Площадь павших борцов

Строить наплывной мост решили возле Тракторного завода (СТЗ), и Шестаков сказал, что будут поторапливаться, ибо железная дорога от узловой станции Поворино уже доживает последние дни! не сегодня, так завтра немцы могут ее перерезать.

– Будем спешить, - скромно обещал генерал Шестаков...

Наводить мост решили от набережной, чтобы через острова Зайцевский и Спорный он вывел к Ахтубе, где густо дозревали вишневые сады. А дальше уже тянулись нелюдимые степи Заволжья, в пустынное небытие шагали ряды телеграфных столбов, звенящие струнами проводов, и на каждом столбе сидели хищные коршуны, зорко высматривая добычу.

* * *

Примерно за день до назначения В. И. Еременко в Сталинграде случилось нечто из области не научной, но административной фантастики, явление, до сих пор необъяснимое

В тупике железнодорожных путей, где скопились вагоны с различным сырьем для металлобазы Вторчермета, грузчики наткнулись на запломбированный вагон, который охранял солдат с винтовкой. Естественно, работяги удивились;

– Чего у тебя там в вагоне? Медь, чугун?

– Железяки всякие.

– Так чего хлам охранять-то?

– Так велено.

– Ну валяй отсель, - сказали грузчики.
– Да проспись. На тебе лица нет. А мы твой вагон под разгрузку ставим.

– Хрена с два, - отвечал стойкий часовой.
– Мне приказано никого не подпушать, а ежели кто полезет - стрелять.

– Не дури! Вот и квитанция у нас на разгрузку.

– Отойди по-хорошему, - кричал солдат, щелкая затвором винтовки. Иначе, ей-ей, пальну - не возрадуетесь,

– Псих ты, что ли? Совсем очумел?

– Говорю - отойди. Иначе всех перестреляю...

С базы Вторчермета звонили в обком, просили вмешаться, а Чуянов поднял на ноги НКВД, наказав Воронину разобраться с этим вагоном. Воронин, ныряя под составами, забившими станционные пути, долго ползал в неразберихе путей, наконец вышел на грузчиков, которые в сторонке покуривали.

– Эвон, - показали они ему, - вагон под пломбами. На базе ждут, чтобы пустить металлолом в переплавку, а энтот молокосос обрадовался, что "винтарь" доверили - не подпущает.

Воронин сунулся было на площадку вагона, чтобы одним махом обезоружить солдата, но тут же кувырком полетел под насыпь от удара приклада и окрика: "Стой! Стрелять буду..." Отошел подальше, отряхнул галифе, матюгнулся и стал думу думать - как бы ему разоружить бойца, чересчур усердного, чтобы он с винтовкой расстался. Как представитель могучей организации НКВД, Воронин, конечно, начинал с лирики:

– Эй, товарищ боец, благодарю за верную службу!

– Служу Советскому Союзу, - последовал четкий ответ.

– А какой день ты не жрамши?
– ласково спросил Воронин.

– Кажись, пятый. Забыл, когда ел.

– Небось, и пос... хочешь?
– ласково спросил Воронин.

– Прижимает. Да боевой пост не оставишь.

Воронин продумал свое поведение, издали спрашивая:

– Эй, хочешь, я тебя арестую?

– Зачем?
– удивился часовой.

– А... просто так. Больно уж ты мне понравился. Я ведь тебе не хрен собачий, а НКВД... что хочу, то и делаю. Могу хоть здесь ордер на арест выписать и припаяю "врага народа".

– За што?
– еще больше удивился боец.

– У нас не спрашивают - за что? Значит, так надо. Лучше бросай винтовку да пойдем со мной. Хватит трепаться. Я тебя в нужник сведу и даже кормить стану... Идет?

Все-таки уговорил. Боец сдал винтовку, свой пост, Воронин отправил его с запиской в комендатуру города, куда и сам позвонил, чтобы там его накормили и дали парню выспаться.

Потом свистнул, подзывая бригаду грузчиков:

– Эй, ребята! Срывай пломбы... I

Сорвали. Дверь теплушки с грохотом откатилась в сторону, Воронин глянул внутрь вагона и... обомлел.

– Никому ни слова, - предупредил грузчиков. Сразу пришел в диспетчерскую, всех из комнаты выгнал чтобы не подслушивали, позвонил Чуянову.
– Держись крепче на чем сидишь, - сказал он.

– Вагон взяли с утильсырьем?

– Взяли и открыли.

– А что в нем?
– спросил Чуянов.

– Золото.

– В уме ли ты? Может, бронзу с золотом перепутал?

– Нет. Полный вагон золота... в слитках.

– Так откуда он взялся, этот вагон?

– Теперь не узнаешь. Никаких документов. Кажется, идет вагон давно, а откуда - неизвестно. Скорее всего - его для маскировки запихнули в эшелон с металлоломом... Как быть? Еще бы немного, и поставили под разгрузку. Уж, наверное, каждый грузчик по слитку бы в зубах домой унес... Как быть?

Чуянов позвонил в Москву в Госбанк СССР.

– Скажите, пожалуйста, - нарочито умильно начал он, - у вас случайно никогда не пропадал вагон с золотом?

– Как вы могли подумать!
– отвечали из Москвы.
– Мы здесь каждую народную копейку бережем, а вы... вагон с золотом?

– А все-таки, - продолжал Чуянов, - как вы отнесетесь к тому, что я подарю вашему банку вагон с золотом?

– Перестаньте хулиганить!
– отвечали ему...

Вечером позвонил из Госбанка какой-то товарищ, судя по апломбу голоса, ответственный и авторитетный:

– Это у вас нашли наш вагон с золотом?

Чуянов не отказал себе в удовольствии поиздеваться:

– Пока что вагон не ваш, а, простите, мой.

– А что вы с ним сделали?

– Пропиваем. Всем городом.

– Не до шуток! Как этот вагон к вам попал?

– Вот об этом, - обозлился Чуянов, - надо бы не меня, а вас спрашивать, почему вы этот вагон с золотишком чуть было на переплавку вместе с утильсырьем не пустили.

– Поставьте к вагону усиленную вооруженную охрану.

– Сейчас! Вот только берданку заряжу и побегу охранять...

Дальше этим вагоном занимался Воронин, ставил усиленную охрану, выдергивал вагон из немыслимого хаоса составов, а сам Чуянов еще долго не мог успокоиться.

– Лопухи!
– возмущался.
– Финансисты дырявые. Зато и везет же нашему Сталинграду: в прошлом году нашли на путях целый эшелон с пушками, а в этом - вагон с золотишком... во где бардак!

Душно было, жарко. Во дворе обкома стояла зенитка, и через открытое окно Чуянов слышал, как политрук части, собрав бойцов, проводил очередные политзанятия. Он начал так:

– Товарищи бойцы, сегодня у нас самая почетная программа занятий. Кто из вас берется перечислить все те должности, которые занимает наш великий вождь и учитель товарищ Сталин... Ну? Неужто никто не знает? Смелее, товарищи. Нельзя побеждать кошмарного врага, не зная наизусть все посты, занимаемые великим полководцем и вождем всех народов...

Алексей Семенович высунулся в окно, крикнул:

– Эй, кончай! Разворачивай свою пушку... летят!

С женой он договорился так, что - еще до объявления воздушной тревоги, о которой узнавал раньше всех, - Чуянов звонил на Краснопитерскую и говорил два слова: "Катюша едет", что означало: пора его семье спускаться в подвал. Все реже он бывал дома, в своем же кабинете и спал на диване, чтобы в любой момент взять трубку правительственного или городского телефона. Средь ночи на диван к нему запрыгивала приблудная овчарка Астра и благодарно лизала хозяина в нос.