Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")

Мария была приятно удивлена, увидев супруга в зале. Конечно, она сразу заметила его, когда он осторожно прошел на свободное место в девятом ряду и сел в кресло. Однако, когда он после спектакля подошел к ней с букетом цветов, сделала вид, что не ожидала его увидеть.

— Я предлагаю возобновить наш прерванный вечер, — сказал Гуров, когда они остались вдвоем. — Можно в том же самом кафе, можно в другом месте — где пожелаешь!

— А ты уже узнал, кто убил этого чиновника? — полюбопытствовала Мария, которая была в курсе наиболее значимых дел мужа.

— Увы, нет, — признался Гуров. — И, может быть, узнаю еще не скоро.

— Что, даже версий нет? — нахмурилась жена.

— Версия есть. Но она меня не очень устраивает. Но давай не будем о моей работе. Ты решила, куда мы поедем?

— Решила, — твердо сказала Мария. — Мы едем домой.

— Почему домой? — Гуров недоуменно посмотрел на нее; неужели Мария настолько обиделась в прошлый раз, что теперь ее ничем не проймешь?

— Потому что я не хочу, чтобы мы смешивали личную жизнь и работу.

— Я и не собирался смешивать. Ты сама спросила о моих делах.

— Правильно, — кивнула она. — И выяснила, что дело в самом разгаре. Следовательно, как бы ты ни притворялся, твоя голова все равно будет занята им. Я знаю это по себе. Пока репетируешь роль и она у тебя до конца не выходит, ты ни о чем другом не можешь думать. Тебе нужно обязательно решить эту задачу — и тогда ты свободен! У нас разные профессии, но в нашем отношении к ним есть много общего. Поэтому я терпеливо дождусь, пока ты не найдешь своего злодея и не будешь опять принадлежать только мне. Хотя бы на время, пока не появится следующее особо важное происшествие.

— Умница ты моя! — Гуров притянул к себе Марию и поцеловал ее в губы. — Не хочешь пойти к нам работать? Нам не помешал бы штатный психолог.

— Он у вас уже есть, — вывернулась из его объятий Мария. — В твоем лице. Ну что, поедем домой?

— Ну, поедем, — со вздохом согласился Гуров. — Будем надеяться, что к тому времени, когда я найду этого злодея, ты не будешь работать над новой ролью, мучительно пытаясь ухватить ее суть.

Утром следующего дня Гуров и Крячко встретились в управлении, в своем кабинете.

— Давай сначала покончим с делом, а потом уже пойдем к Петру, — предложил Станислав.

Гуров видел, что у него блестят глаза и он находится в состоянии азарта, какое бывает, когда Стас надеется вот-вот ухватить убийцу.

— Если будет с чем идти, — бросил более скептически настроенный Гуров.

Виталия Щелокова Крячко так и не отпустил, и когда мужчину ввели в кабинет, оба сыщика обратили внимание, что еще одна ночь, проведенная в казенных стенах, не добавила ему привлекательности. Щелоков, будучи в принципе приятным внешне парнем, сейчас выглядел каким-то болезненным. И выросшая на щеках щетина его не красила, и бледный цвет лица, и мешки под глазами.

Когда его ввели в кабинет, он уже не казался лощеным чиновником, стремительно продвигающимся по карьерной лестнице. Взгляд Виталия, которым он окинул обоих сыщиков, был угрюмым и недобрым.

— Присаживайтесь, Виталий Павлович, — показал Гуров на стул.

Щелоков сел и сердито сказал:

— Послушайте, вы в своем уме? Сегодня понедельник, я должен быть на работе! В министерстве обязательно поинтересуются, где я нахожусь.

— В министерстве прекрасно известно, где вы находитесь, — «успокоил» его Гуров.

— Мы вам потом официальную справку выдадим, — пообещал Крячко. — С указанием уважительной причины. Не исключено, что сразу лет на пятнадцать-двадцать.

— Да что вы себе позволяете! — вскочил с места Щелоков с покрасневшим лицом, невольно сжимая кулаки.

— Тю-тю-тю! — Крячко тяжелой ладонью вернул его на место и примирительно сказал: — Ну шучу я, шучу! Как в наше время прожить без чувства юмора? Нет, ей-богу, люди не такие стали, — качая головой, со вздохом пожаловался он. — Действительно, что ли, время нервное? Шуток совсем не понимают.

— А я с вами шутить не собираюсь! — зло сказал Щелоков.

— Шутить с нами и не надо, — вмешался Гуров. — Скажите лучше, в каких отношениях была ваша жена с господином Гладких?

— Я уже отвечал на этот ваш вопрос! — заносчиво подняв подбородок, ответил Щелоков.

— У нас сложилось впечатление, что вы сказали нам неправду, — Гуров произнес эту фразу мягко и вежливо, чуть ли не улыбаясь Щелокову.

— Это правда! — упрямо повторил Щелоков. — Кто вам такое сказал?

Гуров и Крячко промолчали, и Щелоков продолжил:

— Кто бы он ни был, это человек явно непорядочный. А может быть, и хуже того. Теперь я понимаю, почему вы меня здесь держите. Хотите сказать, что у меня был мотив для убийства Гладких?

— А разве нет? — уставился на него Крячко.

Щелоков не нашелся, что ответить на это, замолчал и снова откинулся на стуле, ударившись о жесткую спинку.

«Мальчишка! — подумал Гуров. — Видно, что сейчас пытается выгородить не столько себя, сколько запоздало защищает честь своей жены».

— Мотив у вас самый что ни на есть железный, — принялся втолковывать Щелокову Крячко с таким видом, словно доказывал на пальцах, что вечный двигатель невозможен. — Вы, узнав, что ваша жена встречается с вашим шефом, конечно, взревновали. К тому же у него еще хватало наглости задабривать вас завышенным окладом, льготами и путевками… Да кто угодно бы взревновал! — убедительно говорил Крячко, заглядывая Щелокову в глаза с видом лучшего его друга. — До такой наглости дойти — за спиной крутить шашни с женой и пытаться заткнуть рот своими подачками.

Лицо Щелокова становилось еще бледнее, но он слушал Крячко не перебивая.

— Я бы, честно тебе скажу, — сразу голову оторвал, — доверительно склонился к Щелокову Крячко. — Ну, я человек вспыльчивый, это мой недостаток, мне и Лев Иванович постоянно об этом говорит. Все любят у других-то недостатки находить, правда? А у себя в глазу бревна не видят. И у нас в отделе люди такие же… А ты молодец, парень сдержанный, еще долго терпел.

Крячко перевел дух, бросил быстрый взгляд на бесстрастное лицо Гурова и, усевшись на край стола своим крепким задом, продолжал:

— Ну, и Гладких, конечно, сам виноват. Кому это понравится, когда тебя прилюдно унижают. Да еще в присутствии жены, друзей, коллег. И все вокруг смотрят, а про себя усмехаются! Что он, этот Гладких, хозяином, что ли, себя возомнил? Так что все мы люди, все понимаем… — Крячко покровительственно похлопал по плечу Щелокова. — Все мужики, у всех жены. К тому же у тебя оправдание железное — ревность, Это лучший мотив, я тебе серьезно говорю! В смысле для суда. За рубежом вообще даже обвинительного приговора не выносят, если установлено, что человек совершил убийство из ревности. Да-да! Я тебе точно говорю! Ну, в нашей стране до такого цивилизованного уровня еще не дошли, но все к тому идет. Растем и мы, правда? Культуру повышаем…