Плохой

— Очень приятно, — произносит она, пожимая ему руку. Я указываю на других несущественных людей, сидящих за столом. Камилла кивает и улыбается, идеально играя свою роль. В конце концов, я не могу представить её как свою заложницу. Это бросило бы неприятное пятно на мой имидж.

Итак, ужин начинается с закусок и разговоров о политике и деньгах. Каждый мужчина меряется членами, чтобы произвести впечатление на Камиллу, в то время как я просто сижу и наблюдаю, время от времени высказывая мнение ради поддержания беседы. После того, как тарелки убраны, я смотрю на часы и, извинившись, иду в туалет. К моему большому удовольствию, когда я выхожу, Анастасия ждёт меня в коридоре. Я останавливаюсь на полпути, приподнимая бровь и поправляя пиджак.

— Что ты делаешь, Ана?

— Я не выношу больше не видеться с тобой. Николай уедет на эти выходные. Останься со мной, — умоляет она, нервно оглядываясь по сторонам.

— Ты же знаешь, что это неразумно. — Я снова проверяю время.

— Мне всё равно. — Она колеблется, кладя руку мне на плечо. Я быстро убираю её. — Ронан, кто эта женщина?

Лёгкий толчок удовольствия пробегает по мне. Какой восхитительный бонус. Анастасию беспокоит Камилла, но, конечно же это так.

— Деловой партнёр. — Мои губы приподнимаются в улыбке. — Ревность тебе не идёт, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти,

— Ронан, я…

Я продолжаю идти, уверен, что моё пренебрежение глубоко ранит её.

Когда я возвращаюсь к столу, Камилла разговаривает с Василием. Он ест с её руки, ловя каждое её слово. Она смеётся над чем-то, что он говорит, небрежно кладя руку ему на плечо. Нахмурившись, я сажусь на своё место и снова смотрю на часы. В любую минуту… Я провожу рукой под столом по бедру Камиллы, сжимая его. Она напрягается, прочищая горло, когда фальшивая улыбка сползает с её губ. Она понятия не имеет, насколько насыщенным событиями обещает стать этот ужин. Я правда люблю сюрпризы.

Я прижимаюсь к ней.

— Придвинься ко мне поближе, — тихо говорю я.

Прежде чем она успевает среагировать, окно за столом разлетается вдребезги. Камилла хватает меня за руку, люди кричат. Хлоп, хлоп, хлоп выстрелы эхом разносятся по комнате, и голова Василия с глухим стуком ударяется о стол. Кровь забрызгивает скатерть, и я борюсь с улыбкой при виде этого зрелища. Люди ныряют под столы, некоторые бросаются бежать, Антон падает в обморок, и наступает хаос. Всё это время Камилла стоически сидит, не обращая внимания на кровь, покрывающую её грудь. Должен сказать, красные брызги великолепно смотрятся на её белом атласном платье.

— Постарайся выглядеть немного шокированной, — шепчу я ей на ухо. — В конце концов, ты банкир. — Я беру со стола салфетку и промокаю мозговое вещество, прилипшее к её щеке. Среди криков, беготни людей, битья посуды я позволяю себе слегка улыбнуться. — Я выбрал для тебя белый цвет именно по этой причине. Кровь выглядит такой торжественно на чем-то столь чистом.

— Ты наслаждаешься этим, да? — спрашивает она, приподнимая уголки губ.

— Безмерно.

Телохранители быстро окружают нас. Я встаю, разглаживаю пиджак, прежде чем протянуть руку Камилле. Она смотрит на меня, приподнимая бровь, и кладёт свою руку в мою. Когда она встаёт, я беру меховую горжетку с её стула и неторопливо набрасываю ей на плечи.

— Не хочу чтобы замёрзла, — говорю я. Служба безопасности президента проносится мимо, когда мы направляемся к дверям. У входа в ресторан уже собралась толпа. Я делаю вдох и закрываю глаза, заставляя свою челюсть расслабиться, чтобы изобразить шок. — Прижмись ко мне. — Я обхватываю её рукой за талию и притягиваю к себе. — Притворись обескураженной, в конце концов, ты покрыта мозгами Василия.

— Это было такое милое платье, — вздыхает она, прежде чем уткнуться лицом мне в плечо.

Двери распахиваются навстречу шквалу возбуждения и ужаса, с визгом останавливающимся полицейским машинам. Мы спотыкаемся на заснеженном тротуаре, и папарацци бросаются на нас, засыпая сотней вопросов. Я взаправду наслаждаюсь шумихой, которую создают такие неожиданные трагедии.

Фотограф делает снимок Камиллы в её забрызганном кровью платье. Играя роль мужчины-защитника, я хмуро смотрю на него и кладу ладонь ей на щеку, притягивая её к груди. Она вцепляется в мой пиджак и всхлипывает.

— Пожалуйста, — говорю я, — без вопросов. Нам просто… — я делаю судорожный вдох. — Нам просто нужно помолиться за Россию.

Качая головой, я увожу нас подальше от кишащей толпы. Телохранители окружают нас стеной, когда я сажаю Камиллу в ожидающую машину. Дверь за нами захлопывается, приглушая хаос снаружи.

— Мог бы предупредить меня, — произносит она, откидываясь на спинку сиденья и опуская взгляд на своё платье. — Зачем тратить деньги на Valentino только для того, чтобы его испортить?

Я смеюсь.

— А что бы ты ещё надела на покушение?

— Красное?

— Но белое делает это всё ещё более драматичным. — Я улыбаюсь. — Обезумевшая женщина, одетая в Valentino, пропитанная кровью премьер-министра, в то время как Ронан Коул утешает её. Чего ещё может желать пресса?

Я наблюдаю, как искорки возбуждения пляшут в глазах Камиллы, когда она смотрит на свою забрызганную кровью грудь. Я никогда не встречал столь безжалостно красивой женщины. Женщины, которая, осмелюсь подумать, возможно, была бы мне под стать. Возможно… Я беру её руку и подношу к губам, вдыхая металлический запах крови, который остаётся на её коже.

— Красивая женщина, пропитанная кровью, — бормочу я поверх её костяшек. — Это делает с мужчиной что-то невероятное.

На её губах появляется смущённая улыбка.

— Я думала, ты не любишь беспорядок?

— Это… — я провожу пальцем по красному пятну на её ключице, — это не беспорядок. — Я размазываю кровь по её шее, затем хватаю за волосы и дёргаю её голову в сторону. Она потрясённо выдыхает, её руки опускаются мне на грудь. — Это искусство, — шепчу я, наклоняясь и проводя языком по размазанной крови, наслаждаясь вкусом абсолютной власти над ней, над мужчинами, над всем.

Её ладонь медленно скользит вверх по моему пиджаку, пока её пальцы не скользят по моей шее. Машина подпрыгивает на неровном асфальте. Наши взгляды встречаются. И вот мы в тупике. Лев против львицы. Воздух потрескивает от какого-то напряжения, очень похожего на затишье перед бурей.

В какую сторону подует ветер, Красивая?

Её грудь неровно вздымается, и я крепче вцепляюсь в её волосы, пытаясь обрести почву под ногами. Чтобы восстановить контроль. Я представляю, как бы она ощущалась обнажённой и беспомощной, прижатой ко мне. Медленно я выпускаю её волосы из своей руки и откидываюсь на спинку сиденья, устремляя внимание в окно.

На выдохе она пересаживается на другую сторону машины. Мы играем в такую опасную игру. Назад и вперёд. Толкай и тяни. Убей или оставь в живых… И если честно, я не думаю, чтобы раньше мне доставляло удовольствие играть с кем-то подобным образом.

Через тридцать минут машина сворачивает на мою частную дорогу и останавливается перед домом. Водитель открывает дверь, и я вылезаю, протягивая Камилле руку. Она принимает её, нахмурившись, и я дёргаю её на себя с такой силой, что она, пошатываясь, прижимается к моей груди. Наступает пауза, и я отпускаю её руку, проводя большим пальцем по её губе. Правда в том, что я жажду её самыми развратными способами, хотя и не должен.