Плетеный человек

— Я?!! ХОЗЯИН ЛЕСНОЙ?!!! ПРОСИТЬ?!!! — прогремел пухлик, аж вырастя на метр.

— Угу, — покивал я.

— Невместно! — буркнул он, насупившись.

— Ладно, леш… тьфу, вот привязалось! Что хочешь-то от людей? Передам. Так вместно? — ехидно поинтересовался я.

— Так — вместно, — кивнул пухлый леший.

— Только учти, не наглей. А то кто кого — я не поручусь. Но что на месте этом владения Полевика будут — гарантирую, — напомнил я, ответом на что мне стала кислая морда.

— Чем тебя купили людишки, Кащей? Девками? — облизнулся Леший.

— Не твоё дело. И сам тут плакался — кикимор полон лес, — заржал я.

Ну, насколько я помнил, у Леших с данной болотной нечистью семейные отношения. Судя по мимике пухлика — не врали мифы. Даже глазками горящими замаслянел. И уселся на пень, притащенный уже не рыдающей шишигой. Извлёк из кармана золотое перо и стал деловито строчить на упавшей бересте.

— Вот. Только нужное, Кащей, — протянул он мне через минуту здоровенный шмат бересты.

Вот хрен такой без колдовства вырастет, отметил я. Но вчитываться не стал. Не моё дело, если начистоту.

— Нет между нами обид? — надуто, но и с некоторой опаской спросил он.

— Нет, — улыбнулся я, ударив по протянутой лапке.

Лапка сжала стотонным прессом… жгут стальных извивающихся тросов. Пара которых нацелились на буркалы лешего.

— Понял, — буркнул нечистик, отпуская мою руку-тросы. — Глаза бы мои тебя не видели, Кащей… ФИГУРАЛЬНО! — панически отпрыгнул культурный леший от двух дёрнувшихся в соответствующем направлении тросов. — Прощай, Кащей, — буркнул он, да и уменьшился до исчезновения в траве.

— Прощай, Леший, — кивнул я.

Деревья мне путь не преграждали, опушка была видна. Туда я и потопал, а по выходу из леса мысленно выдохнул: всё же опасался какой-то гадости. А взглянув на бересту, хмыкнул и вслух. Не от списка — есть и есть. Просто буквы были зеркально отражены, при вполне удобоваримом почерке.

Забавно, хмыкнул я, топая к селению.

5. Страна чудес

А по дороге к селению, толкая байк, я думал. И не очень мне надуманное нравилось. Хотя… ну на стресс спишем и природу мою странную, но вообще — фигню творю.

То есть, например, вместо того, чтобы остановиться, подумать, да хоть тросы свои металлические осмотреть, хоть понять, что это за дичь, которая я. И вообще — всё у меня на ходу, на бегу, в стиле: “авось проканает”.

Почему — я понимаю. И осуждать свою симпатичную, но несколько альтернативную персону не собираюсь. Но как-то… поразумнее надо, чёрт возьми! Логика в окружающем Мире проглядывается. Бредовая, мифологически-сказочная, но всё же. А значит: надо не как уязвлённый в зад электровеник метаться, а думать. Хотя бы изредка. А то привыкнуть можно и гурой стать какой, а то и вовсе отшельником дурацким.

И дотопал я до частокола. Вообще, видок был весьма специфичный, явное укрепление, покрытое то ли смолой, то ли ещё чем похожим, чернящим заострённые колья. И на шестах черепушки по периметру, глазницами сверкают, невзирая на яркое солнце.

И да, в поле, в отдалении, кто-то копошится. То ли человек, то ли металюдь — по жопе, приветственно обращённой к небу вдали, хрен поймёшь. И не один вроде пейзанствует. Хотя чем ещё в селении заниматься? Ну, внутри узнаю, заключил я.

Черепа, по мере моего приближения, аж слегка повернулись, сконцентрировав свои буркалы на мне. И смотрели ОЧЕНЬ неодобрительно. Всё же живые, в плане нежить, или что-то еще? Надо у Берегини, судя по тому, как назвал девчонку Леший, уточнить.

Так-то антураж типичной бабуси-Ягуси, но терзают меня смутные сомнения, что сказочный персонаж соответствует. Или вообще имеет хоть какое-то отношение, кроме ряда внешних атрибутов.

Ввалился я в гостеприимно распахнутые ворота, байк на подножку поставил, огляделся. Ну так, не город, точно. Даже на село не тянет: частокол охватывал круг, примерно метров в триста-четыреста диаметром. И домов десятка два. Все свежие, деревянные, этажа в два. Исписаны резьбой, точнее, клинописью. И электричество есть, отметил я провода, идущие от деревянного сарая, выглядящего вполне прилично. А вот машин не видно.

Ну и пяток пейзан и пейзанок мелькнули вдали. Пара явно металюди, а один мужичок металюдь совсем-совсем. Не выше метра двадцати, сантиметров восемьдесят в плечах. Руки почти до земли, густая шевелюра и бородища, в косицы заплетённая. Гнум, как он есть, умудрённо заключил я.

Гнум, впрочем, мне кивнул молча, да и юркнул в дом. То ли по делу, то ли полюбовался. Так, это всё весело, а Берегиня-то где?

Берегиня, впрочем, тут же появилась. И так же неторопливо, вприпрыжку двигаясь, выдавала, судя по пройденному расстоянию и времени, километров тридцать в час. Идеальный Штирлиц, мысленно хмыкнул я.

— Ну что с Лешим, Кащей? — уставилась на меня Берегиня.

— Даров ещё хочет, — помахал я берестой.

— Вот проглот ненасытный, — припечатала нечистика девчонка, забирая послание. — Совсем сдурел, — фыркнула она. — “Бельё заморское, хранцузское, токмо чтоб с кружавчиками!” — зачитала она с бересты.

— У него перенаселение там, — фыркнул и я. — Кикимор орда несметная.

— Да ясно. Ладно, не обеднеем. Да и не так много надо беспутному. И за коров отдариться грозит, ну да и леший с ним, с Лешим. Давай с тобой разбираться, Кащей, — ангельски улыбнулась мне Берегиня.

— Давай, Берегиня, — ещё более ангельски улыбнулся я.

Постояли мы так с минуту, поулыбались. Я безоговорочно выиграл: у меня плоть и тросы — одно и тоже, так что размах моей лыбы был гора-а-а-аздо шире.

— Чего скалишься? — признала поражение мелкая. — Косуху давай, чинить будем, как обещали. А потом посмотрим.

— Ну на, — стянул я кожанку, думая, как мелкая будет дыры в ней латать.

Но мелкая латать не стала, а тонким голосом так рявкнула, что аж в ушах зазвенело. Некую “Катеринишну” призывая и введя меня в некоторую задумчивость на тему “матчеств” и прочего феминизма.

Катеринишна призвалась, оказавшись гномой. Этакая… вот странно, метрового роста, казалось бы — карлица, но вполне органичная. С сисяндрами размера двенадцатого (или из-за роста так показалось), которые пыталась сдержать кожаная жилетка. И ручки у Катеринишны были раза в полтора потолще моих, ещё до катастрофы.

В общем — фактурная дама. Цапнула косуху, повертела-посмотрела и… вот чёрт знает. Голос-то у неё был всё же женский, но уже бас, натуральный.

— Чего хочешь-то, Кащей? — требовательно уставилась она на меня.