Пленники

— Видит Бог, Криста, я хотел не этого, — тихо сказал Адриан.

Я подняла голову, и сквозь пелену слез мне почудились в голубых глазах грусть и сожаление. Но лишь почудились. Такие как он, просто не способны на такие чувства. Хлопнула дверь, и я осталась наедине со своей горечью и отчаянием.

Глава 4. Адриан.

— Блядь! — я метнул стакан с виски в стену, не в силах справиться с эмоциями, которые захлестывали меня.

А всему виной эта чертова девчонка! Я не понимал сам себя, у меня совсем съехала крыша. В этом гребаном мире, мире, в котором живу я, нет места лишним чувствам и эмоциям. Тут правит холодный расчет и решительность.

Я давным давно усвоил основное правило — убей или будешь убит. Своеобразный закон джунглей или естественный отбор, если нравится. Слабые тут не выживают, сомнениям нет места, и та буря, что творилась сейчас в душе, мне совсем не нравилась.

Тысячу раз я уже проклял себя за то, что связался с ней, что просто не прошел мимо в прошлую пятницу.

Девушку не заметить было сложно, пламя волос бросалось в глаза, и я решил, вот она — женщина для сегодняшней ночи. Но вопреки привычкам, я решил попробовать закадрить ее сам, а не взваливать это на моих людей.

У меня было много женщин, очень много, но знакомиться на улице для меня было в новинку. Меня огорошил ее отрицательный ответ, выдернул из фантазий, в которых я уже трахал ее, но, вместе с тем, такая реакция вызвала интерес.

На краткое мгновение у меня захватило дух, когда она подняла на меня свои огромные, серые глаза. Вся встреча была сплошным противостоянием, и я всерьез задавался вопросом, как мои люди добиваются согласия девок, которых выбираю, а потом имею как хочу?

Но она в конце-концов вывела меня из себя. До сих пор меня передергивает от ярости, стоит мне только вспомнить, как я стою в этом задрипаном кафе с мокрой физиономией, и детские пары глаз смотрят на меня.

В тот момент я уже понял, просто так теперь я ее не оставлю. Три дня наблюдения, сбор информации и захват намеченной цели. Три дня я не мог думать ни о чем, кроме дерзкой рыжей девицы, с огромными серыми глазами, которая прилюдно унизила меня. До последнего момента я и сам не понимал, чего хочу больше: наказать ее или заслужить ее благосклонность. Но в момент, как я ее увидел, когда слушал ее нелепый лепет и извинения, целью которых было выбраться отсюда, я вновь вернулся в день своего унижения, так и слышал тихие смешки и перешептывания…

Гнев ослепил меня. Она должна понять, с кем имеет дело. Демон вырвался на свободу, но шок остудил мою кровь. На автомате я завершил начатое дело и вылетел из комнаты, как-будто сам дьявол гнался за мной.

Девственница. Чертова девственница. Точнее, была ей. Одно из моих правил: не трахать девственниц и не связываться с ними. Блядь, как такое возможно? Ей же двадцать два года! Какого черта?

Обо всем этом я думал в душе, смывая с себя кровь девушки. Обширный опыт общения с женщинами каждый раз доказывал лишь то, что я и так прекрасно знал, все женщины — шлюхи, разница лишь в цене. Любая, с которой я имел дело, даже если и выказывала сопротивление и недовольство, быстро меняла гнев на милость, стоило только помахать перед ее носом кошельком.

И то, что некая Криста Паркер сохранила невинность до двадцати двух лет, не хотело укладываться в моей голове, это шло в разрез с моим пониманием мира. Ладно бы она была жирной и страшной, но она наоборот была красива, и я искренне не понимал этого.

В поисках успокоения я вызвал двух шлюх, которые несколько часов к ряду ублажали меня всеми известными способами. Под конец я был полностью выжат, но даже в таком состоянии мысли об огневолосой женщине не хотели оставлять меня в покое.

Меня просто выводила из себя собственная реакция, и путем долгих размышлений я пришел к неутешительному выводу — я ее хочу. Полностью. И тело, и душу. Хочу ее доверия и полного подчинения. Проблема состояла лишь в том, что я был уверен, что наши желания явно не совпадают.

По моему приказу ее накормили и дали привести себя в порядок. Я же, как идиот, пол дня репетировал и планировал слова, которые скажу ей. Она же хочет выйти оттуда? Хочет жить нормальной жизнью, и я был готов дать ей все, что только пожелает, в обмен на ее благосклонность. Нет, я не был настолько глуп, чтобы считать, что девушка в миг изменит мнение обо мне, но все же я рассчитывал на большую сговорчивость. Ее реакция, дерзость и оскорбления, которыми она меня покрыла, опять лишили меня самоконтроля. Никто не смеет так со мной говорить!

И я ее наказал. Когда в голове прояснилось, незнакомое чувство кольнуло душу. Что это? Сожаление? Перед глазами стояло ее залитое слезами лицо, потухший взгляд, и я не выдержал и отвернулся. Мне совсем не нравились противоречивые эмоции от этого зрелища. Совсем. Я их просто не понимал.

И вот я, как последний идиот, напиваюсь, пытаясь избавиться от мыслей о чертовой девке, вместо того, чтобы работать. Докатился.

— Адриан, ты пьешь? — услышал я родной голос.

Повернув голову, я увидел свою бабушку. Она была единственным человеком, что был мне дорог в этом мире. Она единственная, чьей жизнью я дорожил. Единственная, кого я любил. Единственная, кто видел меня слабым.

— Я же просил тебя не приходить сюда, — резко сказал я и тут же осекся, пожалев о своем тоне. — Прости, бабушка, день выдался тяжелый.

Я знал, что не оправдал ее ожиданий, она хотела совсем не этого, но я был тем, кем являлся. Властолюбивым ублюдком, не привыкшим считаться с мнением окружающих. Только она могла заставить меня испытывать несвойственное чувство стыда, которое грызло меня в этот момент.

— Я же волнуюсь за тебя, оболтус, — мягко сказала она.

Свою бабушку я считал исключительной женщиной, чуть ли не святой. Она была исключением из правил, не такая, как все женщины, которых я знал в жизни. Исключительно честная, добрая, чистая. Есть ли еще на свете такие женщины, как она? Если даже и есть, то они точно не для меня.

Такие как я, не созданы для семьи и всего с ней связанного. Я просто не создан для чувств и прочей чепухи.

— Знаю. Не переживай, бабуль, все хорошо, — сказал я, искренне желая, чтобы так и было.

— Адриан, я знаю тебя с рождения и прекрасно вижу, когда ты врешь, — родной голос был мягким и успокаивающим. — Может, расскажешь мне, что с тобой? Да, я стара, и, скорее всего, ты думаешь, ума у меня немного, но поверь мне, милый я многое повидала и возможно смогу посоветовать что-нибудь дельное.

— Я никогда не считал тебя глупой! — возмутился я, — Просто не хочу тебя волновать. К тому же, бизнес это довольно скучно. Тебе точно будет неинтересно.