Плохая хорошая девочка
Шрифт:
Некоторое время Юра задумчиво, задрав голову, рассматривал поучительную картину. А потом вдруг развернулся и снова пошел на третий этаж, к профессору.
Ростовский вошел в его кабинет и протянул Горчицкому тетрадь.
— Совсем забыл. Милиция обнаружила вот это. Вы почитайте, профессор.
— Что это?
— Это называется «Дневник Эллы Фишкис».
— Дневник Эллы? — Профессор, еще больше побледнев, ошеломленно смотрел на Юру. — Дневник?
— Да. И, возможно, он проливает свет на исчезновение вашей родственницы.
—
— И потом… Понимаете… Я бы хотел с вами посоветоваться, профессор.
— Посоветоваться?
— Да. Как со специалистом. Понимаете, мне рассказывал один старый летчик… Там было когда-то землетрясение… А потом все засекретили…
— Любопытно, любопытно… — вздохнул профессор Горчицкий, выслушав сбивчивый Юрин рассказ. — Место, судя по всему, действительно может оказаться уникальным… Флора, фауна…
— Однако больше всего меня интересуют, конечно, не флора и не фауна, профессор, а судьба вашей родственницы…
— Да-да… Разумеется!
— Я к вам сам зайду. Вы почитайте, почитайте, профессор… Я зайду. Завтра.
Пошел дождь. Погода была балтийская. Что под легкое свежее, из бочки, балтийское пиво и под угря копченого было очень уместно… Гармонично!
Вот ведь благородная рыбка этот угорь — или не рыбка? Червяк, по сути! — а какой вкус… Какой аромат… Как на языке тает. Пальцы жирные, а вкус благородный, не жирный… Вот загадка природы и гастрономии. А еще говорят — пиво с креветками… Ерунда… Вот с чем пиво-то следует вкушать!
Глядя на длинные зигзаги и дорожки, которые прокладывали на стекле дождевые капли, Юра не торопился. Здесь в ресторанах были такие цены, что на обломившиеся от профессора сто долларов можно было гулять и гулять.
Юра сидел у окна, и сквозь мокрое стекло ему был виден изгиб узкой средневековой мостовой — что выглядело крайне романтично…
Эх! Ростовский вздохнул и заказал еще кружечку… Такого же! Легкого светлого балтийского.
Дождь, улица, копченый угорь… И пиво.
Стихи, а не жизнь.
— Я потрясен… — Горчицкий вернул Юре тетрадь.
— В смысле? Значит, вы верите?
— Я верю, что этот дневник какая-то шутка, мистификация… Может быть, даже самой Эллы. Она вообще-то у нас девушка довольно изобретательная и остроумная.
— Да? А я слышал другие отзывы.
— Не знаю, с кем разговаривали вы на эту тему, но я нашу девочку знаю с детства.
— Так, профессор… Значит, вы думаете, что Прекрасная долина не существует?
— Как вам сказать… Все-таки ответ мой — отрицательный.
— Но есть свидетельство очевидца — старого летчика… Ведь после землетрясения, вполне возможно, что…
— Да-да, вы говорили…
— Ну вот!
— Вы хотите знать мнение ученого? — Мирослав Горчицкий недоверчиво покачал головой. — Я, конечно, со своей стороны кое-что проверил. Слова этого вашего летчика, например. Нельзя ведь доверять только ощущениям.
—
Вот-вот, нельзя! — согласился Юра.— Так, например, в «Докладе Академии наук» за июль сорок шестого года я нашел сообщение о том, что произошел обвал склонов горы Сокурак. Там был большой кишлак, несколько маленьких кишлаков, тысячи людей, огромное количество скота…
— Ну вот видите… В докладе Академии наук ведь ерунду не напишут!
— Кроме того… Я сравнил карты тридцатых годов с теми, что издавались после войны, и…
— И что же?
— И обнаружил, что на довоенных картах город Гаим есть. А вот потом он с карт исчезает.
— Ну вот видите!
— Вообще, строго говоря, место и время землетрясения, о котором говорит этот ваш летчик, и его мощность известны были еще и тогда, в те годы, сейсмологам. Толчки были зарегистрированы. Причем даже сейсмологами в Южной Америке. Такие вещи ведь не утаишь…
— Ну вот!
— Ведь произошло одно из самых сильных в двадцатом веке землетрясений, господин милиционер. Выход энергии соответствовал энергии взрыва водородной бомбы в сорок мегатонн!
— Я и говорю…
— И если предположить, что район землетрясения был обитаем, то жертвы при таком катаклизме неизбежны.
— Однако?
— Однако данных об этом нигде нет.
— Так что же?
— Так что, вполне возможно, что оно было и правда, засекречено.
— И что из этого следует?
— Ну что ж… Давайте смоделируем ситуацию, господин милиционер. Сначала природный катаклизм и создал, и одновременно надежно изолировал Прекрасную долину. К этому добавились запреты властей — почти полвека гибель города была тайной. Сюда не должна была ступать нога человека. А позже, уже в наши дни свободы, когда проблемой в отдаленных географических точках стало добраться даже до населенных пунктов…
— Вот-вот! Что уж говорить о ненаселенных!
— Да… Уже по этой причине долина Гаима, возможно, опять не попала в поле зрения и зоны внимания человечества.
— И вот вам «затерянный мир»!
— Возможно. Но маловероятно.
— Так вы не верите в существование такого «затерянного мира»?
— Я допускаю. Но…
— Но?
— Все-таки хочу сказать: нет.
Юры почесал в затылке:
— А я вот что-то так не думаю.
— То есть вы хотите сказать, что будете продолжать этим заниматься, господин милиционер?
— Да, я хочу это сказать.
— Ну что ж… Конечно, как ученый, я одобряю такой подход. Следует все проверить.
Если по дороге в столицу сопредельного государства у Юры еще оставалась надежда, что все его фантастические предположения рассеются подобно тому, как исчезает волшебное изображение и пустеет экран, когда в зале кинотеатра включается свет, а исчезнувшая Элла Фишкис просто-напросто загостилась у своих родственников… То теперь… сомнений оставалось все меньше.