Плохие девочки не плачут. Книга 3

Поэтому — лед и пламя. Резкая смена температур, невозмутимый холод изгнан огненным жаром.

Welcome to… (Добро пожаловать в…)

Бесконечное очарование роскоши. Оазис процветания посреди выжженной солнцем пустыни. Новое чудо света, сотворенное по воле простого человека. Символ научного прогресса, помноженный на дерзость архитекторов и авантюрное желание побить все существующие в природе рекорды.

Ультрасовременный Эдем привлекает внимание самых отъявленных скептиков, манит погрузиться в море искушений и восторгов. Шальная пляска ночных огней кружит голову, горделивые силуэты небоскребов вынуждает замереть в немом восхищении.

Город развивается молниеносно, стремительно охватывает просторы дикой пустоши, оплетает безмолвные пески драгоценной паутиной, выстраивает непобедимую империю…

Лихо завернула, да?

Конечно, могу и лучше сочинить, пока что легкая разминка артикуляционного аппарата.

Вот почему никто не закажет у меня пиар-акцию? Я же не теряю надежды разбогатеть, особо не напрягаясь. Вообще не напрягаясь, если честно.

Не спорю: быть любовницей миллиардера — очень круто. Но это дело такое, быстротечное. Сегодня отжигаешь в королевском люксе, а завтра отправляешься в длительную ссылку на историческую родину.

Хотя в моем случае акценты расставлены иначе.

Сегодня греешь бока под палящими лучами солнца, курсируешь на яхте по Персидскому заливу, отмокаешь в теплых водах, наслаждаешься ароматом свободы и прелестями безлимитной кредитки. А завтра прямиком в сырость и затхлость подвала — приватная встреча с пыточными агрегатами, предварительная ласка плетью, разбор полетов и разрыв той части моего тела, которая таки нарвалась на захватывающие приключения.

Впрочем, оставим любовь и романтику. Достаточно уже ныть о коварных превратностях судьбы и неудавшейся личной жизни. О том, как сильно хочу замуж, пышное платье с кринолином, многоэтажный торт, свадебное путешествие и пятерых детей просто промолчу. И вот про тихое семейное счастье, которое актеры с приторно-сладкими улыбками охотно демонстрируют в рекламах майонезов, творога и подсолнечного масла тоже не обмолвлюсь. И даже не просите упоминать о смелых планах перевоспитать фон Вейганда до состояния милой болонки, чтоб по команде приносил утром тапочки, тьфу, кофе с круассанами, делал расслабляющий массаж, чистил виноград.

Стоп, мне кажется или я действительно начинаю повторяться? Пока никто не заметил, перейдем к приятному.

Welcome to Dubai.

Добро пожаловать в рай.

Ну, вернее, в Дубай.

Разве это не одно и то же?

Бурдж-Халифа зовет к облакам, приглашает достичь уровня богов, коснуться легендарной высоты. Магическая подсветка Marina Walk завораживает буйством красок. Гигантские моллы приводят в эстетический экстаз не обилием брендовых магазинов, а дополнительными аттракционами. Здесь и огромный аквариум вместо скучной крыши, и заснеженный каток под стеклянным панцирем.

Полагаю, мне пора привыкать к богатству и его закономерным проявлениям, прекратить удивляться всяким мелочам и надежно укрепить челюсть, постоянно норовящую бухнуться на пол.

И все же первая и неподкупная реакция в лобби всемирно известного отеля:

— Ох*еть! — выражаюсь нецензурно, зато правдиво.

Разглядывать эту гостиницу на мотивирующих фото/видео и лицезреть в реальности — две несоизмеримо большие разницы.

Не оглашаю название, ведь хороший товар в особом представлении не нуждается. Хотя откат за продвижение в массы жду, не обессудьте.

Черт, забыла о главном.

Я ж предпочитаю, когда события развиваются в хронологическом порядке, чтоб без флешбэков и лишних спецэффектов, строго по полочкам, так сказать, по очереди, причем избегая вольностей.

Придется начать с…

Хм, сначала?

***

Будь в распоряжении фон Вейганда личный вертолет, мы бы могли приземлиться прямо на территории отеля, на специально отведенной площадке. А самолет — штука неудобная, бесполезная в домашнем хозяйстве и абсолютно непригодная для посадки в здешних окрестностях. Короче, на выходе из аэропорта пришлось впихнуться в заурядный Rolls Royce и довольствоваться малым.

— Знаешь, мне ужасно надоели крутые тачки, — стараюсь говорить скучающим тоном, мастерски сдерживаю восторженный визг при виде ночной панорамы. — Может, на мотоцикле попробуем?

— Попробуем — что? — с расстановкой произносит фон Вейганд.

— Прокатиться, — произношу осторожно, улавливаю дьявольские искры в черных глазах.

Смотрит так, будто желает трахнуть меня прямо на заднем сидении авто, не стесняясь присутствия водителя. Повалить на спину, одним движением задрать легкую ткань длинного платья до самой талии, раздвинуть ноги и поиметь без особых церемоний.

— Посмотрим, — коротко и сухо.

Он равнодушно пожимает плечами, отворачивается, разрывая зрительный контакт, но я могу видеть, как напрягаются его желваки от необходимости сдерживать эмоции. Очередное затишье перед бурей.

Больше не думаю о высокотехнологичной красоте вокруг, стандартно прилипаю к тонированному стеклу, но мысли уносятся в ином направлении.

Многое из того, что мы делали небезопасно для ребенка.

Честнее: все, что мы делали далеко от безопасности.

Сердце болезненно сжимается, стоит мне представить, какой вред уже нанесен.

Постоянные переживания, чудовищная психическая истощенность, вырвавшаяся наружу с истерикой, физическое воздействие тоже не отменяется. Долго не сходящие с кожи следы кнута, отпечатки зубов и безжалостных пальцев, греховная летопись, расцветающая оттенками безудержной страсти на моем теле.

Еще страшнее сознавать, я ничего не способна изменить или исправить, элементарно помешать не получится. Только подчиняться, проявлять похвальную покорность и подставлять зад по первому требованию.

Нет, я порывалась признаться в беременности, отчаянно хотела сбросить тяжкий груз, ведь проще держать на языке раскаленное железо, нежели подобную тайну. Я рисовала уютные картины будущего, где фон Вейганд незамедлительно бухался на колени и целовал мой живот, клялся в любви и лучился от радости. Воображала нас на прогулке в парке, с коляской и очаровательным малышом, обязательно мальчиком, точной копией своего отца, чтоб непременно такие же глаза и улыбка, за которую не жалко продать душу.

Но невидимый барьер всякий раз останавливал меня, заставлял осекаться на полуслове и сковывал холодом. Удерживал в миллиметре от последней черты.

Я понимала, что совсем не доверяю фон Вейганду, не знаю его жутких секретов и не могу предугадать развитие событий. Будь поблизости Элизабет Валленберг, она бы пролила свет на темные лабиринты прошлого, помогла бы и подсказала что-нибудь умное.

А сейчас, без советов и сторонней поддержки…

Молчание казалось единственным доступным выходом. Молчание и покорность, большего не требуется. Якось так буде. (Как-то так будет.)