Пленники чести

— Должно быть никак оправиться не может после того как духа увидела, — боязливо озираясь, ответил Борис.

— Свят, свят, свят, чей же дух к ней явился? — воскликнула другая служанка, Фрида. — Неужто, нашего покойного благодетеля?

— Именно его самого! Весь такой чёрный, что сатана из пекла, одна голова белая, будто снег! Я, говорит, за тобой, говорит! Взял он её за шиворот, точно котёнка, да она дёрнулась и бежать, насилу я её спас! — вращая глазами, стал рассказывать Борис.

— Да быть того не может! — всплеснув руками, сказала Гретта.

— Вот и я скажу, что всё сказки, — добавила Фрида, — сам хозяин, да упокоит господь его светлую душу, о призраках даже мыслить не разрешал, так с чего им взяться? Э, нет, видать Марта всё напридумывала, только бы не работать.

— Истинный крест, не вру, вот и господин дворецкий подтвердить может! — возмутился Борис.

В этот момент в зал вошёл Альфред. Вид у него был встревоженный, так как господа дали ему столько поручений, что одному ему их было выполнить невозможно.

— Гретта, Фрида, отчего вы до сих пор возитесь с посудой? — вскричал он, увидев подносы в их руках. — Господа требуют, чтобы за ними был ежеминутный уход, а вы здесь прохлаждаетесь! Неужели вы не можете выполнять всё надлежащим образом?

— Мы бы всё делали быстрее, если бы с нами была Марта, — заметила обиженная несправедливым выговором Гретта.

— Ну, так где она? — возмутился дворецкий.

— Борис сказал, что за ней призраки приходили, — сказала Фрида, поправляя свечи.

— Что? — возмутился Альфред и сердито посмотрел на Бориса. — Если она перетрудилась до умопомрачения, это ещё не значит, что в нашем замке есть привидения. Выбросите немедленно эти мысли из головы и продолжайте работать. У вас достаточно дел на ближайшее время. Потом пусть кто-то сходит за Мартой, я с ней переговорю. Теперь ты, Борис, ответь, готовы ли собаки и лошади для охоты?

— Так точно, готовы, господин дворецкий, — отвечал растерянный слуга, — Григорий сам всех лошадей оседлал.

— Знаю я этого конюшего, ничего правильно сделать не может, — проворчал Альфред, затем, немного подумав, продолжал: — Слушай Борис, я отправлюсь с господами на охоту, ты же останешься здесь вместо меня, и если что-то будет не так как нужно, я с тобой проведу очень серьёзную беседу.

— Всё будет прекрасно, господин дворецкий, уж можете на меня рассчитывать, — сказал довольный Борис, чуть не уронив от радости поднос с бокалами.

— Мне хочется в это верить, — устало произнёс дворецкий и вышел из залы.

— Вот, мои дорогие, — радостно сказал Борис, немного придя в себя от нечаянной радости, — теперь я возьму над вами шефство! У меня не забалуешь, всё будет по первому разряду!

— Вот уж получишь ты от господ и от нашего дворецкого по первому разряду, если нос станешь задирать, — с усмешкой ответила Гретта на его полную упоения фразу.

— Ох, лишь бы тебе хорошему человеку всё настроение испортить, — обиделся Борис, — пойду на кухню, а то они, чай, без старшего уж и ничего приготовить не могут.

— Иди, иди, — окликнула его Гретта, — да только не сверни себе шею от важности.

Борис ничего не ответил, только еще больше приосанился и чинно, неспешно направился к выходу. Но когда он проходил мимо стола, на котором покоился поднос с бокалами, то раздался невыносимый грохот и звон бьющейся посуды. Оглянувшись, несчастный Борис так и замер: все бокалы были разбиты и их осколки покрывали треснувший поднос. Новоиспечённый главнокомандующий прислугой чуть не произвёл безоговорочную капитуляцию и не сбежал со страха, ведь за эти бокалы ему нельзя было бы расплатиться и за сорок лет своей работы. Он так опешил, что замер над осколками хрусталя и только нервно моргал глазами, не понимая, какая неведомая сила спихнула на пол дюжину увесистых бокалов.

— Ах ты, неуклюжий медведь, — напустилась на него Фрида, не помня себя от ярости, — только командовать нами начал, а уже господское добро бьёшь! Да знаешь ли ты, что с тобой госпожа Уилсон за это сделает? Да она тебе все руки оторвёт, коровья твоя душа!

— Это не я! — испуганно воскликнул Борис, покрываясь густым холодным потом. — Он сам упал, сам, клянусь, голубушки! Я его и пальцем не тронул!

— Не тронул! — вскричала Фрида. — Я тебя сейчас так не трону, что ты до рождества не забудешь!

— И я добавлю, чтобы не зазнавался, — подзадорила Гретта, хватая в руки тряпку.

Но тут на глазах у всех троих изумлённых слуг тяжёлая хрустальная ваза поползла сама собой по столу, приблизилась к краю, перевернулась и рухнула на пол, разлетевшись вдребезги с оглушительным звоном. Все трое очевидцев в это же мгновение выбежали из зала и захлопнули за собой дверь, подперев её своими телами. Они долго не могли отдышаться, дрожа от страха. Наконец Борис заговорил:

— Ну-с, сестрицы, теперь вы мне верите? Я же говорил, что оно само падает.

— Вот уж точно по замку нечистый ходит, — пробормотала Фрида.

— Ой, сестрицы, слушайте меня внимательно, — продолжал Борис, никому об этом ни слова, а то нас выгонят и без выходного пособия. Поняли? Никому ни слова, а главное — господам, мол, ничего не знаем. Посуду уберём, будто её и не было в нашем доме, богатеи себе ещё новую купят, а куда старая делась, дескать, не знаем. Всё ясно?

— Ясно, Борюшка, ясно сокол, только ты эту посудку сам убирай! — прошептала Гретта, и обе служанки бросились наутёк, оставив своего шефа одного у дверей столовой.

Тем временем Альфред уже был готов отправляться с господами на охоту. Слуги вывели лошадей и собак на небольшую ровную площадку вблизи от замка. Туда же изволили прийти и господа. Генерал Серженич рассказывал окружавшим его Ивану Андреевичу и Павлу Егоровичу занимательные охотничьи байки, которых знал превеликое множество. Господин Симпли что-то оживлённо обсуждал с Алексеем Николаевичем, при этом оба они отчаянно жестикулировали, стараясь доказать изо всех сил свою правоту. Александр Иванович стоял в одиночестве, нетерпеливо ожидая Наталью Всеволодовну, приготавливавшуюся к верховой поездке. Офицеру казалось, что он уже вечность не видел любимой, хотя расстались они каких-то двадцать минут назад.

Альфред поклонился господам и внимательно оглядел присутствовавших.

— Итак, господа, — произнёс он, — все ли в сборе?

— Подождите, — отозвался Павел Егорович, — нет ещё Виктора Юрьевича и Карла Феликсовича, а ведь они, кажется, хотели принять участие в нашей охоте.

Тут к площадке приблизился на тощей рябой кляче понурый старичок с большущими усами и в красном сюртуке. Это был егерь покойного хозяина замка Макар. Этот странный всадник снял с головы старую измятую шапку и громко приветствовал всех господ, а особенно Альфреда, которого знал лучше прочих, и которому немало задолжал в своё время. Затем он аккуратно вынул из чехла медную трубу, которой дорожил более всего на свете, и даже уверял, что она спасла ему жизнь, и, что было сил, дунул три раза. Это был сигнал к тому, чтобы садиться по коням. Александр, сев верхом на своего любимого Вихря, подъехал к Альфреду.