Плоть и кровь

— У вас ведь ирландский акцент? — спросил Ребус.

— По большей части. Еще немного ливерпульского примешалось. Родился я в Бутле, а сюда мы переехали, когда мне было шесть.

— А почему вы пошли служить в КПО? — спросил Смайли.

— Наверно, я всегда был немного сумасшедшим.

Ему пришлось выписать пропуска на обоих посетителей, их личности при входе были проверены. Ребус знал, что потом кто-нибудь из служащих занесет их в компьютерную базу данных.

Внутри здание ничем не отличалось от обычного полицейского отделения, вот только окна были надежно защищены, а уличные патрули уходили на дежурство в пуленепробиваемых жилетах и с кобурами. Они во время поездки видели полицейских в городе, но Йейтс ни с кем из них не поздоровался. Попался им и армейский патруль, молодые новобранцы — они сидели в бронетранспортере (во времена Ребуса, а может, и по сей день известном как «свинья») с открытой задней дверцей, руки легко держат автоматические винтовки, на лицах — как учили — никаких эмоций. Хотя окна в отделении и были надежно защищены, ощущения, что ты в осажденной крепости, здесь не возникало. Шутки были такие же скабрезные и такие же чернушные, как в Эдинбурге. Все рассуждали о телевизионных передачах, о футболе, о погоде. Смайли это ничуть не интересовало — он хотел как можно скорее закончить работу и вернуться домой.

Ребус не был уверен в Смайли. Может быть, он и был незаменим в офисе, демонстрировал чудеса эффективности, но здесь он не казался таким уж уверенным в себе. Он нервничал и не скрывал этого. Он снял пиджак, сетуя на жару, из-под мышек у него расползались влажные пятна. Ребус, отправляясь сюда, думал, что из них двоих нервничать будет он, но теперь им овладела некая отстраненность, воспоминания не давили. Он чувствовал себя нормально.

У Йейтса был небольшой персональный кабинет. Они купили чай в автомате и теперь поставили бумажные стаканчики на стол. Йейтс засунул пистолет в ящик стола, набросил пиджак на спинку стула и сел. Над ним на стене был прикноплен лист бумаги с напечатанным на компьютере крупным шрифтом текстом: «Nil Illegitimum Non Carborundum». [74] Смайли решил съязвить.

74

«Не позволь негодяям поставить тебя на колени» (лат.).

— Я думал, латынь — прерогатива католиков.

Йейтс уставился на него:

— В КПО есть и католики. Не путайте нас с ПЗО. [75]

После этого он отпер другой ящик стола, вытащил оттуда папку и подвинул ее через стол к Ребусу.

— Это не должно покидать пределы моего кабинета.

Смайли подтащил свой стул к Ребусу, и они вместе принялись читать. Смайли читал быстрее Ребуса, а потом начинал дергаться в ожидании, когда Ребус перевернет страницу.

75

ПЗО — Полк защиты Ольстера — подразделение британской армии, набиравшееся из местных волонтеров. В полку, организованном в 1970 г., поначалу было до 18 % католиков, позднее их число уменьшилось до 3 %.

— Это невероятно, — сказал в какой-то момент Смайли.

Он был прав. У КПО были сведения о вооруженном формировании под названием «Щит и меч» (обычно для простоты его называли просто «Щит») и о группе поддержки, действующей с Большой земли; через эту группу шли деньги и оружие, кроме того, она самостоятельно занималась сбором пожертвований.

— Под Большой землей вы имеете в виду Шотландию? — спросил Ребус.

Йейтс пожал плечами:

— Вообще-то, мы не воспринимаем их всерьез, это название — только прикрытие для ОДС или БСО, почти наверняка. Так все они действуют. Таких групп — пруд пруди: Сопротивление Ольстера, Командос Красной руки, Рыцари Красной руки. Пальцев не хватит, чтобы всех пересчитать.

— Но эта группа базируется на Большой земле, — сказал Ребус.

— Да.

— И мы, судя по всему, столкнулись с ними. — Он постучал по папке. — Но никто даже и не подумал сообщить нам об этом.

Йейтс снова пожал плечами. Его голова еще глубже ушла в плечи.

— Мы оставляем это Особому отделу.

— Вы хотите сказать, что Особому отделу об этом известно?

— Местный отдел рапортует Особому отделу в Лондоне.

— Вы, случайно, не знаете, кто в Лондоне этим занимается?

— Это засекреченная информация, инспектор. Извините.

— Не Абернети, случайно?

Йейтс отодвинул от стола стул, чтобы можно было раскачиваться на нем, две передние ножки оторвались от пола. Взгляд его был устремлен на Ребуса.

— Мне такого ответа достаточно, — сказал Ребус, потом посмотрел на Смайли — тот кивнул.

Их водили за нос, и делал это Особый отдел. С какой целью?

— Я вижу, у вас родились какие-то мысли. Не поделитесь? Мне бы хотелось знать, что вам известно.

Ребус положил папку на стол.

— Тогда приезжайте как-нибудь в Эдинбург. Может, мы вам расскажем.

Теперь все четыре ножки его стула стояли на полу. Он посмотрел на Ребуса, его лицо было как камень, глаза горели.

— Обострять отношения ни к чему, — спокойным голосом сказал он.

— Это почему? Мы потеряли целый день ради четырех листков бумаги только потому, что вы не пожелали их нам отправить!

— Не принимайте это близко к сердцу, инспектор. Таковы правила безопасности. Да будь вы хоть сам главный констебль, это ничего бы не изменило. Знаете, на жизнь смотришь иначе, когда живешь как на пороховой бочке.

Если Йейтс искал сочувствия, то от Ребуса он его не дождался.

— Протестанты не всегда были такими фанатиками, как боевики из ИРА, верно я говорю? Объясните, что происходит.

— Во-первых, они лоялисты, а не протестанты. Мы имеем дело не с протестантами вообще, а только с некоторой их частью. Во-вторых… Мы сами точно не знаем. У них появилось молодое руководство, они более фанатичны. А кроме того, они не желают предоставить заниматься этим Службе безопасности. Понимаете, у лоялистов всегда была эта проблема. Вроде бы они должны быть на той же стороне, что и силы безопасности, вроде бы они должны быть законопослушными. Но ситуация изменилась. Теперь они чувствуют угрозу. Пока они в большинстве. Но кто знает, что будет через некоторое время. Кроме того, правительство Британии больше озабочено своим международным имиджем, чем горсткой упертых лоялистов, а потому оно больше внимания уделяет республиканцам. [76] Соберите все это в одну кучу, и вы получите разочарованных лоялистов. И уже не такую уж и горстку. У вооруженных формирований лоялистов всегда был плохой имидж. Многие их операции проваливались, им не хватает человеческих ресурсов, связей, они не пользуются международной поддержкой, в отличие от ИРА.

76

Республиканцы — сторонники возвращения Ольстера в состав Ирландии; католики.

— Но кажется, теперь они лучше организованы, меньше стало наглого вымогательства. Многих головорезов убрали с Шанкил-роуд. [77]

— Но в то же время они вооружаются, — сказал Ребус.

— Верно, — добавил Смайли. — В прошлом если мы на Большой земле брали их с поличным, то находили у них гелигнит или бертолетову соль, [78] а теперь находим реактивные гранатометы и бронебойные снаряды.

— Да, они закупают тяжелое вооружение.

77

Магистральная дорога, проходящая через Белфаст: примыкающие к ней районы, называемые Шанкил, населены преимущественно лоялистами.

78

Виды взрывчатых веществ.

— И вы не знаете почему?

— Я назвал вам все причины, которые мне известны.

Ребус задумался, но ничего не сказал.

— Говорю же вам, мы прежде с этим не сталкивались, — сказал Йейтс. — Обычно нам противостоят республиканцы, а не лоялисты. Но теперь и у лоялистов на вооружении калашниковы, РПГ-семь, осколочные гранаты, браунинги.

— И вы воспринимаете их серьезно?

— О да, инспектор, мы воспринимаем их серьезно. Поэтому я и хочу знать то, что знаете вы.

— Может, мы вам скажем об этом за пивом, — сказал Ребус.

Йейтс повел их в «Корону». На другой стороне улицы большинство окон отеля «Европа» было заколочено досками — последствия еще одного взрыва. Взрыв повредил и часть бара, но повреждения быстро заделали. Это был хорошо сохранившийся викторианский паб с газовым освещением и удобными огороженными местечками вдоль стен — у каждого собственный столик и даже дверь для вящей приватности. Интерьер напомнил Ребусу некоторые из эдинбургских пабов, но пиво и виски назывались по-другому.