Пленники старой Москвы

– Эта ее слежка. До сих пор она следила только за Балашовым. На его телефон у нее стоит блокировка. Балашов сам решает, что ей сообщать.

– Балашов не изменяет, – заметила Катерина.

– Ой ли! – В глазах Германа заиграла усмешка. – У Балашова есть вторая семья, где трое детей.

Катерина отложила вилку и нож.

– Зачем же ему Сапега?

– Не знаю. Никто не знает, зачем он живет с ней. Может быть, по привычке.

– Я – тоже привычка?

– Зачем ты так говоришь?

– Зачем ты так делаешь?

– Прости меня…

– Ты ее любишь?

– Нет, не люблю.

– Тогда зачем это все?

Герман отвел глаза и стал смотреть в сторону.

– Тебе меня не понять.

– Почему?

– Потому что ты женщина.

– А что? У мужчин порядочность отменяется? Верность им ни к чему?

– Говорю тебе, мужчины другие.

– Легче всего сказать так.

– Как?

– Непонятно. Мне кажется, ты и сам не понимаешь, о чем говоришь. Это отговорка. – Катерина придвинула бокал. – Налей мне вина.

Герман налил.

– И что теперь будем делать? – спросил он. – Вернее, что будешь делать ты? У меня, как понимаешь, выбора нет.

– Ничего.

– Обещаю, – сказал Герман, – теперь мы будем жить по-другому.

Она подняла глаза и посмотрела на него с вызовом.

– Куда денем Стерникову?

– Я брошу ее. Поедем со мной в Дубай.

– Никуда я с тобой не поеду.

– Почему?

– Потому что после Стерниковой будет другая. Ты ведь не остановишься?

Герман нахмурился, взял бокал и большим шумным глотком допил весь коньяк.

Когда он поднял глаза, Катерина увидела, что они повлажнели.

– Что с тобой? – она протянула руку и тронула кисть его руки.

Герман отдернулся:

– Что со мной? Ты спрашиваешь, что со мной? – Он говорил жестко, словно вколачивал гвозди. – Я не говорил тебе, что всю нашу жизнь тебя ревновал? Скажу больше: не просто ревновал. Я подыхал от ревности.

– Да я же никогда…

– Помолчи! Я тебя слушал. Теперь и ты послушай меня!

– Хорошо, – от удивления в голосе Катерины появились нотки покорности.

– Думаешь, я не знаю, почему ты вышла за меня замуж?

– Не нужно говорить глупости.

– Вот видишь, я еще не сказал, а ты уже знаешь. Правду, Катя, не утаишь. Правда – она как квашня из корыта – все равно вылезет. Ты ведь не любила меня?

Катерина почувствовала, как шею и лицо обдало жаром. Герман продолжил:

– Не любила. А замуж за меня вышла только потому, что Боря уехал. Уехал, а тебя с собой не позвал.

– Я бы и сама с ним не поехала! – выпалила она.

– Поехала бы… Куда бы ты делась! Просто он тебя с собой не позвал.

– Что значит – куда бы я делась? – теперь в ее голосе звучала обида.

– Не надо, Катя, не унижай ни меня, ни себя.

– Нет, ты скажи!

– Сказать?.. – Герман пронзительно взглянул ей в глаза и в этот момент стал похож на больного ребенка. – Сказать? Думаешь, я не знал, что ты ждала от него ребенка?

Катерина вспыхнула, схватилась за лицо и разрыдалась.

Теперь они стали центром всеобщего внимания. На них смотрели с соседних столиков, их обсуждали.

Герман достал пятитысячную купюру, бросил ее на стол, после чего встал, взял Катерину под руку и вывел из ресторана.

Когда они вышли, Герман махнул рукой своему водителю, и тот уехал. Они отправились домой пешком. Шли молча. Со стороны могло показаться, что каждый думал о своем. На самом деле оба думали об одном и том же.

Наконец Катерина сказала:

– Прости меня…

Герман ответил:

– Я зла на тебя не держу. Это мои демоны. Ты здесь ни при чем. – Он чувствовал себя виноватым, понимая, что его резкий тон послужил причиной ее слез.

– Ну как же…

– Меня никто не заставлял влюбляться в тебя. И спасибо, что ты предпочла Борису меня. – Он сбился с шага и вдруг остановился как вкопанный. – Одного простить не могу. Сделав тот аборт, ты украла у нас будущее.

– Я не думала, что все так обернется. – Катерина остановилась и молча заплакала.

– Не думала… – Он обнял ее за плечи, и они снова пошли. – А теперь мы с тобой бобыли.

– Я говорила: давай возьмем из детдома.

– А я много раз отвечал: я хочу своего.

– Прости, я очень перед тобой виновата.

– Я виноват не меньше.

– Теперь я понимаю, что не вправе от тебя что-то требовать.

Герман пожал плечами:

– Не требуй. Я все равно ее брошу.

– Скажи честно. Ты думал, что между мной и Борисом что-то есть?

– Когда?

– Ты недавно со мной говорил. Ты же не думал, что я могу тебе навредить?

– Конечно, не думал.

– Мне очень не хватало тебя.

– Поэтому ты снова связалась с Борисом?

– Я с ним не связывалась.

– Что же у вас общего?

– Он помогает мне в одном деле.

Герман остановился и отнял руки от Катерины.

– Ты опять о своем? – Он изменился в лице. – Во что еще ты сунула свой нос? Завтра же продам эту квартиру! За бесценок продам!

– Не смей со мной так говорить!

– А как еще с тобой говорить? Тебе что в лоб что по лбу. Все одно.

– Ну, знаешь… – Катерина сузила глаза. – Ты… Ты…

– Не трудись подбирать слова. Вали все до кучи!

Но Катерина больше ничего не сказала. Она просто заплакала.

Дальше они пошли молча. Молча добрались до гостиницы, молча поднялись на этаж и так же молча легли спать в разных комнатах.

Глава 32 Странная старушенция

Утром, когда Катерина вошла в ванную, Герман спросил:

– Что ты решила? – он смотрел на себя в зеркало и, приподняв кончик носа, брил верхнюю губу.

Катерина ответила обыденным голосом:

– Мне нужно подумать.

– Ну, думай, думай…

– Когда уезжаешь в Дубай?

– В понедельник. – Отложив бритву, Герман умылся и вытерся полотенцем.

Он вышел из ванной, но через минуту вернулся и протянул ей телефон:

– Тебе звонят.

Не успев вытереть руки, Катерина спросила:

– Кто?

– Картавин.

Она схватила мобильник, забыв про мокрые руки. Герман вышел и плотно закрыл дверь.