точно зная, что где должно лежать и как должно быть подписано.

Вайолет замялась, всегда стараясь не очень поощрять разговоры о собственных хобби и интересах.

– Да какой текст на сердце ложится, такой и заучиваю. Кое-что из раннего Кобейна могу, Рэя Дэвиса, Джека Уайта, как-то даже Кит Ричардс удавался… Да в общем-то, все что понравится, - отмахнулась девушка, в смущении облизывая губы.

– Я пару раз видела эту девочку с гитарой в чехле за спиной. А она что играет?

Вайолет нахмурилась.

– Не знаю, какие-то песни дурацких инди-групп… - Вайолет замолчала, непроизвольно морщась как от невкусной пищи. Лиз долго глядела на девушку, затем усмехнулась и вернулась к своей прерванной работе. – Наверное, я слишком раздражаю, да? – с толикой опаски спросила Вайолет. – Все жалуюсь и обсуждаю ее…

Лиз шумно втянула воздух с таким выражением лица, будто бы ей предстояло тактично намекнуть человеку о его бездарности.

– Дело не в том, что ты, как только что выразилась, «жалуешься». Дело в том, что ты запуталась, - Лиз отложила стопку счетов на самый верх горы папок. – Хочешь моего честного мнения, да? – дождавшись кивка Вайолет, она продолжила: - Я вижу ситуацию так: ты вбила себе в голову идею того, что Кит – единственный и неповторимый, что больше таких в мире нет, а твой поезд медленно уходит на твоих же глазах. На самом же деле это далеко не так, все не настолько трагично, как тебе представляется. Ты юная, красивая девочка, ты умнее многих, кого я встречала, и мне больно смотреть, как ты растрачиваешь свою молодость из-за предрассудков, - Лиз даже чуть склонилась над столом, - прошу тебя, переосмысли все происходящее, увидь наконец, что он не твоя судьба. Если бы ты ему действительно нравилась, он бы подошел и заговорил с тобой давным-давно, - Лиз вновь взялась за бумажки, - стоит ли твоя жизнь всех этих слез и сравнивания себя с Анной? – продолжала свою работу та.

Вайолет кипела от гнева и отчаяния. Первым желанием было бросить чем-нибудь в напомаженное лицо баристы. Пакет салфеток полетел на пол: Вайолет вскочила с места.

– Я ненадолго отойду, если можно, - наиболее сдержанно произнесла та, выходя из-за круглого столика. Конечно же нельзя было дать чувствам волю. Наори она на работодателя, и, скорее всего, тут же лишилась бы рабочего места.

Пока она ступала по ковролину по направлению к лестнице, кровь вновь принимала обычную температуру, кулаки разжались, мышцы лица расслабились. Вайолет понимала, в глубине души прекрасно понимала, что Лиз была абсолютно права, права на все сто процентов. Она-то видела всю суть девушки, сколько бы та ни пыталась скрываться за маской спокойствия и бесчувственности. Но понимать и принимать – разные вещи. Нет, она не смирится с положением вещей. Да никогда в жизни Вайолет не признает, что ошибалась! Признать этот факт означало бы согласиться с тем, что год ее жизни был потрачен впустую, означало бы, что его можно было провести с пользой, совсем по-другому. И прямо сейчас Вайолет думала лишь об одном, направлялась лишь в одно место. Распахивая тяжелую дверь, что вела на холодную лестничную клетку, Вайолет желала быстрее оказаться в компании лишь одного человека. Того, кто, как ей казалось, никогда ее не осудит, того, кто вселял в нее уверенность одним коротким словом, пускай смешной акцент все еще немного смущал. Вайолет спешно перебирала ногами. Быстрее, еще быстрее. Конверсы со скрипом терлись о ступеньки. Седьмой этаж. Комната номер семьдесят восемь…

Комментарий к Big cheese

Big cheese (ам. слэнг) - большая шишка, важная особа

========== Caper ==========

Мам, пап,

Если вам станет спокойнее, в отеле, оказывается, живут мои знакомые однокурсники. Сразу скажу, нет, мам, мы не друзья, я просто знаю их. Просто подумала, что вам захочется об этом знать, раз уж вы оба всегда были так озабочены тем, чтобы я была окружена людьми своего возраста.

Кристин Брукс выпустила новую книгу (помнится, тетя Джо ее очень любит), и в «Кортезе» вчера остановились читательницы, дожидавшиеся встречи с этой писательницей.

На этой неделе ожидается на конференцию съезд врачей из Чикаго, так что я прямо чувствую свою ответственность за подготовку зала. Лиз Одна из наших управляющих активно меня натаскивала, так что, надеюсь, я не оплошаю перед всеми этими почетными гостями.

Держите за меня кулачки.

Люблю вас,

Вайолет.

***

Теперь она часто ходила к нему, она проводила с ним практически все свободные вечера от момента, когда Лиз или Айрис давали последнее поручение - смена мусорных мешков, - и до глубокой ночи. Джеймс Марч стал ее постоянной компанией. Они говорили. Много говорили. Обо всем: начиная от политики и права, заканчивая философией и религией. Обсуждали мораль и законы, личность, никогда не преминули затронуть известных представителей властей или кинозвезд той эпохи.

– Шестьдесят пятый год, - говорила та.

– Ну, допустим, - улыбался он, неизменно подливая в стакан выпивку.

– Радикально настроенный конгресс открыто шел против нового президента. Разве понимали они, что Эндрю Джонсон старался проводить политику, направленную на благо процветания страны? Да нет конечно!
– ее активность, ее вспыльчивость, когда дело касалось истории, приводили его в исступление, опьяняли и тешили его самолюбие.

– Веришь ли ты в Бога?

Вайолет изумленно глядела на мужчину, чьи мысли перескакивали слишком быстро, темы менялись со скоростью света.

– Мы говорили о законности человеческих деяний, - пояснил он. – Так веришь? – ему нужно было это знать. Просто необходимо. Конечно, он предвидел ответ. Такие вещи всегда читаются на лицах, в глазах. Но она должна была сама это произнести.

– Я не верю в церковь. В епископов и пасторов, в правила, устанавливаемые ими, в навязывание веры, в священные книги и то, как ими распоряжаются служители.

Ее ответ более чем его устраивал. Стоял терпкий извечный запах алкоголя.

– Но?

– Но? – повторила она.

– В таких ответах всегда есть какое-то «но».

– Я верю в философию экзистенциализма.

– О-о, - протянул тот. Красиво падал лунный свет на часть его лица, и словно бы ярче блестели его глаза. – Кьеркегор и его извечное «всего труднее выбрать самого себя»?

– «Пограничное состояние». Мы проявляем себя лишь перед лицом опасности, перед смертью.

Она улыбалась, наслаждаясь роскошью подушек на жестком, но комфортабельном диване. Красивая кружевная комбинация, что осталась у нее с первой ночи в баре, выглядывала из-под подола ее светлого летнего платьица. Он ухмылялся, радуясь и предвкушая, делая очередной глоток и точно так же делая выводы.

Они много говорили. На другой день уже о том, как сколотил состояние Джон Джейкоб Астор и о появлении первых «миллионеров», о специалистах-управленцах и Рокфеллере.

– Я много работал, - спокойно расхаживая по комнате, заложив руку в карман, он выпускал дым, что смешивался с последними предзакатными яркими лучами солнца, - и быстро разбогател.

– Что ты продавал? – Вайолет крутила пластинки, подол ее юбки раскрытым веером покрывал ковролин вокруг ее поджатых ног. Ей казалось, что Джеймсу не более тридцати пяти, а раз так, то и подняться он мог за счет акций или каких-то иных ценных бумаг. В общем, на том, что так ценят в этом, двадцать первом, веке.

Он говорил «нефть», а она не верила, смеясь, думая, что нефтяные магнаты выглядят совсем по-другому.

«Политика нейтралитета» Вашингтона, опьянение успехом и распространение своей идеологии на другие страны в начале XX столетия, последствия приобретения Аляски в Филиппин и, наконец, сухой закон января тысяча девятьсот двадцатого года – они говорили обо всем, они спорили, он позволял ей это, потому что ему была интересна другая точка зрения. Никто никогда не пытался ему перечить, а она делала это с таким энергичным запалом и шармом, который был присущ лишь ей одной. Она не одевалась и не вела себя как кокетка голубых кровей, но он заставлял ее желать играть такую роль.