Плененная королева

– Король заявит, что вы оба заключили этот союз, не ведая о препятствиях, а потому ваши дети по-прежнему останутся законнорожденными и помех к наследованию короны нет.

Мысли Алиеноры метались. Если Генри утверждает, что их брак незаконен, то и претензий на ее земли у него не должно быть… и на нее самое. Тогда засветит свобода…

– Если я никогда не была замужем за королем, то я не являюсь его подданной и не могу быть обвинена в измене, – произнесла она. – Если я дам согласие на этот развод, то у него не будет оснований задерживать меня здесь, он должен меня отпустить. Постойте, добрый настоятель, я скажу все до конца. – Алиенора подняла руку, чтобы пресечь возражения. – Я суверенная герцогиня Аквитании. Как только я соглашусь на это, мои владения должны вернуться ко мне, а я должна быть освобождена. Я удалюсь в свои земли и стану править ими как независимый сюзерен. А после моей смерти земли мои перейдут сыновьям. Развод будет означать, что империи сейчас наступает конец, но со временем все наши владения воссоединятся.

– Ах! – выдохнул настоятель, и в этом восклицании сумел со всей очевидностью передать, что все не так просто, как она думает. – Король, кроме того, собирается выдвинуть против вас обвинение в том, что вы совершили супружескую измену по собственному злому умыслу.

– Если я не его жена, то как я могла совершить супружескую измену? – тут же парировала Алиенора.

– Это все юридические домыслы, миледи. Восстав против короля и совершив супружескую измену, вы считали себя его женой. Любой, кто предпринимает действия, направленные против безопасности короля или блага его королевства, либо считается его врагом, либо совершает измену. Своей супружеской изменой вы могли угрожать законному престолонаследию.

– Это в моем-то возрасте?! – воскликнула Алиенора.

– Может быть, и нет, – снизошел настоятель Гуго с едва заметной улыбкой. Ему эта неприятная миссия не доставляла удовольствия. – Но Папа с подозрением отнесется к вашему поведению. В этом вы можете не сомневаться. Он, вероятно, сочтет, что король, держа вас взаперти, прав.

Алиенора пришла в бешенство:

– Генри, значит, думает получить разом все! Женой он меня больше не хочет видеть, но готов на любые трюки, чтобы сохранить за собой мои земли, на которые он не будет иметь никаких законных прав после расторжения нашего брака.

– Король предполагает, что герцог Ричард сможет и дальше править Аквитанией вместо вас в качестве вашего наследника. Как он это делает и теперь. Кажется, вы именно этого хотели.

Ричард! Радость наполнила сердце Алиеноры, когда она услышала о сыне, к тому же услышала такую хорошую новость. Но несправедливость Генриха оказалась мучительно горька.

– Ричард должен был делить власть со мной – об этом было договорено, а не о том, что он станет править самостоятельно. Ему всего семнадцать.

– Вполне достаточно. Он достиг возраста мужской зрелости, – заметил настоятель Гуго. – Ричард уже известен как великий воин, остается только пожелать ему немного больше мудрости. Увы, к сожалению, он не принес ничего, кроме раздрая, в вашу дикую страну. Я не должен говорить вам об этом, но люди подняли бунт, узнав, что вы не возвращаетесь, и Ричард прибег к страшным мерам, дабы привести их к покорности и утвердить свое правление.

Алиенора вовсе не ожидала услышать такое. Ричард воспитывался в рыцарских добродетелях, его учили быть доблестным, защищать бедняков, слабых, невинных. Он был хорошо образованным молодым человеком, трубадуром, которого растили как истинного сына юга. И мать изо всех сил старалась привить ему неискоренимую любовь к его наследству.

– Что он натворил? – с дрожью в голосе спросила Алиенора, забыв на мгновение предполагаемый развод и ее обиды на мужа.

Настоятель Гуго посмотрел на нее с мучительным выражением.

– Нельзя сказать, что Ричард действовал неэффективно. В Аквитании теперь все спокойно, и она покорна ему. Но в этом нет ничего удивительного, потому что он прошелся по земле с большой жесткостью, сметая замки один за другим и не щадя ни мужчин, ни женщин, ни детей. Подробности всех жестокостей, совершенных его людьми, плохо поддаются описанию человеческим языком.

– Расскажите мне! – потребовала Алиенора, не веря своим ушам.

Ричард – ее сын, и она не могла допустить, чтобы он творил жестокости. А если Ричард что и сделал, то лишь по приказу отца, потому что сам не мог быть таким бессердечным по отношению к земле и народу, в любви к которым признавался когда-то матери. Это был ее народ! Алиеноре хотелось плакать за землю, на которой она родилась. Ведь аквитанцы, в конце концов, сражались за возвращение своей герцогини и возражали против того, чтобы ими управлял сюзерен, который не имел права захватывать ее полномочия. Если они смогли вынести эти жестокости, то как-нибудь и она выслушает все о произошедшем с ними.

Точеное лицо Гуго выдавало во время рассказа сильные эмоции.

– Тех, кто выступал против герцога, калечили: кому-то выкалывали глаза, кому-то отрубали руки. Говорят, что женщин насиловали. Простите меня, миледи. Ричард и его воины. Все сообщают, что он был безжалостен. Аквитанию подавили жестоко, и теперь она лежит под его железной перчаткой.

И это сделал мой сын, самый любимый, подумала Алиенора. На какое-то время она потеряла дар речи. Наконец, потрясенная, пробормотала:

– Пусть Господь простит его… и утешит пострадавших.

Алиенора никак не могла представить себе Ричарда в роли тирана, истязателя, насильника… Нет, это все происки Генри. Она должна верить в это.

– Вы понимаете, отец настоятель, что в такой ситуации я с еще большей решимостью буду бороться за свои права, – заявила она. – Аквитания нуждается во мне, и я должна быть там.

– Вы должны делать то, что подсказывает вам ваша совесть, миледи, – мрачно ответил Гуго. – Я, как того требовал мой долг, передал вам пожелания короля и высказал собственное мнение. Могу только добавить, что бороться вам придется, сидя здесь, в замке, так как король не намерен выпускать вас отсюда. Меньше всего он хочет, чтобы вы возвращались в Аквитанию. Он говорит, что на свободе вы опять начнете плести заговоры против него, объединяться с вашими сыновьями и вассалами. Он опасается, что вы снова выйдете замуж за суверена, с которым он враждует.

– Значит, Генри ищет способ отодвинуть меня в сторону и при этом ничего не потерять! – вспыхнула Алиенора. – Но если развод со мной вызовет такие затруднения, то почему он это делает?

– Мне неприятно говорить об этом, но король хочет жениться еще раз, – сказал Гуго Авалонский мягким голосом, однако Алиенора восприняла его слова как пощечину. Для нее после месяцев тихой монотонной жизни это было невыносимо, через край.

– На ком? – спросила она, думая о Розамунде.

Неужели Генри и в самом деле решил жениться на своей любовнице, дочери простого рыцаря? Он совсем потерял разум!

– На Аделаиде, принцессе Франции, – ответил настоятель, неодобрительно скривив рот.

– Но она обручена с Ричардом!

– Да, но обручения, как и браки, могут быть разорваны, – напомнил Гуго. – Король уже послал письмо Папе Александру, в котором просит отправить легата в Англию, чтобы заслушать дело против вас. Это все, конечно, держится в большой тайне, и король особенно настаивает на том, чтобы вы вели себя благоразумно, поскольку разрыв вашего союза – шаг серьезный и может иметь далеко идущие последствия.