Пленница Риверсайса

В этот момент в комнату вошли Бриам и Джорли. Стоило им увидеть Мариуса, как на их лицах расцвели улыбки.

— Лорд Мариус, рада, что ты поправился, – произнесла Джорли и поспешила к кровати.

— Мы все жутко волновались о тебе, Мариус, - следом послышался голос Бриама.

— Не приставайте к своему лорду, - одёрнула их Кейла, - он ещё слаб. Вы же слышали, что сказал лекарь Илистер? Мариусу нужны покой и тишина. Это для него сейчас лучшее лекарство. А вы что тут устроили?

— Не волнуйся, мама, мы вскоре уйдём, - ответила Джорли, присаживаясь на краешек кровати.

— Может, принести ещё мёда?
– спросила Кейла, положив свою ладонь поверх его руки.

– А хочешь, я остаться с тобой? Вдруг тебе что-нибудь понадобиться.

— Не стоит, мама, вы с леди Соланой уже достаточно сделали для меня. Думаю, вам самим нужен отдых, а я как-нибудь обойдусь без нянек, - возразил Мариус, при этом заметил, что Рован с Джорли успели обменяться коротким многозначительным взглядом, Бриам вскинул вверх брови, а мать недовольно поджала губы. Мариус нахмурился. Что он не так сказал?

— Оставь это, Мариус, - сухо проговорила Кейла, - Я не нуждаюсь в отдыхе, а леди Солана и подавно.

В комнате на некоторое время повисла неестественная тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя за окном. Когда эта тишина стала непереносимой, Кейла поднялась со своего места.

— Пожалуй, нам пора. Ты отдыхай, сынок, мы зайдём позже, - сказала мать, и направилась к двери; длинная юбка шуршала, касаясь каменных плит пола. Рован с Бриамом последовали за ней, а Джорли замешкалась на мгновение у окна.

— Я так рада, что ты поправился, - улыбнулась она, раскрывая окно, и в комнату сразу проник влажный воздух улицы.

— Идём, Джорли, - позвала Кейла, - Мариусу нужен покой.

— Ещё минуту, мама, - пообещала Джорли.

Едва заметно кивнув, Кейла прикрыла за собой двери.

— Что это с матерью? Мне показалось или она действительно сердиться на леди Солану? – приподнявшись в постели, поинтересовался Мариус. Осенний воздух бодрил, до предела заполняя лёгкие Мариуса.

— Ах, это, - Джорли рассеяно махнула рукой, подходя к кровати. – Танистри явились к тебе, когда были уверены, что ты справишься с болезнью. Мама до сих пор не может простить им этого.

— Что это значит? – нахмурился Мариус, вспоминая вкрадчивый голос леди Соланы. Она ведь не оставляла его, была с ним и днём и ночью. Ведь была же? Джорли что-то путает, определённо.
– Разве не леди Солана сидела у моей постели всё это время?

— О чём ты? – фыркнула Джорли, снова присаживаясь на край кровати. – Солана впервые явилась в твою комнату только сегодня утром, когда лекарь сказал, что опасность миновала. Разве она не говорила тебе? Впрочем, я не удивлена. Танистри уже готовились к свадьбе с лордом Рованом, - она усмехнулась, расправляя складки на коленях, - и, пожалуй, во всей этой ситуации их беспокоило лишь то, что после твоей кончины пришлось бы соблюдать траур целых полгода. Обидно, но похоже леди Солану устроит любой лорд Вэлдон.

Мариус глядел на Джорли, впервые не найдясь с ответом. Значит всё то, что Солана здесь наговорила было сплошной ложью. От первого до последнего слова. Он откинулся на подушки, а затем помимо воли рассмеялся, и его недобрый смех растворился в шуме дождя, который сквозь распахнутые створы звучал громче и отчётливее. Как ловко она обвела его вокруг пальца, а он, словно безмозглый осёл, поверил каждому слову. Теперь всё становилось на свои места, и её безупречный внешний вид, и отсутствие следов усталости на лице. Что за игру она с ним вела? Зачем солгала ему? Должно быть, она всласть повеселилась, рассказывая свои сказки. Ничего, вскоре его невесте придётся уяснить раз и навсегда, что он не потерпит вранья. Ни от кого.

— Я думала, ты знаешь, Мариус, - промямлила Джорли, заёрзав на кровати. – С тобой была леди Тами, и она...

— Леди Тами? – оборвал на полуслове Мариус, ощутив, как при звуке её имени сердце под рёбрами заколотилось с невероятной силой. С ним была леди Тами? Та самая леди Тами, которая помогла бежать пленникам? Та самая леди Тами, которая во всём перечила ему? Он не ослышался? Должно быть, он всё ещё бредит после лихорадки.

— Да, Мариус, - заговорила Джорли. – Она просидела у твоей постели два дня, и ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило заставить её покинуть твои покои. Она оказалась такой упрямой, и всё никак не хотела оставлять тебя, будто…

— Леди Тами? – снова перебил Мариус, и подался ближе к Джорли. – Ты уверена?

— Да что ты всё заладил? – рассердилась Джорли, и её зелёные глаза полыхнули. – Представь себе, леди Тами! Хотя, я могу понять твоё удивление, ведь подле тебя должна была находиться Солана Танистри!

Значит, она всё же приходила. Была здесь. Рядом с ним. Находилась всего в нескольких сантиметрах от него. Возможно, сидела там, где сейчас сидит Джорли. Заботилась о нём. Осознание этого захлестнуло его тёплой волной, и он с невероятной силой захотел прямо сейчас увидеть её лицо. Хотел заглянуть в её глаза и понять, почему она так поступила. Что ей двигало в тот момент? Жалость? Страх? Страх за него или же за себя? Она волновалась? Переживала за него? Боялась за его жизнь? Поэтому оказалась около его постели? Только поэтому? Или за всем этим таится нечто большее?

— Где она сейчас? – спросил Мариус, не сводя с Джорли пристального взгляда.

— Ты о ком? – растерялась она.

— О леди Тами, разумеется!

— Должно быть, в своей комнате, - ответила Джорли. – Позволь ей отдохнуть, Мариус, ведь она не отходила от тебя два дня.

— Да, - он рассеяно кивнул, ощутив внутри непонятный прилив нежности, - конечно.

— Пожалуй, мать права, тебе действительно нужен отдых, Мариус, - окинув его внимательным взглядом, заявила Джорли, и вышла из комнаты.

Солана

Торопливыми шагами она пересекала длинный коридор; он всё тянулся и никак не желал заканчиваться, словно был бесконечным. Каблуки её роскошных туфель, увы, безнадёжно испорченных уличной грязью, стучали по каменным плитам пола; этот раздражающий стук отдавался у неё в голове гулким эхом, и затихал где-то в вышине сводчатого потолка. Бархатный плащ давил на плечи, и она хотела поскорее избавиться от него. Её налитая, соблазнительно выглядывающая наружу грудь от быстрой ходьбы часто вздымалась, а корсаж платья, стискивая рёбра, затруднял дыхание.

Её лицо пылало, серые глаза опасно блестели, выдавая злость, сильную и неуёмную, что владела сейчас Соланой. Да как он только смел? Как смел говорить с ней в подобном тоне? Как смел говорить ей все те слова? Ей, Солане Танистри! Как смел оставить её там одну, прямо посреди двора, на потеху замковому сброду, что пялились на неё во все глаза? Боги, она ни за что не простит ему такого унижения!

Коридор делал крутой поворот, и Солана, снедаемая ненавистью, застилавшей ей глаза, едва не наскочила на угол. Край плаща плавно скользнул по шероховатой поверхности стены, когда она отошла в сторону. С каждым стремительным шагом, что приближал её к дверям отведённых для неё покоев, в её голове всё отчётливее звучал их с Мариусом разговор, произошедший несколькими минутами ранее, и от бессильной злости Солана готова была рвать на себе волосы.