Плененная невеста

Я тебя чертовски ненавижу.

Но затем он начинает двигаться.

Боль длится еще секунду, а затем превращается во что-то другое. Он двигается длинными, размеренными толчками, выходя почти до упора, а затем жестко входит обратно, его глаза сосредоточены где-то над моей головой. Его движения напряженные, почти деловые, как будто он решил перестать играть со мной и просто заняться делом завершения этого гребаного брака, но у моего тела другие представления.

Когда боль утихает, я внезапно интуитивно осознаю, как полно я себя чувствую, как хорошо ощущается его член, растягивающий меня до предела. С каждым толчком он затрагивает каждый нерв внутри меня, толстая головка его члена трется о то место, которое он нашел своими пальцами, его пульсирующий ствол пронзает меня, наполняет меня, делая невозможным думать ни о чем другом. Он тверд как скала, не только его член, но и все его тело, напряженное от сосредоточенности, и его руки все еще сжимают мои бедра так крепко, что я уверена, что завтра у меня будут синяки. И с каждым толчком я чувствую нарастающее удовольствие, которое почти невозможно скрыть, независимо от того, как сильно я стискиваю зубы или пытаюсь оставаться бесстрастной, даже скучающей.

Франко никогда не заставлял меня кончать. Он думал, что делал это несколько раз, но я всегда потом кончала сама. Какое-то время это был метод проб и ошибок, чтобы понять, как правильно прикасаться к себе, как доставить удовольствие собственному телу, чтобы подтолкнуть себя к краю. Но как только я это сделала, больше всего на свете мне захотелось испытать это с кем-нибудь другим. К тому времени все надежды на счастье в моем браке исчезли. Но я иногда фантазировала о каком-нибудь увлечении, где я бы узнала, каково это, кончать на член мужчины. Конечно, я никогда не планировала узнать это на самом деле. Измена для мужчин из мафии, это право по рождению. Для их жен это смертный приговор. Но теперь, когда член Виктора входит в меня долгими, медленными движениями, которые, кажется, затрагивают каждое нервное окончание в моем теле, я чувствую, как узел в моем животе распускается, мое сердце начинает учащенно биться, мышцы моих бедер начинают дрожать, мое дыхание учащается вопреки моему желанию. Я не хочу кончать, отчаянно думаю я. Не с ним. Я не доставлю ему такого удовольствия. Но, я не уверена, что смогу остановить себя. Он такой большой, такой приятный, каждый мощный толчок посылает по моему телу ощущения, о существовании которых я и не подозревала, и когда он внезапно сильнее прижимает меня к себе, его бедра качаются вперед, так что его таз упирается в мой клитор, я знаю, что не смогу остановиться.

Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не закричать, не застонать и не вцепиться в простыни. Внезапно меня захлестывает наслаждение, мой клитор пульсирует, когда его волны омывают меня. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг него, содрогаясь в спазмах, когда я борюсь с тем, чтобы просто напрячься и не выгибать спину, не тереться о него так, как я так отчаянно хочу. Но я не могу его обмануть. Внезапно он замирает, и когда я открываю глаза, я вижу в его взгляде выражение чистой похоти, затемняющее ледяную синеву его взгляда, пока голод, который я вижу в нем, не вызывает во мне дрожь страха после моего оргазма.

— Дa! — Он смеется, его голос хриплый и глубокий. — Даже маленькая принцесска не смогла удержаться от того, чтобы кончить на член Братвы. — Он снова начинает нажимать, на этот раз быстрее, и я вижу, как его собственный жесткий контроль ускользает. Мой оргазм возбудил его еще больше, из-за чего ему стало труднее относиться к этому как к чему-то, с чем нужно покончить, и я чувствую небольшой прилив победы при этом. Если я потеряла контроль, то и он должен это сделать.

— Возможно, я заставлю тебя кончать еще много раз, — рычит Виктор, толкаясь сильнее, быстрее. — Ты думала, что слишком хороша для удовольствия в моей постели, но твое тело знает лучше. Оно знает, для чего было создано. — Теперь быстрее, жестче, его руки сжимают мои бедра, когда он врезается в меня, тяжело дыша, когда он приближается к своему собственному оргазму. — Ты была создана для меня, принцесса. Создана, чтобы кончать на мой гребаный член. Блядь!

На последних словах он рычит, входя в меня еще раз, сильно, и я чувствую, как его бедра дергаются за мгновение до того, как я почувствую первый горячий прилив его спермы. Виктор запрокидывает голову, и я вижу, как напрягаются жилы в его горле, когда он рычит от удовольствия, его член пульсирует в спазмах внутри меня, его сперма наполняет меня. Он выглядит почти первобытным, опасным в том смысле, что заставляет мое сердце учащенно биться, а дыхание застревать в горле. Именно в этот момент, наблюдая за Виктором в муках его удовольствия, я точно знаю, что вышла замуж за совершенно не похожего на Франко мужчину. И я знаю, видя, как он теряет контроль над собой на этот короткий промежуток времени, что мне нужно быть очень, очень осторожной.

У Виктора может быть веская причина не причинять мне вреда. Но я вышла замуж за очень опасного человека. Не за сумасшедшего и беспечного, каким был Франко, а за расчетливого и умного. И это делает его гораздо более смертоносным, чем когда-либо мог быть Франко.

Последняя, сильная дрожь пробегает по его телу, а затем его руки расслабляются на моих бедрах, его глаза открываются. Я вижу момент, когда он снова берет себя в руки, выражение его лица становится тщательно отсутствующим, а затем он отстраняется, его член выскальзывает на свободу. Я чувствую его на своих бедрах, теплого и липкого. Сегодня вечером я могла бы забеременеть от него, и разве это не было бы лучше, на самом деле? Он сказал, что будет трахать меня до тех пор, пока я не понесу, так что чем скорее это произойдет, тем лучше. Но от этой мысли мой желудок сжимается от тошнотворного страха.

Я откидываюсь назад на кровати, отодвигаясь от него так быстро, как только могу. Виктор освобождает мне пространство, двигаясь в свою сторону, но я уже слезаю с нее, отступая назад.

— Я собираюсь пойти принять душ, — говорю я ему, отказываясь встречаться с ним взглядом. Я не хочу смотреть на него или говорить с ним больше, чем необходимо. Я чувствую себя униженной из-за того, что он заставил меня кончить, меня тошнит от того, что мой первый оргазм с мужчиной был с ним. Почему я должна была реагировать на его… жестокость? Но даже когда я так думаю, я знаю, что на самом деле это была не жестокость. Это был грубый, бесчувственный трах, но я уже видела такое. И я знаю, что если бы Виктор захотел, он мог бы намного превзойти то, что я испытала по жестокости с Франко.

Все было даже не так плохо, говорю я себе, разворачиваясь на каблуках и спеша в ванную, захлопывая за собой дверь. Ты драматизируешь. Но все, чего я хочу, это разрыдаться. Худшее, что я могла себе представить, это то, что мне действительно понравится ложиться в постель с Виктором, и я получила удовольствие. Что бы я еще ни говорила себе, я не могу притворяться, что мне не было хорошо.

Я не позволю этому случиться снова, думаю я про себя, направляясь в душ и сердито открывая краны. Я придумаю какой-нибудь способ удержать его от того, чтобы трахнуть меня снова. Мне просто нужен план. Но я не буду делать этого снова. Я этого не вынесу. Если я не могу доверять себе, чтобы лечь на спину и игнорировать это, пока он не закончит трахать меня, тогда я вообще не смогу лечь с ним в постель. Это все, о чем я могу думать, чтобы не разрыдаться, когда вхожу в душ. Я не хочу, чтобы он увидел меня с опухшими красными глазами и понял, что я плакала. Я хотела быть статуей рядом с ним, ледяной принцессой, и это заставляет меня чувствовать себя слабой, зная, что у меня это не получилось.

Я стою под горячей водой так долго, как только могу, надеясь, что, может быть, он уснет и мне не придется снова встречаться с ним взглядом до завтра. Я тру себя, пока кожа не становится розовой, пока не израсходую все мыло с цветочным ароматом в душе, а затем, когда нечем умыться и горячая вода обжигает кожу, я прислоняюсь к стене и пытаюсь собраться.

Я ничего не могу сделать, чтобы не быть женой Виктора. Все, что я могу сделать, это выживать день за днем, приспосабливаться по мере развития событий и делать все, что в моих силах. Не так давно я надеялась, что моя жизнь больше не будет такой, но это так. Я могу либо заставить себя пройти через это, либо с таким же успехом я могла бы выброситься с балкона раньше и избавить себя от унижения из-за того, что произошло между нами в постели.

Когда я, наконец, выхожу из душа и вытираюсь, заворачиваясь в один из толстых, пушистых гостиничных халатов, которые, к счастью, закрывают меня от шеи до икр, я ожидаю увидеть Виктора, если он еще не спит, ожидающего меня с самодовольным удовлетворением на лице. Но это совсем не то, что я нахожу. Он не спит, когда я возвращаюсь в комнату, сидит в одном из кресел у камина с напитком в руке, но поначалу даже не поднимает глаз, когда я вхожу в комнату, как будто не слышит меня. И затем, когда он, кажется, наконец замечает, что я стою там, он выглядит почти испуганным. Я замечаю, что он снова одет, переоделся в черную шелковую пижаму, которая каким-то образом придает ему вид сильного и элегантного, а не нелепого, как выглядело бы большинство мужчин в чем-то подобном.

Почти сразу же его лицо разглаживается и снова становится тщательно незапятнанным. Несмотря на это, я не пропускаю то, как его пристальный взгляд скользит по мне, от моих мокрых волос, разметавшихся по плечам, до брони моего пушистого халата, покрывающего почти каждый дюйм моего тела. Его взгляд скользит вниз к моим ногам и накрашенным красным ногтям на ногах, пожалуйста, Боже, не позволь этому стать его фетишем, а затем возвращается к моему лицу. Когда он снова встречается со мной взглядом, в нем нет ни торжества, ни даже мрачного удовлетворения. Виктор просто выглядит усталым.