Пленник. Война покоренных. Книга 1. Милость богов
Шрифт:
– Ошеломительно! – широко поводя руками, возвестил Кампар, когда Дафид закрыл за собой дверь. – Только что здесь была наша милая Джессин, замкнутая и кроткая, и вот перед нами дух мести. С возвращением, юный Алькор. Ты пропустил великую военную экспедицию.
– Он преувеличивает, – подала голос из кухни Джессин, которая улыбалась. – Однако мы нашли лабораторию пьющих ночью. А может, и их гнездо.
– Где Илси с Синнией? – спросил Дафид.
– Спят. Что принес в клювике? – спросил Тоннер, сидевший за резонансным анализатором.
Дафид пожал плечами. Особенности перевода. Закономерность в метках. Отказ.
– Меньше, чем рассчитывал. Что у вас?
Тоннер шевельнулся. В общей комнате воцарился плохо управляемый хаос. Из проделанных в кухонном прилавке нор выползали
– Нас сильно отбросили назад, – сказал Тоннер, – но, думаю, мы быстро нагоним.
– По первым прикидкам, лекарство Джессин не токсично для носителя, – сообщил Кампар. – Наши дружочки должны дать терапевтическую концентрацию без нашего дальнейшего вмешательства.
– Если согласятся его вырабатывать, – уточнила Джессин.
– Это проще всего, – махнул рукой Кампар.
– Все не так просто, – возразил Тоннер и добавил: – Но и не сложнее того, что мы уже делали.
У Дафида голова пухла от мыслей. Что они скажут, если поведать им, как его чуть не убил библиотекарь? Не подумают ли, что он напрашивается в герои? И поверят ли ему вообще?
– Чем могу быть полезен? – спросил он.
Свет за большим окном медленно менялся, падал под другим углом, приобретал иную окраску, и наконец на пол пролилась темно-синяя тень. Работа была привычной: готовить образцы, по выбросам тепла и материи вычислять уровень метаболизма и скорость поглощения свободного кислорода из воздуха. Синния вышла из комнаты, приготовила себе еду и села к столу, где лежали разделанные животные. Вскоре появилась Илси, взъерошенная со сна и измученная до синяков под глазами. Джессин с Кампаром рассказали свежим слушателям о погоне за пьющими ночью. Дафид вновь и вновь вспоминал неудачный подход к библиотекарю, полосы на лапах каррикса-солдата и исчезновение коридорных воронов. Тоннер работал с ровной, неотступной настойчивостью бегуна на длинные дистанции.
Атака нарушила порядок, установившийся после прибытия в тюрьму, а новая жизнь еще только складывалась. То, кем они были друг для друга, тоже изменилось после смерти Иринны. Дафид ясно видел это: Тоннер ушел в работу, вместо того чтобы составлять график для остальных, Кампар заварил для всех свежего чая, хотя его никто не просил, Рикар молча включился в общее дело, забыв о своем положении парии.
Дафид чувствовал облегчение и грусть. Карриксы соорудили для них, как могли, модель прежней жизни. Место для сна – отдельно, место для работы – отдельно. Тоннер взял на себя обязанности надсмотрщика: только это позволяло ему хоть как-то распоряжаться собственной жизнью. Он пытался восстановить связь с прошлым во всем, включая отсечение Рикара, и не желал замечать, что это – иллюзия. Теперь иллюзия распоряжения своей жизнью и связи с прошлым была отброшена. Или рассеялась сама.
Когда снаружи совсем стемнело и Кампар с Синнией ушли к себе, Дафид заложил в резонансный анализатор последний образец.
– Ну, вот, пожалуй, на сегодня закончу. Завтра увидимся.
– Рикар… – заговорил Тоннер. – Не присмотришь здесь? Мне будут нужны показания на четверти и половине прогона.
– Сделаю, – отозвался Рикар, перебираясь на освобожденное Дафидом место и кивая в сторону научного руководителя. – Он-то наверняка нашел время поспать.
– Думаешь, я умею работать, не просыпаясь? – сказал Тоннер. Странно было слышать, как он перешучивается с Рикаром. И вообще шутит. И еще за шуткой стояла не осознанная пока грусть.
У себя в комнате Дафид принял душ. Физически он не устал, но голову, казалось, туго набили соломой. Было ощущение, что где-то есть нечто важное, что еще чуть-чуть, и он поймет – так чувствуется перемена в воздухе перед бурей. Мысли прыгали: погоня Джессин, Рикара и Кампара за пьющими ночью, исчезновение коридорных воронов, чуть не сорвавшийся от ярости
библиотекарь… Кусочки не складывались, но Дафид был уверен, что они сложатся, – надо только взглянуть под нужным углом.Сон уже коснулся разума, навевая полузабытые воспоминания, когда дверь тихо открылась и снова закрылась. Он моргнул, приподнялся на локте.
– Что такое? Что случилось?
– Ничего, – ответила Илси, присев на край матраса. – Ничего не случилось.
В почти непроглядной темноте угадывались только знакомые очертания ее лица и слабый отблеск глаз. Он откатился в сторону, она легла на освободившееся место.
– Что это значит?
Настала тишина, равносильная улыбке. Она взяла его руку, направила в нужное место. Мысли сбились.
– А как по-твоему?
– Илси…
– Если хочешь, я уйду. Но нам не так много осталось. Не так много времени. И безопасного существования. И причин рассчитывать на завтра. Мне сейчас не хочется поступаться ничем хорошим, что есть в моей жизни. Мне нужно все, что может меня поддержать. Если это не то, я пойму. Но если то…
Он понял, что она передернула плечами. Потом закрыл глаза – от этого изменилось не так уж много. Мозг просчитывал последствия его следующих слов, словно ходы на игровой доске. «Тоннер видел, как ты вошла?» «Что будет с ним, если ты останешься?» «Насколько сложнее станет все для остальных?» Она погладила его пальцем по тыльной стороне ладони. Кожа шуршала, как тихий ветер в пустыне.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Останься, пожалуйста.
Рой в ссоре сам с собой. Мертвая девушка возмущена, сердита, судит резко. Все это чудовищно. Все! Вся эта херня ради статуса. Найти самого влиятельного мужчину в группе и броситься к его ногам. Какая гадость! Илси – или то, что осталось от Илси, – не подает голоса, но ее обида и готовность обороняться отражаются в желваках под скулами, в жесткой складке губ. Рой чувствует, как она тянется к отголоску мертвой девушки, ищет место, куда нанести удар, но от Эмир уже нет почти ничего. Дафид вытянулся рядом с ее телом – он тоже уязвим, но совсем в другом смысле.
Рой перестал управлять похищенным телом, позволив нервным импульсам и химическим сигналам протекать так, как они текли бы без него. Теоретически, он знал, телесное наслаждение отсылает к другим понятиям. Имя, запах, личность. Теперь он наблюдает эти отсылки в реальном времени. Он ощущает, что секс может сотворить с человеческим мозгом, что способны сделать желание, потребность и ослабление желания.
Мертвая девушка не ошибается. Это непристойно. Илси, видящая себя чужими глазами, унижена. Она говорит себе, что это не она, а рой, но никто ей не верит. Слишком много прежних воспоминаний, других случаев, когда она теряла интерес к одному партнеру и выбирала другого, который шел в гору. Она старалась не узнавать этого о себе. Ей стыдно, и рой снисходительно относится к ее стыду. Это малый грех, ничтожный дефект в великом строе всего сущего. Мертвая с омерзением отпрянула, и рой проявляет к Илси Янин доброту, участие и даже что-то вроде любви.
– Ты что-то сказал, – говорит он.
Дафид Алькор глубоко вздыхает, так что ее голова приподнимается на его груди.
– Про карриксов-солдат. Ты сказал, их стало больше?
– Да.
– Как думаешь, насколько?
– Не знаю. Десятки… но зал такой огромный. Я не заметил бы и тысяч. А может, их было не больше обычного, просто я столкнулся с организованным передвижением войск.
– Может быть, – говорит рой, хотя знает, что это не так. Даже располагая только пассивным восприятием, он обнаружил следы. Намеки. Несколько лишних частиц на миллиард молекул запаха. Усиление неприметного гула в тюремных залах. Сквозь сеть дронов, стерегущих небо планеты, прошли новые корабли карриксов. Великий улей зашевелился. Близятся перемены, а перемены для карриксов и для роя означают одно: войну. Близится война. Карриксы готовят новую волну атак, и из всех противостоящих им сил об этом знает он один.