Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Твой Алекс мертв.
Здесь только я.
— Нет, — выдаю сдавленно. — Нет, пожалуйста.
Он затыкает мой рот.
Накрывает губы губами. Обводит израненную плоть языком. Собирает кровь. Нежно слизывает до последней капли. А потом кусает.
Я кричу.
Дико.
Дергаюсь.
А монстр пьет мои вопли.
Врезается внутрь так сильно, что отнимаются ноги. Входит в лоно точно кинжал. Обдает жаром и льдом.
Я думала, это он резал мою ладонь битым стеклом.
Тащил меня
Но нет.
Тогда он просто стоял рядом.
Наблюдал с усмешкой.
А теперь.
Он это и правда он.
Голодный.
Жадный до крови.
Хищник.
Он достигает разрядки, накачивает меня своим раскаленным семенем и отталкивает, рычит, приказывая цепям вернуть добычу в прежнее положение.
Вверх.
Еще выше.
Туда, где небо объято пламенем.
Я не надеюсь.
Я не верю.
Я…
Люблю.
Тебя.
Пожалуйста.
Прошу.
Вернись.
Я знаю.
Чувствую.
Ты там.
Глубоко.
Внутри.
Я зову тебя.
Безумно.
Отчаянно.
До судорог.
До хрипоты.
А возвращается только боль.
Я стучу в закрытую дверь. Стесываю костяшки пальцев, обдираю в кровь. Бьюсь о стену, которую невозможно разрушить.
Я окунаюсь в студеную воду.
Я задыхаюсь.
Проклинаю.
Умоляю.
Запинаюсь.
Затыкаюсь.
Мои веки смежаются.
Повсюду зияет красный.
Поздно бороться.
Поздно сражаться.
Еще немного — цепи раздробят запястья.
Краем сознания понимаю, что я просто повисла в железных путах. Никто не терзает. Не мучит. Не выкручивает суставы. Все происходит естественным образом.
Но так еще хуже.
Еще безнадежнее.
Я пытаюсь считать секунды.
Я пытаюсь дышать.
Ровно.
Ровнее.
Я пробую игнорировать боль.
Привыкнуть.
Приноровиться.
Не замечать.
Я извиваюсь.
И сдаюсь.
Я кричу.
Громко.
Яростно.
Неистово.
Боль пронзает раскаленными иглами. Везде. Сразу. Проносится по мышцам. Проникает в кости. Выламывает суставы. Выкручивает.
Я содрогаюсь.
Дико.
Бешено.
И вдруг — конец.
Меня больше не держат.
Опускают вниз.
Отпускают.
Резко. Быстро.
Стремительно.
Я не слышу рычания.
И звона цепей нет.
Бой крови оглушает.
Больно ударяюсь коленями о ледяной камень, шарю во тьме руками, провожу пальцами по выщербленной поверхности. Ничего не разглядеть. Нигде.
Тяжелая поступь. Так близко.
Вздрагиваю.
Каждый шаг как удар грома.
Я с трудом улавливаю реальность.
Кашляю.
Сплевываю кровью.
Укладываюсь
на бок, поджимаю колени, подтягиваю к груди, инстинктивно принимаю позу эмбриона. Пробую отгородиться. Скрыться.Я прижимаю ладонь к губам.
Я изучаю свой шрам.
Вот он.
Змеится.
Стоп.
Здесь все-таки появляется свет. Опять могу видеть. Оглядываюсь, краем глаза выхватываю блеск стальной паутины.
— Алекс, — выдаю чуть слышно. — Алекс.
Звук собственного голоса должен отрезвить. Урезонить. Успокоить. Однако пока не наблюдается никакого эффекта. Куда там.
Дрожь сотрясает тело. Окатывает холодными волнами. Пленяет. Накрывает с головой, увлекает на самую глубину. На дно.
Я цепенею.
Застываю.
Леденею.
— Алекс, — опять его зову.
Девочка моя.
Что же ты наделала?
Короткий смешок.
Хриплый.
Отрывистый.
— Алекс, пожалуйста, — глотаю слезы, никак не могу заткнуться: — Прости меня. Я не знала, не хотела. Я…
Поздно просить.
Мрачная тень подступает все ближе. Накрывает трепещущее тело. Не дотрагивается, но заставляет дернуться, отшатнуться назад и вскрикнуть от боли.
Я вижу свое отражение в черных глазах.
Дрожащее. Обнаженное. Изломанное.
Я понимаю.
Четко.
Он не услышит.
Он хочет совсем другого.
Разорвать. Разодрать.
Растерзать.
Сожрать.
Живое.
— Кто? — всхлипываю.
Кто. Кто. Кто.
Кто?!
Прошу.
Пожалуйста.
Не надо.
— Здесь только ты и я, — бормочу почти беззвучно.
Только ты и я.
Ты и я.
Ты…
Прямо перед моим лицом возникают высокие черные сапоги.
Шумно сглатываю.
Отползаю.
Зверь следит за моими дергаными, суетливыми движениями. Позволяет мне отодвинуться подальше, создать иллюзию безопасности. Выжидает.
Я сжимаюсь в комок.
Дрожу.
Я в лихорадке.
Обращаюсь в оголенный нерв.
Я пытаюсь подняться.
Только напрасно.
Тело не слушается. Не подчиняется. Немеет. Никак не отойдет от пережитого напряжения. Ноги подгибаются. Руки слабеют. Не получается даже встать на колени.
Я парализована.
Целиком и полностью.
Ужасом.
Я пропитана страхом.
Диким.
Первобытным.
Утробным.
Я могу лишь ползти.
Чуть быстрее.
Мои волосы рассыпаются по плечам, закрывают обзор на дорогу вперед. Нервным движением перебрасываю их на одну сторону. Раздается легкий перезвон.
На миг замираю.
Вздыхаю с облегчением.
Это кадуцей. Скользит по тонкой цепочке назад, холодит голую кожу. Касается моего напряженно выгнутого позвоночника и застывает между лопатками.