Пленник. Война покоренных. Книга 1. Милость богов

Мартышка выронила что-то круглое и мягкое: вроде наполненного жидкостью воздушного шара, только с цветом и текстурой бумаги. Около полудюжины зверей заполнили общую комнату и кухню. Все скалили зубы, все держали в руках такие же странные шарики. Один, крупнее и темнее остальных, взобрался на обеденный стол и с пронзительным, заливистым визгом метнул свой снаряд. Шар пролетел мимо головы Кампара, его содержимое расплескалось по кухонной стене. «Кислота, – подумал Тоннер. – Они забрасывают нас кислотой». Схватив первое, что попалось под руку, – обрезок ненужного кабеля, – он стал хлестать. Бил по беспорядочно мечущимся телам, бил без плана и без стратегии, лишь бы бить. Сделать больно тем, кто хотел сделать больно ему. Он чувствовал, что кричит, но не слышал своего крика.

Один из атакующих запрыгнул на центрифугу и задел ногой чашку с лекарством для Джессин. Тоннер поймал его за ногу, сдернул и с размаху ударил о резонансный анализатор. Что-то впилось в заднюю часть бедра, крошечные зубки вонзились глубоко в мышцу – но он еще дважды ударил пойманное животное, прежде чем упасть на колени от боли. Поймать кусаку он не успел – ублюдок отскочил в сторону.

Кампар молниеносным движением перехватил его в прыжке и швырнул о стену с такой силой, что тварь, ударившись о нее, свалилась, как мешок с мокрыми тряпками. Кампар тоже орал, так, что на шее вздулись вены. Его глаза округлились от ужаса. Тоннер попытался встать, поскользнулся и свалился на задницу. Весь пол был в крови, и он с удивлением сообразил, что все это течет из его ноги. Он хотел позвать на помощь Кампара, но тут что-то ударило его в плечо и расплескалось по щеке и шее. «Достали. Я покойник». Эта мысль принесла некоторое облегчение.

Мимо пронеслась Джессин: в руке – лом, волосы развеваются, как знамя. Здесь же оказались Рикар, Илси, Дафид. Пьющие ночью, пятясь и скаля зубы, отступали к приоткрытой двери.

Джессин с боевым кличем ринулась на них. Враги рассыпались, но недостаточно проворно. Тоннер поймал за ногу одного, поднял над головой и ударил о пол, покрытый зеленоватой бронзой. В него ударились еще два шара, по плечу и раненой ноге разлился мерзкий гель.

Пьющие ночью бежали, скрывшись в коридоре. Мартышка, которую успел перехватить Тоннер, дернулась в его руке, вздрогнула и замерла. Кампар поворачивался вокруг своей оси, выставив перед собой стержень пробника на манер полицейской дубинки. Неизвестная жидкость блестела на его плече и животе.

– Ты в порядке? – спросил силач – так, будто Господь увеличил громкость мира. Голоса остальных смешались в какофонии, все перекрикивали друг друга. Из коридора доносились тонкие негодующие крики, с каждой секундой все более далекие. Тоннер ухватился за край прилавка, подтянулся и встал. Дафид с силой, чуть не разбив раму, захлопнул дверь. Джессин стояла лицом к закрывшейся двери, шипя сквозь зубы: видны белки глаз, кулаки сжаты – только попробуйте снова открыть!

– Душ. – Тоннер, хромая, выдвинулся вперед. – Всем, на кого попало, раздеться и принять душ. Сейчас же.

Его комната была самой дальней, поэтому он нырнул в ту, что занимала Иринна, не закрыв за собой дверь, – лишняя трата времени. Гель липнул к коже, холодил и одновременно обжигал. Он крутанул кран и шагнул под воду, под красную плюху, всегда появлявшуюся до воды. Надо было о ней вспомнить. Какую реакцию дадут очиститель и оружие пьющих ночью? Было уже поздно волноваться об этом. Он содрал с себя одежду, из разбрызгивателя хлынула горячая вода. Попал ли химикат в глаза? Ослепнет ли он? Или кожа расплавится, сойдет пластами? Он яростно оттирал свое тело под горячими струями и отгонял навязчивое видение: клочья плоти на его ладонях.

Паника понемногу отступала. Он постоял под душем, медленно досчитав до сотни один раз, потом другой, выключил воду и вышел. Там, где на кожу попал гель, она покраснела и припухла, но при прикосновении почти не болела. Не сильнее солнечного ожога. Он выждал: не появятся ли волдыри, не проникнет ли вещество под кожу? Ничего не случилось. Тогда он натянул свежую рубашку – ту, что осталась после смерти Иринны. Стало больно. Он стянул рубашку, решив, что штанов хватит.

Дураки! Надо было просверлить в двери глазок. Установить правила ее открытия. Поставить крепкий засов. Замок. Идет война, а они расположились в комнатах, будто в безопасном убежище. Точно за пределами соборного зала им ничто не грозит. А ведь они знали. Все знали.

Он знал и ничего не предпринял. Был слишком занят другим. Лекарством для Джессин. Дафидом. Илси. Тоннер сел на кровать. На простыне осталась старая кровь. В прошлой жизни он бы пошел к Илси. Выговорился бы, облегчил душу, получил от нее какое-никакое утешение. А сейчас он сидел, сцепив пальцы и скрючившись, ожидая сам не зная чего. Он устал. Возбудился. Напугался.

Раздался стук в дверь – тихий, чуть ли не виноватый. Заглянула озабоченная Синния.

– Ты нормально себя чувствуешь?

Подразумевалось: «Не убили тебя инопланетные шарики?»

– Как в сказке, – ответил он. Хотел пошутить, но получилось не смешно, а зло. Он тяжело поднялся на ноги. – Со мной все хорошо, спасибо. Как Кампар?

– Кожное раздражение. В худшем случае – несколько волдырей, но это и все.

– Давай посмотрим.

Беспорядок в общей комнате несколько усилился. Кто-то подпер дверь стулом. На стенах и на полу остались темные пятна от геля. Кампарова кастрюлька для овсянки свалилась на пол, образовалась лужица воды. Воняло компостом и кровью; он понял, в чем дело, лишь когда увидел остальных, столпившихся вокруг обеденного стола.

Кампар тоже предпочел не надевать рубаху. Кожа на его груди и животе припухла, левее пупка вздулось около полудюжины белых пузырьков. Стоявшая рядом с ним Илси вскинула глаза на Тоннера, встретилась с ним взглядом и переступила с ноги на ногу, будто собиралась подойти. Тоннер мотнул головой. «Обо мне можешь не беспокоиться». Она отступила назад. Кажется, в ее взгляде мелькнул легкий стыд? Так ей и надо.

На столе лежал пьющий ночью. Воняла его кровь. Джессин начала вскрывать его, как по учебнику, стягивая шкуру и закрепляя края на столешнице. В таком виде существо меньше напоминало обезьяну. Вместо костяной грудной клетки – скорлупа из желтоватых хрящевых пластин, способных надвигаться друг на друга. Брюшная полость была заполнена сплошной серой массой, зато в груди, под хрящевым покрытием, располагалось самое сложное устройство, какое приходилось видеть Тоннеру.

– Похоже на систему газообмена, – сказала Джессин, приподняв розоватый орган вилкой. – Наверняка система газообмена, да? Смотрите.

– Однонаправленная, – дополнил Рикар. – Или у них ужасающе неэффективный метаболизм, или они привыкли к среде с низким содержанием кислорода.

– А что это смердит как протухший салат? – осведомился Тоннер, подходя к столу, с края которого капала кровь пьющего ночью.

– Судя по содержимому кишечника, они травоядные, – сказала Джессин. – Странно. Если брать только зубы, я бы причислила их к облигатным хищникам.

Тоннер поскреб подбородок. У него слегка кружилась голова. Усталость. Или отходняк после адреналинового всплеска. Или реакция на ту мерзкую химию из гелевых мешков. Но при всем том хотелось любовно улыбаться всем и каждому. Враг явился убивать. Вломился к ним в дом, осадил со всех сторон, а его команда первым делом ищет новых знаний.

Если они выживут в этом инопланетном аду, то лишь поэтому. Из-за того, что они, столкнувшись с болью и насилием, первым делом стремятся изучить, понять. Он отошел в сторону, отыскал чашку. Красная жидкость не расплескалась. Он показал ее Джессин. Поглощенная вскрытием, та подошла с явной неохотой и недоуменно насупилась, когда он вложил чашку ей в руку.