Плохой

Я метаюсь по комнате, срываю занавески и переворачиваю мебель, и когда в комнате царит полный беспорядок, я сажусь на край кровати, пачкая простыни кровью. Почти как по сигналу, в коридоре раздаются шаги, и я засовываю большой осколок стекла под бедро. Дверь распахивается с такой силой, что ударяется о стену.

В комнату врывается мужчина. Он смотрит на меня, затем обводит взглядом комнату, прежде чем закинуть винтовку за спину и поспешить в мою сторону. Когда он оказывается всего в футе от меня, я подпрыгиваю и вонзаю осколок стекла ему в шею. Зазубренные края режут мне ладонь, но мне всё равно. Я срываю винтовку с ремня у него за спиной. Ещё несколько шагов эхом отдаются в коридоре, и я направляю винтовку на дверной проём. В комнату входит ещё один охранник, и я нажимаю на курок. Бах. Он падает на пол.

«Посмотрим, как Ронану понравится это дерьмо», — думаю я, поспешно выходя за дверь. Я хожу по дому и стреляю в каждого, кого вижу. У подножия лестницы я отбрасываю пустую винтовку в сторону и беру новую у безжизненного человека у моих ног. Пятеро людей Ронана мертвы, а я ещё даже не добралась до караульного помещения. Наклонившись, я обыскиваю мужчину в поисках ещё какого-нибудь оружия и нахожу две гранаты.

Что ж, сейчас все станет намного интереснее.

В его кармане сигареты и зажигалка, и то, и другое я беру, прежде чем стащить с него толстое пальто и выйти на улицу.

Завывающий ветер обвивает меня, и я сильно дрожу. Я надеваю пальто и оглядываюсь по сторонам, замечая мужчин, снующих туда-сюда из караульного помещения сбоку от подъездной дорожки. Перед ним припарковано несколько внедорожников, и я улыбаюсь. Когда мы росли, мы с братом угоняли папины машины, потому что ключи всегда были в них. Определённые профессии подвергают вас высокому риску нападения, и транспортные средства должны всегда быть готовы к работе. У Ронана много врагов, так что я бы предположила, что в этих машинах есть ключи. Мне не требуется много времени, чтобы перебежать двор. Я присаживаюсь на корточки рядом с одним из внедорожников и пытаюсь открыть дверцу. Она открывается, и я протягиваю руку, опуская солнцезащитный козырёк. Ключи падают на переднее сиденье. Я хватаю их и вставляю в замок зажигания. Двигатель кашляет от холода, прежде чем с шипением ожить. Внезапный шум привлекает внимание нескольких охранников.

Запихивая винтовку в руль, я вдавливаю педаль газа в пол и размещаю винтовку на нём. Двигатель ревёт, шины визжат. Охранники теперь бегут ко мне, поэтому я спешу выдернуть чеку из двух гранат и бросить их на переднее сиденье, прежде чем включить передачу и сесть за руль. Я выпрыгиваю, когда машина мчится прямо к зданию охраны. Она врезается в кирпичное здание, двигатель воет, а колеса продолжают вращаться. Затем… Бум. Вспыхивает огромная стена огня, ослепляя меня и сбивая с ног. Яростное пламя охватывает машину и фасад здания. Дым поднимается в небо. Пыль оседает, и люди Ронана выглядят как сломанные куклы, разбросанные по двору.

Он может идти нахрен.

Ухмыляясь, я поднимаюсь на ноги и подхожу к одному из лежащих без сознания мужчин. Я снимаю шарф с его шеи, отрываю от него полоску ткани и оборачиваю её вокруг своего порезанного запястья. Затем я запрыгиваю на капот машины, достаю из кармана одну из украденных сигарет и закуриваю, наслаждаясь разрухой. Жар от ревущего огня ласкает мою кожу, как старый друг. Пламя прыгает и извивается, расползаясь по дому и пожирая всё подряд. Отдалённые крики людей, оказавшихся в ловушке под горящими обломками, подобны симфонии, сопровождающей треск горящего дерева. Это прекрасно. Мать-природа во всей своей красе, самая разрушительная и беспощадная. Я думаю, что сгореть заживо — это отвратительный способ покончить с собой. Боль от того, что тебя поджигают, не сравнима ни с чем; и всё же чувствовать, как твоя собственная кожа отделяется от твоей плоти, пузырится и покрывается волдырями, — это почти очищение.

Позади меня раздаётся хруст шин по снегу, сопровождаемый визгом тормозов. Дверь с грохотом захлопывается, и от осознания у меня по спине пробегают мурашки. Я знаю, что это Ронан, даже не глядя. Как я уже сказала, я всегда чувствую хищника. Сапоги топают по снегу, а я сижу, курю сигарету и смотрю на огонь.

Чья-то рука хватает меня за локоть, оттаскивая от капота машины. Игорь рычит на меня, прежде чем схватить меня сзади за шею и подтолкнуть к Ронану, как чёртов приз. Моё сердце бешено колотится в груди, эта маленькая трещинка предвкушения смешивается со страхом. Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, гадая, что же он предпримет.

Это должно быть весело…

Пристальный взгляд Ронана скользит по моему телу. Его взгляд совершенно непроницаемы. Он поднимает один палец, прежде чем повернуться и взглянуть на окружающие его разрушения. Клянусь, я вижу, как он борется с улыбкой, прежде чем его глаза возвращаются ко мне и сужаются. Его рука опускается, и на мгновение воцаряется напряжённая тишина, в которой слышно только шипение огня.

— Игорь, — говорит он едва сдерживаемым голосом. — Уходи.

Ботинки Игоря хрустят по снегу, когда он уходит.

Ронан кружит вокруг меня, как тигр, выслеживающий добычу. Моё дыхание учащается, перед моим лицом появляется туман, когда я стою совершенно неподвижно. Честно говоря, я хочу его ярости, я хочу его неистовства. Я хочу посмотреть, как он потеряет этот ледяной фасад, потому что я подтолкнула его к этому. Он останавливается у меня за спиной.

— Тебе не нравится костёр? — спрашиваю я, оглядываясь на него через плечо.

Он подходит ко мне так близко, что буквально дышит мне в затылок, и внезапный жар вызывает непроизвольную дрожь по моему телу.

— О, — говорит он, его пальцы медленно танцуют вдоль моего бока, когда он встаёт передо мной, — я очень люблю огонь. — Я подношу сигарету к губам, и его взгляд фокусируется на моём окровавленном запястье. — И кровь.

— Что ж, — криво улыбаюсь я, — у всех нас есть свои пороки.

— Это верно. — Он вырывает сигарету из моих пальцев и бросает её на землю, прежде чем схватить меня за волосы, запрокидывая мою голову назад. — Ты расскажешь мне, зачем ты подожгла помещение моих охранников? — спрашивает он. Его пальцы сжимаются в моих волосах до тех пор, пока кожу головы не начинает жечь от боли.

Мой взгляд опускается с его глаз на его идеальные губы. Мне так нравятся эти маленькие опасные игры с ним — не то чтобы я ему об этом говорила.

— Потому что могу, — отвечаю я. Я говорю себе, что делаю это не просто так, а ради более важной цели: помочь своему брату, победить Русского. Но правда в том, что мне это нравится. Я хочу посмотреть, как Ронан сорвётся, потеряет контроль и разрушит всё в своём собственном прекрасном аду. Я хочу танцевать с ним в пламени и чувствовать, как моя кожа слезает от жара. Я хочу пройти по той тонкой грани, где сочетаются сила, жизнь и смерть.

— И всё же ты осталась. — Он улыбается. — Как послушная маленькая пленницы.

Я осталась.

Я могла бы взять машину и попытаться убежать, но его досягаемость безгранична, его власть непревзойдённа. Даже если я вернусь в Мексику, он выследит меня, а я не подготовлена к войне такого масштаба.

— Хорошая или просто умная? От тебя никуда не сбежать, Ронан, и я это знаю.

— Мм, — говорит он, отпуская мои волосы и проводя пальцами, один за другим, вниз по моей шее. — Умная маленькая кошечка.