Плохие Манеры

Но я знала, почему он так поступил. И дело было не в том, что папа у нас личность довольно мягкая и при умелом использовании просительных глаз, легко продавливаемая. Дело было в том, кто сидела около мамы и смотрела на неё с нескрываемым обожанием. Прямо-таки всепоглощающим. Колющим меня в самое сердце.

Я никогда не говорила Янке о том, почему ушла мама. Папа со своей историей о Колыме был абсолютно не убедителен, но моя проницательная в остальных вопросах сестра, не задумываясь проглатывала ложь и верила, что мама ушла спасать и врачевать. Без диплома врача — ага.

Когда эта женщина изъявила наглое желание забрать на выходные детей — то есть, нас с сестрой — я ответила моментальным отказом, а мелкая замялась и просительно повернулась на папу.

У нас с ним состоялся короткий разговор на кухне.

— Просто не разрешай ей идти с этой женщиной. И всё. Пап.

— Янка нуждается в матери, кноп.

— Нам прекрасно живется втроём, и мы в лишних людях не нуждаемся.

— Дочь, — понуро вздохнул папа, — Она ещё маленькая.

— Папа, запрети ей.

Но разве меня кто послушает?

И мелкая выбрала не выходные с нами в доме отдыха. Мелкая выбрала гулящую мать и её очередного гориллу. И я злилась на сестру. Первый раз в жизни, наверное. Даже ушла специально в продуктовый за хлебом. Меня бесило все. Особенно эта женщина, которая шлялась неизвестно где столько времени, а сейчас, как ни в чем не бывало, приходила и такая вся из себя идеальная сидела в гостиной на нашем старом диване.

Меня почти до слез бесило желание дотронуться до неё. Хотя бы раз дотронуться. Хотя бы раз ощутить, еще один, совсем крохотный раз, как она гладит меня по голове.

Почему мне так сильно хочется, чтобы она захотела меня обнять?

Но я никогда не смогу в этом признаться. Никогда. Смогу тихо проплакать ночью в своей комнате, убедившись, что мелкая спит, а папа перешел в до-минор своего храпа. Но признаться в желании обнять эту чужую женщину не смогу никогда. Потому что этим я предам нас с папой. И потому что она, этот чужой человек, не заслуживает того, чтобы дотрагиваться до меня, даже если до сих пор мне иногда снится, как она читает со мной книжку перед сном. Мне казалось, что это наша любимая книжка на двоих… И да мне всегда казалось, что мама любила меня и никогда бы не бросила….

А теперь ради нее, нас бросала моя маленькая сестра. В тот момент меня это страшно злило. Словно нас с папой снова предавали. И предавала та, ради кого мы из кожи вон лезли и делали практически всё.

Папа оказался мудрее меня. Хотя я иногда подозревала обратное. Особенно когда дело касалось настроек его телефона.

— Наша Янка очень умная девочка. — сказал он мне, зайдя вечером в мою комнату. — Но она ещё ребёнок, Милка. Она маленькая девочка. Если тебе восемнадцать, то твоей сестре всего девять лет, кноп. Неужели ты считаешь ее взрослой, когда она серьезно мечтает встретить этого своего Лэралиаля?

— Ларалиэля, пап. — улыбнулась я. — Ты же знаешь, как правильно. Зачем каждый раз коверкаешь. И принц тебе тоже нравится.

— Дурацкое имя, — махнул рукой папа, присев на край моей кровати. Пару минут мы молчали, а затем он спросил, — Думаешь, они найдут сокровища? Или Брог помешает? — а это он про злодея из книжки. Автор серии умудрялась закончить книгу на самом интригующем месте и заставить поклонников волноваться. Да, выхода следующей части мы ждали всей семьей, хотя на пару с папой троллили временами Янку.

— У Борга есть осьминоги, но я верю в Его Высочество. — улыбнувшись, я приблизилась к папе и крепко его обняла.

Глава 25

Меня удручает появление Леры, которая как бы невзначай опускается на подлокотник дивана, на котором я сижу. Эта девушка оказалась менее понятливой, чем все мои предыдущие короткие недельные увлечения.

Причем я с самого начала ее активного со мной флирта огласил возможный формат нашего взаимодействия.

Ничего не значащий секс, как и полагал, ее не пугал. Мы встречались, хорошо проводили ночь и расставались без взаимных ожиданий.

Этот формат я практиковал уже не первый год. Девочки сами лезли в штаны и их мои слова не отталкивали. В глазах почти каждой я читал одну и ту же цель — маниакальную идею влюбить меня в себя за неделю.

Только вот они наоборот умудрялись за короткий срок убить во мне всякий интерес и желание, готовые даже на более раскованные форматы, чем я желал.

С Лерой мы неплохо развлекались во время прошлогодней сессии. И вроде я ясно дал понять, что на этом все.

Летом она как-то написала, когда с Эммой все было закончено, и я откликнулся на ее приглашение выгулять своего младшего. Но к чему сейчас ее частые показательные поцелуи при встречах и в столовой, не понимаю.

На прошлой неделе резче чем хотелось бы сказал, чтобы она ко мне не лезла и перед моими друзьями не строила из себя не пойми кого. Ушла обиженной, но вроде смысл слов до нее, наконец-то, дошел.

— Привет, сладкий. — женская рука игриво проходится по моему плечу, а я сжимаю зубы, задаваясь вопросом, как глубоко должно быть закопано ее самоуважение? И сама ли она втаптывала его в землю или ей все же кто-то помогал?

Ловлю взгляд Ника напротив и злюсь еще больше.

Он метко выдает: «А я говорил».

Этот сканер человеческих личностей остановил меня у выхода в клуб, когда я первый раз собирался неплохо провести время вместе с Лерой.

«Вот с этой я бы вообще ничего не советовал. — уверенно сказал в тот день мой друг, — У нее взгляд попахивает сталкеризмом с примесью шизо-маньячества. Лучше замути с той второй блондинкой.»

Но я его тогда не послушал, как и однажды до этого…

Убираю ее руку, которая опустилась к моим пальцам и зачем-то их поглаживает.

— Мы вроде все с тобой уяснили.

Поджимает губы, чем транслирует свое полное осознание того, о чем именно речь.

— Ты всегда целуешь меня со страстью, — шепчет неугомонная и наклоняется уже для объятия.

— Тебе кажется. — отодвигаюсь и снова утыкаюсь в телефон. Но Пивоварова сделана из не прогибаемого теста, она придвигается ближе и ее пальцы опускаются уже на мою коленку, намереваясь идти выше.

Она серьёзно думает, что если прилюдно дотронется до моего члена, то я растаю? Хрен с ней, придется отбросить хорошие манеры, а ведь я этого не хотел. К тому же мы сидим слишком близко к деканату.