Площадь диктатуры

Рубашкин не предполагал, что назвав себя журналистом и указав местом работы "Вечерку", угодит в капкан. Он был искренне уверен, в том, что записал в анкете - не писать же в предвыборной листовке: "безработный инженер". Он понимал, что появившийся в "Ленправде" пасквиль придумали вовсе не ветераны и не в СТК* Объединения. Это был котовский стиль: ужалить по-змеиному и смертельно. Рубашкин подозревал только Котова, и ругал себя за несдержанность. Если бы не та встреча в Москве, на Съезде, когда он всласть поиздевался над Котовым, тот о нем бы и не вспомнил, мало ли у секретаря райкома накопилось врагов?

Утешало, что многие заметные члены ЛНФ и клуба "Перестройка" также не стали депутатами. Рамм, на прошлых выборах пытавшийся бороться с Гидасповым, популярный экономист Сергей Андреев, Юрий Дорофеев, в свое время организовавший предвыборную кампанию Собчака. Умница и честняга Виталик Савицкий тоже не попал в Ленсовет. Все они по разным причинам проиграли выборы, но Рубашкин переживал только за себя, будто его на полном ходу выбросили из поезда, и никто этого не заметил.

Правда, первые дни телефон разрывался: кое-кто не скрывал злорадства, но в большинстве утешали и обнадеживали, а Витя Таланов твердо обещал устроить Рубашкина на работу в Ленсовет, как только начнется обновление аппарата.

Удивил Мигайлин. Неожиданно позвонив, он передал привет от Салье и сказал, что Марина Евгеньевна не забудет заслуг, равно как и неоценимого вклада Петра в победу демократии и становление подлинно народной Советской власти - Миагйлин буквально так и сказал, видимо, умиляясь от важности порученной ему миссии.

Потом стали звонить реже и уже не звали Петра в Ленсовет, где беспрерывно заседали всякие подготовительные комитеты и комиссии. Через полторы недели после выборов о Рубашкине, похоже, совсем забыли.

Поэтому телефонному звонку Горлова Рубашкин очень обрадовался. Во-первых, Борис сильно помог в выборной кампании. Пожалуй, только он знал, сколько сделал Рубашкин для победы кандидатов "Демвыбора-90", только с ним можно было поговорить об этом, не натыкаясь на безразличие или усмешку. Во-вторых, денег у Петра совсем не было, и предложение отправиться на Север оказалось очень кстати. Задача была очень интересной: зафиксировать и описать, как военные варварски губят природу. Правда, имелась и трудность: Горлову требовались статьи непременно в центральных газетах. Но тема была настолько острой и сверх актуальной, что Рубашкин надеялся пристроить материал в "Литературку" или в "Московские новости", а если удастся сделать фотографии выброшенных на берег ржавеющих кораблей, то - чем черт не шутит?
– даже пробиться в "Огонек". К тому же он наверняка будет первым, ведь на секретные базы и склады до сих пор не ступала нога независимого журналиста; только трижды проверенные в КГБ корреспонденты "Правды" и "Красной звезды"( заливали соловьиные трели о мужестве и героизме защитников Северных рубежей Родины. Горлов же обещал, что все трудности, связанные с оформлением пропусков и разрешений, он возьмет на себя.

– Кстати, Петя, чуть не забыл!
– неожиданно весело сказал Горлов.
– Ты будешь смеяться, но я тоже получил телеграмму. Специально ношу - хотел тебе показать, да никак не выбраться. Вот, послушай:

"Уважаемый товарищ Горлов Бэ-Пэ! Ленинградский народный фронт и предвыборный блок "Демократические выборы-90" просят вас поддержать кандидатов в народные депутаты: ..."

Почти, как настоящая! Только кандидат в райсовет написан от руки некий Кошелев Павел Константинович, военный пенсионер, подполковник в отставке. Это вы без меня придумали - вписывать? Вроде мы с тобой так не планировали.

– А кто другие кандидаты, - сразу заинтересовавшись, спросил Рубашкин.

– В Верховный Совет - Миронов и Богомолов, а в Ленсовет - Васильев и еще кто-то: не разобрать, смазано.

– Миронова знаю - он военный прокурор. За участие в демократическом движении его выслали служить на Крайний Север, куда Макар телят не гонял, а о других двоих первый раз слышу. Прочитай-ка еще раз, - попросил Рубашкин и, выслушав, заключил: - Нет, это не наша работа. В наших телеграммах были только номера квартир - откуда же у нас имена жильцов?

– мы же не милиция и не КГБ, чтобы иметь пофамильные списки.

– Значит, кто-то под нас сработал, или девчонки на почте проявили инициативу - заключил Горлов.
– Ты уверен, что это чужие телеграммы?

– Уверен! У нас были другие обращения: "Дорогие ленинградцы! Или дорогие избиратели!" Точно помню - сам писал: текст начинался иначе, а в конце, после фамилий кандидатов был призыв: "Вся власть Советам! Нет партномеклатуре!"

– Узнаю руку мастера: сразу видно, что не Пушкин. И даже - не Маяковский. Тот глаголами сердца жег, а у тебя - ни одного сказуемого, сплошные подлежащие. Но новаторский подход налицо. Так, что не печалься, пред тобою светлый путь в русскую литературу, - засмеялся Горлов.

– Такой светлый, что в глазах черно, хоть волком вой, - не сдержавшись, вздохнул Рубашкин.

– Переживаешь, что провалился на выборах? Плюнь! Даст бог, не в последний раз, - сказал Горлов.

– Намекаешь, в следующий раз тоже провалюсь? Спасибо, Боря, утешил! Но все равно приятно, что победили и сопли коммунякам утерли. Их время кончилось!

– Победа убедительная! Признаться, не ожидал. А у Таланова как дела?

– Обыграл Яковлева - это его конкурент - почти вдвое. Просил передать тебе привет, сказал, что наша задумка сыграла решающую роль. Никто не ждал, что мы телеграммами всех забросаем.

– Кто-то ждал и хорошо воспользовался, - рассудительно сказал Горлов.

– Видимо, только в Петроградском районе. Из других сигналов не было. Впрочем, теперь всем наплевать, это уже история.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату заглянул Филиппов. Рубашкин никак не ожидал, что тот к нему придет, подумав, что о нем наконец-то вспомнили.

– Посмотрите, Петр Андревич, какую гадость обо мне напечатали!
– усаживаясь напротив Рубашкина, сказал Филиппов.

Рубашкин познакомился с Филипповым года полтора назад, они вместе работали в Редакционной комиссии Народного фронта, ругались часто, но тот, как и в первый день знакомства обращался на "вы" - Рубашкину казалось, что с некоторой надменностью, будто его тезка дает понять, насколько он умнее и значительнее.

– Боря, ко мне пришли, давай вечером созвонимся. Не забудь деньги на билеты и командировочные. Писателям Литфонд* СССР платит, а кто позаботится о честных, но бедных журналистах?

– В тройном размере!
– согласился Горлов.
– Но помни про дикие законы рынка: кто платит, тот и содержание заказывает.

Повесив трубку, Рубашкин повернулся к Филиппову, и тот перебросил через стол сложенную газету с обведенной красным карандашом статьей.

– Полюбуйтесь! И эту гадость печатает не коммунистическая пресса, а "Смена". Стоило Югину стать депутатом, как началось шельмование всенародно избранных демократических лидеров.

– Вы, Петр Сергеевич, себя имеете в виду?
– разворачивая газету, спросил Рубашкин.

– Конечно себя, кого же еще!
– возмутился Филиппов.
– Надо же, нашли время подгадить: завтра будет решаться вопрос о кандидатуре на пост председателя Ленсовета.

– Завтра?
– удивился Рубашкин.
– Мне никто не сообщал.

– Ну, это наше внутреннее, депутатское дело, решили вас не беспокоить, - Филиппов говорил свысока, будто намекал, что Рубашкин при решении важных вопросов уже не нужен.
– Вы прочитайте внимательно, я хочу поручить вам подготовить опровержение.