Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")

Гуров пристально вгляделся в него и спросил:

— Семен Ильич, что вы от меня скрываете?

— С чего вы взяли? — Корчевный изогнул брови.

— С того, что я работаю с людьми много лет и научился различать, когда они говорят правду, а когда нет.

— Я сказал вам одну только правду!

— Возможно, но не всю. Вы что-то скрываете. И я это непременно узнаю, но только подобное поведение не добавит мне доверия к вам, Семен Ильич.

Корчевный поиграл губами, потом медленно произнес:

— В сущности, наверное, нет смысла это скрывать… Ведь мы так ничего и не оформили. Правда, я не уверен, что это имеет отношение к смерти Вячеслава Андреевича, но человек все же умер, к тому же, возможно, насильственной смертью… Ладно, я скажу. Но только безо всяких протоколов! — поднял он длинный палец.

— А мы с вами и беседуем без протокола, — с улыбкой развел руками Гуров.

Корчевный поерзал на стуле и сказал:

— Буквально на прошлой неделе Вячеслав Андреевич звонил мне и спрашивал, можно ли внести в завещание кое-какие коррективы. Я сказал, что, конечно же, можно; более того, можно вообще изменить все завещание. Он сказал, что столь радикальных мер не требуется, и спросил, когда я могу этим заняться. Я ответил, что в любое время, только пусть он предварительно позвонит. Гладких сказал, что так и сделает, и на этом мы распрощались.

Гуров очень заинтересовался полученной информацией и спросил, не мотивировал ли чем-то Гладких свое пожелание. Корчевный ответил, что напрямую нет, но ему показалось, что он не доверяет своему зятю. На вопрос сыщика, почему он так считает, нотариус сказал, что Гладких упомянул внучку и заикнулся о тонкостях в оформлении опекунства. Поскольку лишать наследства родную дочь Гладких вряд ли бы стал, нотариус полагал, что речь идет о Сергее Извекове.

В МВД Гуров возвращался в очень задумчивом настроении…

* * *

В Саратов Крячко отправился все-таки один. Он не любил работать с кем-либо в паре, если только в этой паре был не Гуров. Но Лев совершенно точно не составил бы ему компанию, поэтому Станислав предпочел поехать в одиночестве.

Генерал-лейтенант Орлов снабдил его не только бензином, но и автомобилем, выделив для этой цели «Форд», находящийся в ведомстве МВД, хотя Крячко и заявил, что собирается ехать только на своей машине, потому что привык к ней и других авто не признает. Орлов пришел в ужас от такого заявления: машина Крячко постоянно глохла, в ней вечно что-то отваливалось, барахлило, и всем знавшим Станислава было непонятно, почему он носится с ней и не желает поменять на что-нибудь более приличное. Крячко же стоял насмерть, защищая свою «ласточку».

После долгих уговоров Орлову наконец удалось убедить Крячко взять «Форд», но только после того, как Крячко выторговал себе еще и дополнительные командировочные. Они, правда, были символическими, и Крячко пошел на это скорее из принципа, чем из жадности, поскольку вообще-то не страдал этим пороком.

Так что сейчас Станислав катил по дороге, включив на полную мощность приемник и слушая музыку. Не потому, что был заядлым меломаном, скорее наоборот, а просто чтобы не заснуть. В путь он отправился поздно вечером, с тем чтобы быть в Саратове утром, и перед дорогой вздремнул лишь часа полтора.

Прибыв в город на Волге, Крячко не стал заезжать в УВД, с которым имел договоренность, а лишь позвонил туда, предупредив майора Демина о своем приезде. Адрес был ему известен, и Станиславу не хотелось попусту тратить время на лишние разъезды. В дополнительной помощи, как он считал, он не нуждался.

Крячко подъехал к кирпичной одноподъездной девятиэтажке, свечой возвышавшейся в одном из удаленных от центра районе. Впрочем, город Саратов, хотя население его и подваливало к миллиону, не шел ни в какое сравнение с Москвой, и понятие удаленности от центра в нем было относительным.

«Живут же люди! — думал Крячко. — Да у них весь город можно пешком пройти за день. Были бы у меня такие условия, я бы вообще транспортом не пользовался».

Как ни странно, но улица, где располагался дом, в котором, по предположению Стаса, скрывался Извеков, носила название Центральная.

«Впрочем, чему удивляться, — меланхолично подумал Крячко. — Мы живем в России, а здесь и не такое возможно. Умом ее, матушку, как известно, не понять».

Подъезжая к нужному дому, Станислав вытащил фотографию Сергея Извекова, которой снабдил его Гуров перед отъездом. Молодой парень с симпатичным и нагловатым лицом, с заносчивым хохолком на лбу, насмешливо поглядывал на него со снимка. Крячко еще раз осмотрел его, презрительно хмыкнул и сунул фото в бардачок. В своей зрительной памяти он был уверен. Так что если увидит в квартире Светланы Ильичевой Извекова, он сразу его узнает.

Однако не успел Станислав выбраться из машины, как подъездная дверь раскрылась и из нее вышел тот самый человек, которого Крячко только что рассматривал на фотографии. Сомнений в том, что это Извеков, не было. Его хохолок так же топорщился от легкого ветерка, и даже взгляд был таким же нахальным. Насвистывая, он прошел мимо крячковского «Форда» и направился к стоявшей в глубине двора темно-синей «девятке». На машине были саратовские номера. Крячко нахмурился, но решил не спешить. Лучше было проехать следом за Извековым, чтобы определиться, как лучше его брать.

Извеков щелкнул пультом, открыл дверцу и уже собирался сесть за руль, как вдруг повернул голову и изменился в лице. В одну секунду вся беспечность слетела с него, он, не раздумывая, прыгнул на сиденье и включил мотор. Машина фыркнула, развернулась и тронулась с места, набирая скорость. Через пару секунд она промчалась мимо Крячко. В следующее мгновенье Станислав понял, в чем дело: во двор, с противоположной стороны от Крячко, въехала темно-серая «Субару Форестер»…

Сидевшие в ней, видимо, заметили Извекова, потому что не остановились возле подъезда, а проехали дальше, минуя «Форд», в котором сидел Крячко. Он даже увидел сидевшего в машине Соловьева. Станислав размышлял недолго: он развернул машину и поехал в том же направлении, что и Извеков с преследовавшей его «Субару».

Извеков, надо отдать ему должное, в панику пока что не ударился. Он свернул с Центральной и повел машину по тихим узким улочкам. Пока ему не удавалось оторваться, и Крячко понимал, что это у него вряд ли получится — все-таки «девятка» не могла составить конкуренцию «Форду», а тем более «Субару». Даже странно, неужели Извеков всерьез рассчитывал на успех? Куда его «девятке» против таких противников!

Через некоторое время Крячко почувствовал, что слежка стала напоминать гонку. Он видел отчаянные попытки, предпринимаемые Извековым, чтобы оторваться, и в душе даже немного сочувствовал ему. Он не знал, по какой причине «соловьевцы» его преследуют, но оказаться в их руках не пожелал бы никому. Однако азарт и желание поскорее расставить все точки над «i» преобладали над другими чувствами, и Станислав молча гнал вперед «Форд» и, честно говоря, благодарил мысленно Орлова, что тот уговорил его взять казенную машину. Кажется, Соловьев то ли не замечал, что в преследование включилась вторая машина, то ли просто не обращал до поры до времени на это внимания, сосредоточившись на том, чтобы настигнуть Извекова.

Извеков же на полной скорости мчался вперед. Он несся, не разбирая дороги, не обращая внимания на ухабы и выбоины. «Девятка» его на особенно выдающихся рытвинах подпрыгивала вверх, но Извеков, видимо, мысленно уже распрощался с ней и теперь пытался спасти самое ценное — свою жизнь. Также он однозначно был убежден, что люди в «Субару» настроены более чем серьезно.

Видимо, Извеков был опытным водителем, потому что уходить от столь серьезных противников на жиденькой «девятке» было крайне непросто. И пусть ему не удавалось оторваться на приличное расстояние, но и приблизиться к нему так, чтобы совершить маневр по преграждению пути, ни Крячко, ни «Субару» не удавалось. Однако и водитель «Субару» был не лыком шит. Неожиданно начал накрапывать дождь, и Крячко включил «дворники». Он не всматривался в лицо водителя Соловьева, в сущности, ему была безразлична его персона. Одно было ясно — водитель был настоящим профессионалом. Он вел машину уверенно и грамотно, не давая Извекову возможности уйти.