Площадка

Я, кстати, тоже могу много чего рассказать про себя, но при этом не рассказываю ничего. Чаще всего люди любят рассказывать и слушать себя, нежели кого-то другого, поэтому я и предпочитаю молчать.

На обратном пути мне хотелось послушать музыку, чтобы мозг перезагрузился. Включился трек с симфоническим исполнением песни «Кончится лето». Несмотря на отсутствие текста, в голове все равно звучало…

Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо, Про то, что больше нет сил, Про то, что я почти запил, но не забыл тебя. Про то, что телефон звонил, хотел, чтобы я встал, Оделся и пошел, а точнее, побежал, Но только я его послал, Сказал, что болен, и устал, и эту ночь не спал. Я жду ответа, больше надежд нету. Скоро кончится лето. Это… А с погодой повезло — дождь идет четвертый день, Хотя по радио сказали — жаркой будет даже тень. Но, впрочем, в той тени, где я, Пока и сухо, и тепло, но я боюсь, пока… А дни идут чередом — день едим, а три пьем, И в общем, весело живем, хотя и дождь за окном. Магнитофон сломался, Я сижу в тишине, чему и рад вполне. За окном идет стройка — работает кран, Но закрыт пятый год за углом ресторан. А на столе стоит банка, А в банке тюльпан, а на окне — стакан. И так уйдут за годом год, так и жизнь пройдет, И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд. Но, может, будет хоть день, Может, будет хоть час, когда нам повезет. [5]

5

Виктор Цой.

Прокручивая в голове слова, я вдруг задумался о том, а какой же сейчас день и месяц. Несмотря на работу в выходные, дни недели я еще как-то различал, а вот со временем года, месяцем и его днем однозначно была беда. Дождь отменил смену времен года. Посчитав в голове, понял, что лето действительно уже прошло и началась осень. А дождь не прекращается…

День 196-й. Среда

Когда я проснулся, за окном шел дождь, монотонный и противный до безобразия. Вставать совершенно не хотелось, поэтому я просто лежал под одеялом и думал о том, что, когда все это закончится, надо будет обязательно взять отпуск и куда-нибудь уехать, может быть, даже и в Мексику. Только вот что я подразумевал под словом «это»? Работу? Дождь? Все это в моем понимании не имело окончания, как «Бесконечная история». И точно так же, как и герою книги, в Мексике у меня получалось побывать только в фантазиях.

Я нажал выключатель. Свет не зажегся. Дотянулся до телефона, полез за новостями в интернет. На каком-то канале сообщали, что отключение электричества связано с попаданием молнии в электроподстанцию. В официальных источниках пока никаких комментариев не было: видимо, чиновники еще не приехали на работу, а значит, и дать официальных разъяснений не могли. Попытавшись умыться, я выяснил, что воды тоже нет, но лезть в интернет уже не стал. И так было ясно, что, скорее всего, была обесточена водопроводная насосная станция. Хорошо, что чай я пью всегда из воды, которую покупаю. Наверное, можно было бы пить воду из-под крана, но только проблема заключалась в том, что при использовании водопроводной воды электрический чайник изнашивался в течение месяца. Это явление было связано с высокой минерализацией водопроводной воды за счет кальция и магния, да еще и растворенного в воде кремния. К чему я все это? К тому, что в доме у меня всегда есть вода, благодаря которой я смог умыться, почистить зубы и даже попить чаю.

Отсутствие электричества делало невозможной работу за компьютером, а на работу, как я понял вчера, ехать раньше времени не имело смысла. Поэтому я застелил диван и пустился в веб-серфинг.

Как убивает свободное время современный человек? Собирает, перелопачивает информацию, отделяя зерна от плевел, придумывая свои плевелы, а затем облекая старые зерна в новые оболочки. Всех интересуют только оболочки. Мало у кого хватает сил и времени, чтобы добраться до зерен. Увидел у кого-то что-то интересное — повторил или зарепостил. Люди все больше теряют индивидуальность, превращаясь в гуманоидов, только и умеющих водить пальцем по экрану смартфона. Я никого не осуждаю, ибо сам именно этим и занимаюсь в отсутствие воды и света.

* * *

Пожалуй, это был первый в моей жизни раз, когда я увидел шефа на входе в НИИ. Он курил свои любимые папиросы, стоя под козырьком. Я припарковался и подошел. Капли дождя отскакивали от моего оранжевого дождевика. Шеф выбросил окурок в мусорку.

— Вот ты не мог приехать пораньше?

— А смысл? Я думал, что раньше восьми не запустят.

— Ты клинического идиота мне тут не исполняй. Я тебя жду уже пятнадцать минут. Скурил три папиросы, а день еще только начался.

— Сергей Иванович, но откуда же я знал, что вы меня ждете?

— А оттуда, что ты на работу никогда не приходишь вовремя. Вот твой пропуск. Вырвал у директора. Пропуска дают только после летучек, но я сказал, что ты у нас самый ценный сотрудник. Кофе, кстати, будешь?

— Да, конечно, буду.

Шеф открыл мне входную дверь, и мы вошли в фойе. В холле стоял кофейный автомат, к которому я периодически бегал, если не было времени сходить в кофейню. Как всегда, все познается в сравнении, и кофе в автомате, конечно, сравнить с тем, из кофейни, было невозможно. Но на безрыбье и рак рыба, так что в отсутствие хорошего кофе можно было попить и автоматный. Шеф взял себе моккачино, ну а мне пришлось выбирать, исходя из остатка суммы.

— Да, кстати, еще хотел тебя предупредить, что явка на собрание в девять обязательна для всех. И ты не являешься исключением из правил. И еще один момент: почитай все же о своих должностных обязанностях и, когда тебя вызовут, перескажи все, что запомнишь. Тебе все понятно?

— Да, конечно. А Аня тоже будет?

— Будут все, кроме Ани. Она пока еще не сотрудник нашей лаборатории.

— Курцев тоже будет?

— Нет, Николай Семенович уволился вчера по собственному желанию. Так что Анну оформляют на должность инженера с сегодняшнего дня. Она в отделе кадров заполняет документы. Да, кстати, в актовом зале наш сектор — это буква Т, а у тебя третье место, то есть Т3. И пожалуйста, не опаздывай.

— Сергей Иванович, еще одно. Можно мне к Андрею, проведать его?

— Во сколько ты хочешь?

— Мне сказали — с часу до двух.

— Ты уже понял, что сейчас со временем посещения строго, так что не опаздывай туда. И пришли мне служебку о причине отсутствия на рабочем месте. Да, и сходи к председателю профсоюза за материальной помощью для проведывания.

— А что, разве такое у нас есть?

— Ну а ты как думал, куда мы отчисляем один процент от зарплаты?

— И кто у нас председатель профсоюза?

— Анжелика Владимировна.

— Понял.

* * *

К девяти я спустился на второй этаж, где расположился актовый зал. Сказать, что я был удивлен, — это ничего не сказать. Зал изменился настолько кардинально, что мне поначалу даже показалось, что я ошибся зданием, и только знакомые лица разуверяли меня в этом. Когда все это успели сделать, было непонятно, но, учитывая мой разъездной график выполнения работ, вполне объяснимо.

На входе на полу были расчерчены четыре полосы: голубая, пурпурная, желтая и черная, каждая из которых вела к своему сектору. Зоны зала также были разделены. Когда я пришел, все уже сидели на своих местах. Лица сотрудников были сосредоточены и устремлены на сцену, на которой стояли стол президиума и кафедра для выступающего.

Раздался звонок. И все в едином порыве повернули головы в сторону входа в зал. Вошел директор. Невысокий, полноватый, с уже заметной лысиной, Александр Николаевич никогда не вязался у меня с образом ученого, но управление людскими ресурсами и финансовыми потоками он осуществлял настолько умело, что на всех собраниях, проводимых в институте, связанных с выборами директора, за него голосовали единогласно все, даже обязательный альтернативный кандидат. Если вы думаете, что это и была, так сказать, народная любовь, то вы ошибаетесь. На самом деле это были просто человеческая лень и страх перемен. Люди голосовали за него не потому, что им нравился его стиль управления и руководства, а скорее, потому, что понимали: при новом руководителе начнутся очередные перемены, а, перемены ни к чему хорошему, как правило, не приводят — по крайней мере, в нашем институте. И если вспомнить о замене старого губернатора, то можно с уверенностью сказать, что так оно и есть.

Директор поднялся на сцену и встал за кафедру. Зазвучал гимн. Все встали. Как только музыка закончилась, Александр Николаевич заговорил. Все замдиректора и заведующие сидели в первых рядах.

— Сегодня я хотел бы еще раз остановиться на сложившейся климатической аномалии в нашем регионе. Дождь является необходимым условием существования всего живого, и мы должны понимать, какая ответственность лежит на плечах сотрудников нашего института и жителей нашего города. Да, конечно, в обществе возник раскол, но сейчас, в это трудное время, нам необходимо направить все наши знания и силы на то, чтобы продолжить изучение дождя. Я верю, что разум победит, но только вместе мы являемся той силой, которая сможет обуздать природу и заставить ее подчиниться человеку. Именно поэтому мы должны все четко понимать, кто и за что отвечает на линии нашей борьбы. Я прошу вас всех внимательно выслушать каждого сотрудника. Приступим по секторам и списку. Прошу президиум занять свои места.