Площадь павших борцов

Алексей Семенович созвонился с Москвой, желая информировать ЦК партии о ненормальном поведении главкома.

К аппарату подошел Маленков, сразу и грубо осадив его:

– А что вам не нравится в генерале Гордове?

– Ведет себя странно. Слова ответного не выжать. С таким видом, будто он здесь и царь, и Бог... Ладно уж я, черт со мною, но представляю, каково его подчиненным!

– Мало ли что вам не нравится, - был ответ.
– Менять главкома, только что назначенного с личного одобрения товарища Сталина, мы по вашим капризам не станем. Умейте работать с людьми, как учит нас товарищ Сталин, а не занимайтесь собиранием всяких сплетен...

"Сплетни, - думал потом Чуянов". Кому война, а кому так одна хреновина... Живем на военном положении, но чует сердце - грядет положение осадное, вот тогда навоемся..."

* * *

От станции Боковской противник быстрым маневром не только отбросил, но и разгромил закаленную 62-ю армию. Две стрелковые дивизии и одна бронетанковая оказались в окружении.

"Я видел, как танки противника под прикрытием авиации врезались в наши боевые порядки... Наши тяжелые танки (KB) выдержали атаку, зато легкие Т-60 расползались по оврагам, не принимая боя".

От мостов авиация оставила обломки и головешки. На переправах громоздились обозы со скарбом беженцев, переполненные ранеными медсанбаты. Ни одного нашего самолета в чистом и солнечном небе никто не видел...

Чуйков сам и допрашивал пленного немецкого летчика.

– Мы ваших истребителей не боимся, - честно доложил тот.
– Во-первых, потому что их у вас просто нету. Во-вторых, по своим боевым параметрам они отстали от наших "мессершмиттов". Если у меня мотор тянет машину в три раза сильнее вашего, так я всегда могут бить вас с любых виражей.

– Возможно, - не стал возражать Чуйков.
– Мы хорошо знаем, что из преимуществ в своей авиации Германия извлекла немало побед... Кстати, что вы думаете о конце войны?

– Я ничего не думаю. Но где-то наш фюрер просчитался. Он мог бы ограничить себя Европой, а в Россию полез напрасно. Так что, простите, я не знаю, каков будет конец...

В Чирской станице Чуйкова обступили женщины-казачки, навзрыд плакали, спрашивали - что же будет дальше? Но одна из бабенок демонстративно отошла, усевшись на бревнах.

– А чего с ним гутарить?
– издали покрикивала она.
– Сколь веков казаки на Дону жили, а такого сраму не видывали, чтобы чужаков сюды допущать... Теперь нарыли нор, будто кроты худые, хотят в земле отсидеться. Им-то што? А у меня пятеро на руках виснут. Муж без вести пропал. Скотины двор полный. Всю жизнь трудились, себя не жалея. Куда ж ныне деваться?

– Уходи с детьми, - мрачно отозвался Чуйков.

– Куда? И все нажитое бросить?..

Наши войска немцы теснили за речку Чир (правый приток Дона), оборона трещала, как худой забор. Трудно было артиллеристам: лошади давно пали, а колхозные тракторы ЧТЗ развалились; пушки перекатывали вручную, на переправах тащили их по дну реки на веревках, орудия вылезали из воды, все в тине и водорослях. Бойцы, переплыв реку под пулями, потом выливали из сапог воду, выжимали гимнастерки:

– Ведь скажи кому - не поверят. Раньше мы такое только в кино смотрели... да и то про Чапаева!

– А вон и Чапаев, - показывали на Чуйкова, - тоже Василий Иванович, только нам от того не легше... Вояки!

Генерал-майор Михаил Степанович Шумилов в эти тяжкие дни известил Чуйкова, что его желает видеть Гордов.

– Я тут справлюсь, - сказал он Чуйкову, - а ты езжай в Сталинград да с Гордовым лучше не собачься: сам, наверное, знаешь, что на Руси святой поверх воды плавает...

Гордов два дня мурыжил Чуйкова, отказывая ему в приеме. Наверное, сказать было нечего. Случайно он занял высокий пост, явно не подготовленный - ни как полководец, ни даже как человек. Кажется, он еще не выбрался из того транса, в который его погрузили прошлые неудачи... Наконец, встреча состоялась. Чуйков вспоминал: "Возражений со стороны подчиненных Гордов не терпел, моего доклада слушать не стал".

– Противник, - свысока декларировал он, - уже прочно увяз в наших оборонительных рубежах. Пора его уничтожить.

Это была отрыжка былого: мол, пилотками закидаем. Василий Иванович пытался убедить Гордова в обратном.

– Я не хуже вас знаю положение на своем фронте, - резко перебил его Гордов.
– Вы мне лучше отчитайтесь, почему осмелились отвести правое крыло армии за реку Чир?

– Удар противника оказался намного сильнее нашей обороны. Войска давно измотаны. А противник наращивает удары.

– Это слова, - сказал Гордов.
– Но словам требуется письменное подтверждение. С меня тоже наверху спрашивают. И не как с вас - покруче. Вот и составьте доклад по всей форме...

Уходящему Чуйкову хотелось хлопнуть дверью так чтобы из нее все филенки вылетели к чертовой матери.

– Бюрократы несчастные!
– сказал он в сердцах.
– Страшны они в мирные дни, но еще страшнее на войне...

Вышел на улицу, огляделся, стал думать - где бы перекусить. Кто-то вдруг пожал его руку выше локтя - дружески. Стоял перед ним гражданский вроде бы знакомый.

– Извините, - сказал Чуйков, - у меня с памятью стало паршиво. Где-то вас видел, а где - не припомню.

– Чуянов Алексей Семенович, секретарь обкома, виделись еще у маршала Тимошенко... А вы чего тут дежурите?

Чуйков в двух словах поведал о визите к Гордову, а Чуянов изложил о нем свои впечатления.

– Глупость пришла в голову, - вдруг стал смеяться Чуйков.
– Случись ведь такое, что попадем мы с вами в историю, так в энциклопедии стоять нам на одной странице.

– Как так?

– А так: Чуйков, а потом Чуянов - рядышком. По законам алфавита... Алексей Семеныч, есть давно охота, на обед к Гордову не напрашивался, а у вас в обкоме можно перекусить?

– Пошли. Не в обком, а ко мне домой...

Дорогой разговорились. Раздражение от встречи с Гордовым еще не унялось в душе, и, не называя его имени, Чуйков стал ругаться, говорил, что навешали тут орденов, а сами...

– Не все продумано в этом вопросе, - сказал он.
– Я не понимаю, зачем генералов награждать во время войны?

– А когда же их награждать?

– Было бы вернее, - сказал Чуйков, - если бы каждый генерал получил все ордена в первый же день войны.

– Шутите, Василий Иванович?

– Не до шуток... Пусть бы все генералы начинали войну с полной гирляндой орденов на груди. А потом, во время боев, у них отбирали орден за орденом - по мере того как они терпят поражения, совершают глупости. В результате, когда наступит желанный день победы, у нас не останется ни одного генерала с орденом... чтобы не задавались напрасно!