Пленница генерала драконов

Всепоглощающую и грызущую изнутри тоску.

Поворачиваю голову и смотрю наверх, туда, откуда высоко в стене на нас взирает со спокойным достоинством и безграничным терпением старый дракон.

Я не могу больше держать всё это в себе. Мне необходимо, жизненно важно с кем-то разделить эту боль, найти понимание, помочь пережить другому и чтобы мне тоже помогли. Ведь вместе всегда легче, чем поодиночке!

— Я скучаю по нему, — шепчу, нервно раздирая оборку на платье.

Высеченный в камне портрет старого лорда расплывается перед глазами из-за пелены слёз. И я рада, что можно не сдерживаться.

Передо мной враг, который ненавидит меня всей душой и использует всякий повод, чтобы больнее ударить.

Но Райгон единственный, перед кем я всегда была собой, не рисовалась и не старалась казаться лучше, чем есть на самом деле. Вот и сейчас мне не стыдно показать ему слёзы, покрасневший от слёз нос и распухшие глаза.

— Мне не хватает его очень, очень сильно, — голос словно чужой, дрожащий и хриплый. — Если бы он только знал, как он мне нужен. Он был для меня всем: примером, идолом, отцом, хотя последнее и злит тебя до трясучки — плевать! Слышишь? Родного отца я бы не любила сильнее, чем его, нравится тебе это или нет! Мне жаль, очень жаль что… его больше нет…

Райгон смотрит на меня во все глаза. Молчит.

Прячу лицо в ладони, стараясь унять дрожащие плечи. Делаю несколько шагов вперёд, не глядя, просто иду к нему навстречу. Врезаюсь в его каменную грудь, обтянутую грубой тканью чёрного генеральского мундира. Упираюсь в неё лбом.

Я не думаю о том, как это смотрится со стороны. Я не думаю о том, что может сделать разъярённый дракон, чьё личное пространство так внаглую нарушила человечка.

В прошлый раз, когда я пыталась обнять его при встрече здесь же, в этом ритуальном зале, он поволок меня в подземелье. И сейчас, вероятно, мне грозит нечто подобное, или даже хуже.

Ну, и пусть. Зато я была честной перед самой собой и перед старым лордом, чья душа наблюдает за нами из вечности.

Так и стою, уткнувшись лбом в каменную грудь дракона.

Глупая. С чего вообще взяла, что он способен на сочувствие? Ведь Райгон давно сказал и всегда повторяет при первой же возможности, что он мне не брат, и никогда им не будет.

Я прошу от него невозможного. Того, чего он никогда не сможет дать. Ненависть к человечке и презрение к рабыне не позволят ему сделать это.

Ну, всё, довольно унижений. Так и не получив сочувствия и поддержки, заставляю себя успокоиться, глушу всхлипы. Представляю, как ему противно всё это. Так, ну, всё.

И ровно в тот момент, когда я пытаюсь сделать шаг назад, чтобы отойти, на талии смыкается стальной капкан мужских рук. От неожиданности я даже замираю поначалу. Не могу поверить, что это происходит наяву — Райгон обнимает меня. Меня!

Впервые в жизни. Сейчас.

Не двигаюсь, пытаясь прислушаться к ощущениям. Я почему-то думала, что буду чувствовать примерно то же, что чувствовала в объятиях старого лорда — спокойствие и отеческую заботу.

Но всё иначе. Всё не так, как я это себе представляла. Мне отчего-то неловко. И уж точно не спокойно, скорее наоборот.

Одной рукой Райгон сжимает мою талию, второй ведёт по спине вверх, по позвоночнику, между лопаток, очерчивает седьмой позвонок, оглаживает волосы.

Я не особо придаю значения происходящему и сильно удивляюсь, почувствовав его тяжёлое дыхание сверху и касание губ к макушке, линии роста волос, виску.

Моргаю несколько раз, приходя в себя, хмурюсь, упираюсь кулачками ему в грудь, поднимаю глаза: что происхо…

И в этот самый миг его губы сминают мои.

Всё происходит настолько неожиданно, что я даже не сопротивляюсь поначалу. И он воспринимает это по своему — углубляет поцелуй.

— Ты что? — отталкиваю его ладонями, вырываюсь из объятий, отшатываюсь назад, часто и рвано дышу.

Хватаюсь за алтарь и едва не роняю несколько свечей. Смотрю на Райгона потрясённо, и не могу поверить в случившееся.

Тыльной стороной ладони яростно стираю с губ вкус его поцелуя.

— В чём дело, человечка? — дракон опасно прищуривается, следя за каждым моим движением. — Так упорно добивалась этого все дни…

— Чтоо? — у меня даже дух перехватывает от подобного обвинения.

— Давай только без этих дешёвых комедий! — он резко вскидывает руку ладонью вверх, останавливая поток моих возмущений. — Мы оба знаем, чего ты стоишь. Осталась без покровителя, и теперь мечешься в поисках тёплой постели. С Лингерли не выгорело, взялась за меня.

Он усмехается и делает несколько неспешных шагов вдоль алтаря. Его каблуки глухо ступают по каменному полу. Вокруг так тихо, что снова слышен треск фитиля в одной из свечей.

— Твой танец, который приличным леди знать не положено, а только шлюхам. Это раз. То, как предлагала себя прямо там, на обеденном столе. Не иначе, тебя на нём не раз и брали. Это два. Да о чём вообще речь — разве леди даст раздеть себя и будет спокойно лежать перед мужчиной, который ей не муж? Да! Если такое поведение для неё в порядке вещей. Это три. Ну, и весь твой сегодняшний спектакль, якобы со случайным попаданием сюда и ролью несчастной страдашки, давящей на жалость. Четыре. Как ни старайся, я вижу тебя насквозь, человечка. В отличие от отца меня не проведёшь, но знаешь, что? Мы можем договориться.

Услышанное будто обухом меня по голове бьёт. Это же надо было перевернуть всё ТАК! Пытаюсь прийти в себя и придумать хотя бы что-то в своё оправдание, но есть ли в том смысл? Райгон всё для себя решил! Оправдываться перед ним сейчас — только вызвать ещё больше насмешек и обвинений. Он всё истолкует против меня. Любое моё слово.

— Договориться? — усмехаюсь невесело. — И о чём же нам договариваться? Ты получил, что хотел — я склонила перед тобой голову и признала тебя своим господином. На мне проклятые браслеты. Я твоя пленница. Что ещё тебе нужно?

Поднимаю на него уставший взгляд, и внутри холодеет. Сжимаю край алтаря до побелевших костяшек. Взгляд Райгона тяжёлый, мрачный и голодный. В нём столько тьмы сейчас, сколько я ещё никогда в нём не видела.

— Ты, — отвечает просто, и смотрит на меня, не моргая, заставляя хватать ртом воздух. — Вся ты. Хочу понять, что такого в человечке-рабыне, что родной отец предпочёл её собственному сыну. Любил её больше, больше времени уделял.

— Боже, откуда ты берёшь весь этот бред? — я срываюсь на крик, который эхом разносится по ритуальному залу. — Отец любил тебя, а я никогда с ним не…