Пляска змей

— Нет девочка. Спасибо конечно, но мне не хочется.

— Ладно. — Лорена не огорчилась, и тут же предложила апельсин мне. — Кушайте, тетя Линда.

— Спасибо. — Я улыбнулась, взяла апельсин с тумбочки, и положила его в карман халата. По лицу Лорены было видно, что та жутко довольна.

— Лорена. — Мягко обратилась я к ней. — До меня тут дошли слухи, что ты очень плохо ешь в столовой.

Девочка скривилась:

— Я ненавижу гречку, морковь, и варенные яйца…

— Понимаю. Но нельзя все время питаться одними апельсинами. К тому же, я не смогу приносить их тебе постоянно.

— Но вы постарайтесь, тетя Линда!

Я лишь вздохнула. Ну что ты будешь с ней делать?

— Давай-ка, встань, повернись ко мне спиной и приспусти сорочку.

— Осмотр? — Уточнила девочка.

— Да. Осмотр. — Я сделала свой голос строгим.

Лорена проделала все то, о чем я ее просила, потом сказала:

— Шрамы уже почти не болят. Но чешутся жутко.

Я внимательно осмотрела шрамы. Их было три. Один — самый большой, под левой лопаткой, зажил лучше всех, с него тоже можно будет завтра снять швы. Два других, горизонтальных, находящихся чуть выше поясницы, по обе стороны позвоночного столба, зажили куда хуже. Я нахмурилась рассматривая их, и занесла наблюдения в папку…

— Какое-то время они будут чесаться. — Сообщила я Лорене. — Но ты постарайся их не чесать.

— Хорошо, тетя Линда. — Лорена повернулась ко мне. — Иногда я чувствую, как прямо под ними что-то шевелится… Это не больно, но и не приятно. Оно шевелится под шрамами, очень теплое, почти горячее, потом начинает перемещаться по моему телу. Заползает в живот, иногда выше… Это очень странное чувство… Когда я закрываю глаза, мне бывает, даже удается его увидеть… Оно красивое и золотистое… Оно похоже… Оно похоже на апельсин! Что это, тетя Линда? Ведь это вы сделали со мной. Вы, наверное, должны знать…

Я положила ладонь на ее волосы цвета вороньего крыла, и девочка тут же затихла.

— Не бойся его. — Вымолвила я смотря ей в глаза. — Постарайся с ним подружиться. Оно не станет злым, если ты его таким не сделаешь. А ты можешь сделать его таким, каким захочешь. Ведь оно, как кусок пластилина. Из него можно вылепить все, что угодно.

— Правда? — В ее темных глазах зажглась шальная искра.

— Правда. — Я потрепала Лорену по волосам. — Ну… Мне пора. Веди себя хорошо, Лорена.

— Да, тетя Линда. Вы можете не беспокоиться, я буду вести себя хорошо. До завтра.

Сжимая папку в правой руке, я покинула палату, после чего, в коридоре, судорожно прижала левую руку ко рту. Мне едва удалось скрыть свое волнение от девочки! Еще бы! После такого-то… То, что она рассказала, было действительно невероятным. Похоже, Асху приживается в организме Лорены, и если та сможет вступить с ним в контакт… Рука моя медленно опустилась вниз. Григорович еще не знает этого, но если узнает… Он заберет девочку под свое руководство. Внезапно, я поняла, что не хочу этого.

То, о чем говорила мне Селеста… Она просила помочь Лорене. Но теперь уже сама Лорена может здорово помочь мне, и себе заодно, и еще многим другим. Нужно только продумать план, план, который точно выгорит, и не даст осечки. Я придумаю… Придумаю… Только бы хватило времени.

2

Все глубже и глубже… Сначала я ехала на лифте, потом спускалась по лестницам, и наконец оказалась перед массивной железной дверью с кодовым электронным замком. Быстро введя шестизначное число я услышала, уже давно ставший для меня привычным, сигнал подтверждения. Теперь, я могла войти…

Дверь впустила меня в узкий длиный коридор, освещенный холодным светом люминесцентных ламп. Пол здесь был из бирюзовой плитки, которая смутно отражала в себе высокие стены и мой собственный безликий силуэт.

Я шла и шла, минуя дверь за дверью. Все двери были одинаковые — стальные и гладкие. Различались они лишь черными номерами. Взгляд мой скользил по этим номерам, улавливая лишь некоторые.

Двадцатая дверь… двадцать пятая… тридцать вторая… сороковая. Возле сорокой двери я остановилась. Здесь замок тоже был электронным, и мне вновь пришлось вводить код…

После звукового сигнала дверь отворилась тихо, и я вошла… Помещение, в котором я оказалась было погружено в синий полумрак. С помощью переключателя на стене, я зажгла одну из шести продолговатых ламп размещенных на стенах, под потолком. Большего мне не требовалось. Сумрак чуть отступил, синева разбавилась белым, и до меня донесся низкий, бархатный мужской голос:

— Я узнаю эти шаги… Неужто, явилась моя прекрасная мучительница?

Справа от меня, в ряд стояли пять стеклянных цилиндрических капсул, достаточно высоких, чтобы в них мог поместиться человек. От противоположной стены, где находились несколько работающих компьютеров, к капсулам по полу тянулись трубки и провода. Я выругалась про себя, переступая через них. Техники никак не могут навести здесь порядок, потому что боятся… Проклятые суеверные глупцы, хоть бери да сама всем занимайся!

Пять капсул пустовали, и лишь одна — крайняя слева, была занята…

— Вы никогда не видели меня, Нуадха. — Произнесла я подойдя к одному из компьютеров, и быстро перенеся показания монитора в свою папку… — Так что не можете знать, красивая я или нет.

— Мне достаточно вашего голоса, и вашего запаха… Этим всем вы уже прекрасны для меня.

Я отвернулась от монитора, и направилась к капсуле…

— Как вы себя чувствуете, Нуадха?

Оковы сдерживали его руки и ноги, плотные ремни в нескольких местах перехватывали рельефный торс, практически весь покрытый тускло сияющими синими узорами… Мужчина чуть улыбнулся и приподнял голову. Глаза его скрывала тугая черная лента, плотно обернутая вокруг головы, и закрепленная на затылке прочными застежками…

— А как я могу себя чувствовать? — Вымолвил он. — Скверно! Вы отпилили мне рог… Для хонка это позор… К тому же, сделав это, вы лишили меня значительной части моей силы.

Техники не зря страшились Нуадху. Но они просто невежды, и нельзя винить их за это. Ребята, знай себе, копаются в своих проводах, и ничего другого видеть не хотят. Они не глупы, однако лишь в пределах своей деятельности, и суеверны, как дети или старухи…

Впрочем, мне самой довелось узнать о существовании хонков лишь совсем недавно…

Длинные, угольно черные волосы, доходили Нуадхе до самых плеч. Черная лента, скрывающая его глаза, сдерживала также и эти волосы, не давая им падать на высокий лоб, верхнюю часть которого, еще несколько дней назад украшали два синих, прекрасных по моему мнению, слегка загнутых назад рога. Сейчас рог был только один, с правой стороны. От левого остался лишь коротенький обрубок, будто пень от поваленного дерева.

— Да. — Согласилась я. — В вашем роге присутствовала некая энергия… Совершенно непонятная для нас, но очень мощная. Вы даже не представляете, насколько ценны для Григоровича, Нуадха.