Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")

Шмыгайловский отвечал так, словно давно подготовился к этой беседе и позаботился о том, чтобы личность Гладких в его изложении выглядела безупречной. По его словам выходило, что коллектив Вячеслава Андреевича обожал, никаких врагов или завистников у него не было, сам он был примерным семьянином и вообще человеком, которым может гордиться страна… Поняв, что и здесь не добьешься объективности, Гуров сменил тактику.

— А вы не могли бы мне перечислить проекты, над которыми вы работали совместно с Гладких? — попросил он. — Конечно же, не все, а в последнее время. Ну, скажем, за прошедшие полгода?

Геннадий Алексеевич немного удивленно пригладил усы и сказал:

— Что ж… Это не секрет. Например, строительство жилого комплекса на Юго-Западе, а также…

Гуров старательно записал все данные в свой блокнот, удовлетворенно кивнул и спросил:

— А подряд на строительство дороги и моста в Подмосковье получил все-таки Клебанов?

Шмыгайловский на мгновение застыл, явно не ожидая подобного вопроса. Гуров заметил, как быстрые глазки Мищенко скользнули по лицу шефа и сейчас же вернулись в исходное положение. Он явно ждал, как Шмыгайловский будет выкручиваться при ответе на этот вопрос.

— Проект о строительстве дороги пока отложен… — медленно произнес тем временем последний, сумев не выказать замешательства.

— А почему? — заинтересовался Гуров.

Шмыгайловский вздохнул и несколько раз сжал и разжал пальцы правой руки.

— Потому что он нуждался в доработке. Теперь, после смерти Вячеслава Андреевича, додумывать его придется нам.

— А я слышал, что все давно готово. Причем из уст знающих людей, — сообщил Гуров.

— Лев Иванович! — заговорил Шмыгайловский. — Люди, действительно знающие суть данного вопроса, — это я и Вячеслав Андреевич. Даже Олег Николаевич не знает его досконально. Поскольку Вячеслава Андреевича нет, никто лучше меня вам не осветит этот вопрос.

— Значит, никаких разногласий не было? — уточнил Гуров.

— Если и были, то настолько незначительные, что о них и говорить не стоит, — поморщился Шмыгайловский. — Вы не учитываете человеческий фактор. Даже между мужем и женой случаются разногласия, как же им не быть в рабочем коллективе? Но достоинство хорошей команды в том, что ее члены умеют находить компромисс, вариант, устраивающий все стороны. Понимаете?

— И вы такой вариант нашли?

— Конечно! Каждый из нас готов был пойти на уступки. Я уверен, останься Вячеслав Андреевич жив, он одобрил бы то, что получится в конечном итоге. Мы постараемся, чтобы проект был реализован наилучшим образом.

— Дайте мне, пожалуйста, адрес и телефон Клебанова, — попросил Гуров, но вовсе не потому, что ему больше негде было их раздобыть. Ему хотелось, чтобы и Шмыгайловский, и Мищенко знали о том, что Гуров собирается поговорить и с Клебановым, хотя он не имел прямого отношения к Гладких.

Шмыгайловский застыл, однако не позволил себе уронить лица.

— Телефон — пожалуйста, — без всяких эмоций и лишних вопросов произнес он, доставая свой сотовый телефон. — А вот адреса его у меня нет. Да и быть не может. Мы друг к другу в гости не ходим.

— Я буду рад и телефону, — милостиво согласился Гуров.

Записав нужные цифры, полковник сказал:

— Благодарю вас. Вы не станете возражать, если нам придется вызвать вас в Главное управление МВД для беседы? Если понадобится, конечно… Все-таки дело серьезное, задержан один из ваших сотрудников.

Судя по лицам чиновников, они были прекрасно осведомлены об этом.

— Конечно, — произнес Шмыгайловский. — Только желательно об этом предупредить заранее. У нас очень плотный график, домой приезжаем за полночь. Порой даже пообедать толком некогда.

— Понимаю, понимаю, — сочувственно сказал Гуров. — Обязательно предупредим.

Он уже собирался подняться, однако Шмыгайловский все-таки решился спросить:

— А как обстоят дела с Щелоковым? Неужели все настолько серьезно?

— Пока не могу вам точно ничего сказать. Разбираемся.

— Просто отсутствие на работе сразу двоих сотрудников, конечно же, затрудняет нашу работу. И вообще… Если между нами, Лев Иванович, мы уверены, что это несчастный случай, — понизив голос, доверительно сообщил Шмыгайловский. — Щелоков был любимчиком Гладких.

— А может быть, это его жена была любимицей? — прямо сказал полковник.

Шмыгайловский помрачнел.

— Я, знаете, не интересуюсь сплетнями. Но даже если это и так, на отношении к Виталию это никак не сказывалось. Гладких ценил его как сотрудника, а он в первую очередь был человеком дела.

— Да, но речь не о том, что Гладких устранил Щелокова, а наоборот. А Щелоков не человек-машина, которого не волнуют человеческие страсти.

Шмыгайловский поглядел на Мищенко и повторил:

— И все-таки мы уверены, что это несчастный случай.

— Если это окажется так, вы, конечно же, об этом узнаете, — пообещал Гуров и поднялся. — Всего доброго!

Он уже подходил к двери, когда услышал за ней какие-то возмущенные голоса. Выйдя в приемную, Гуров увидел какого-то мужчину весьма почтенного возраста. Лицо его было красным, седые волосы всклокочены. Он явно рвался в кабинет к Шмыгайловскому, но секретарша перегородила ему дорогу и говорила, повысив голос и пытаясь перекричать старичка:

— А я вам уже сказала, что Геннадий Алексеевич не принимает! Вообще никого не принимает!

— Разве? А вот ведь только что товарищ вышел! — старичок обличающе ткнул в Гурова крючковатым пальцем.

Секретарша на миг закатила глаза.

— Этот господин по особому вопросу!

— Ну, разумеется! — вскипел старичок. — По особому, он же господин! А у меня вопрос не меньшей важности. Я по поводу экспедиции.

Секретарша вздохнула.

— Вы напрасно скандалите, Геннадий Алексеевич все равно сегодня вас не примет!

— Хорошо, а когда примет? — спросил старичок.

— Не знаю, позвоните в конце недели. А еще лучше — на следующей. У Геннадия Алексеевича сейчас очень напряженный период.

Гуров бочком проскользнул мимо возмущенного старичка и вышел в коридор.

Глава шестая

Станислав Крячко добрался на метро до «Семеновской». Выйдя, огляделся и первым делом направился к каталке с мороженым — после прохладного воздуха подземки обстановка на улице показалась ему слишком жаркой. Купив рожок, Крячко первым делом надкусил шоколадную шапочку, отправил в рот большой кусок прохладной сладкой массы и, улыбнувшись, зашагал влево, к Щербаковской, на ходу уплетая мороженое.