Плохая хорошая девочка

День тридцать шестой

Разыскивая проводника, мы прочесываем местность.

Зачем мы его ищем?

Объяснение Оскара выглядит так: с парнем, возможно, просто что-то случилось! Возможно, он нуждается в нашей помощи, и его надо найти.

Мой мотив: его надо найти, потому что нам необходимо понять, что все-таки происходит!

Нинель тоже считает, что лучше странного проводника найти. Поскольку, когда он «на глазах» — как она выразилась, — нам безопаснее.

Долина наша небольшая — километров двенадцать в длину. Но мы так еще и не исследовали ее досконально.

Однако на сей раз мы зашли в наших поисках довольно далеко. И так уж получилось, что Нинель с Оскаром остались где-то позади, а мы с Диди здорово оторвались — ушли далеко вперед. Самым первым был, конечно, Диди. Вечно он несется впереди, наш отважный разведчик…

И вдруг Диди залаял и остановился. Он лаял, осторожно пятясь задом.

— Ну что там еще? Кого ты опять испугался?

Я подошла…

В траве лежало нечто мохнатое, похожее на свернутую козью шкуру.

Я наклонилась поближе и отпрянула — сверток зашевелился.

А звуки, доносившиеся из свертка, вне всякого сомнения, напоминали детский, точнее, младенческий плач. Я осторожно отвернула край…

Надрываясь от плача и дрыгая ногами, в свертке лежало нечто. Точнее, некто. Я в ужасе отшатнулась. Потом, когда первый шок прошел, я все-таки пересилила себя и наклонилась над свертком снова.

Безусловно, это детеныш. Но неужели это был человеческий детеныш? Чей бы ни был! Я подхватила Диди на руки и бросилась прочь.

Отбежав метров сто, я остановилась.

А что, если за ним никто не придет?

Тогда плачущая крошка может погибнуть от голода. Конечно, выглядит он не очень… Но в том, что это существо безобидное и беззащитное, нет никаких сомнений. И его могут заклевать хищные птицы, утащить лесные крысы.

Осторожно пробираясь среди колючего кустарника, я вернулась на то место, где Диди обнаружил сверток. Но в углублении между камнями было пусто.

В это время подошли Звездинские.

Им понадобилось немало времени, чтобы успокоить меня.

Теперь мне кажется, что я понемногу схожу с ума.

— Что это было, Нинель? — непрерывно повторяю я один и тот же вопрос.

— Ну что, что… Что-то было! Может, налить вам немного виски, Элла? Чтобы вы успокоились.

— Может быть…

— Выпейте и успокойтесь наконец!

— Понимаете, Нинель, это был самый настоящий детский плач!

— И что же тут удивительного? — Звездинская пожала плечами. — Ну плач…

— Как это — что удивительного?!

— Понимаете… Очень часто звуки, которые издают животные, напоминают детский плач.

— Ерунда! Это был настоящий плач младенца — вы понимаете?

— Ничего не ерунда! Достаточно вспомнить какой-нибудь заурядный ночной кошачий концерт под окнами! Каких только звукоизвлечений там не услышишь: тут тебе и визги истерички, и крики сумасшедшего, и жалобный детский плач…

Я только недоверчиво покачала головой в ответ на эти слова.

— Вы слушайте, слушайте, головой не качайте, — поддержал свою жену Оскар. — Нинель много общалась с этологами и знает, что говорит.

— Кто такие этологи?

— Ну, такие ученые… наблюдают за животными. Они живут среди дикой природы и ведут постоянные наблюдения. Иногда годами.

— Ах, вот как… И что же?

— Значит, вы говорите, Элла, что младенец был покрыт шерстью? — снова спросила Нинель.

Я только подавленно кивнула.

— А вы хоть знаете, что именно в таком виде человеческий зародыш и находится в чреве матери?

— ?!

— Да, да! Между шестым и восьмым месяцем жизни эмбрион почти целиком покрыт тонкой шерстью, похожей на пух.

— Ужас…

— Этот легкий первичный волосяной покров называется «лануго». И известны случаи, правда, довольно редкие, когда недоношенные младенцы в таком виде и появлялись на свет. К ужасу своих родителей! Можете представить, что чувствовали эти несчастные люди?

— Да уж… представляю! — согласилась я, вспоминая ужас, который испытала, когда развернула козью шкуру.

— Ну вот…

— Но, Нинель… Ведь здесь нет людей? Откуда же мог взяться недоношенный младенец?

— Людей здесь действительно нет, — несколько растерянно согласилась Нинель. — Вы правы…

— Тогда кто?

— Что — кто?

— Я спрашиваю, кто же тут есть?

— Вы меня спрашиваете?

— Ну должны же быть какие-то объяснения?

— Должны, — кивнула Нинель. — Но я их пока не нахожу. Может быть, это все-таки действие…

— Опять опьяняющих дымов и одурманивающих испарений? — вздохнула я.

— Может быть, это Прекрасная долина так на вас действует, Элла? И ничего не было на самом деле?