Пляски теней

ГЛАВА 22

ВЫБОР

В тот день Александр опять приехал. На этот раз не один. Рядом с ним, улыбаясь, стояла Татьяна, его жена. Маленькая, тихая женщина. Маша, привычно изображая радушную хозяйку, щебетала, пытаясь за пустыми, незначительными фразами скрыть свое замешательство. Садитесь, садитесь, здесь удобнее, от камина тепло идет, попробуйте моего домашнего вина, не кислое, нет? Может, настойку лучше? На лимоннике, на можжевеловых ягодах…У нас все по-прежнему, во дворе осеннее ненастье вконец расквасило дорогу, машина вязнет в мокрой жиже, хорошо, что хоть дорожки к дому сделать успела… Смотрите, как красиво блестит мокрый гранит, и как здорово здесь, дома, сидя у камина, слушать, как дождь стучит по крыше… А в лесу грибов полным-полно: рыжики, опята, – вчера с Игорьком притащили полные корзинки…

Александр слушал, тихо улыбаясь, его жена смотрела на Машу добрым, ласковым взглядом. Полная семейная идиллия. Абсолютное семейное счастье. Предупредительный, чуткий, нежный муж, трогательная в своей наивности жена, а главное – почти тридцать лет совместной жизни! Общие проблемы, общие радости, два выросших сына и этот счастливый блеск в глазах женщины… Такие глаза могут быть лишь у того, кого любят, кто не сомневается в правильности, предсказуемости своей жизни, кто даже не подозревает, что может быть иначе. «Что я делаю? – в отчаянии думала Маша, глядя на свою соперницу, такую милую, очаровательную, улыбчивую. – Я вот-вот отниму у тебя самое дорогое, самое важное в твоей жизни! Почему же ты этого не видишь? Почему ты светишься счастьем, словно ты неуязвима, словно вокруг твоей жизни возведена нерушимая Китайская стена? Почему ты не чувствуешь во мне угрозу, ведь еще полшага, и я окажусь воровкой, безжалостной и беспринципной, а ты будешь выть от одиночества и отчаяния? Господи, помоги! Господи, помоги!

Почему же ты ничего не видишь? Приезжаешь в мой дом, счастливая, наполненная, и не чувствуешь угрозу? Не видишь, как я прячу глаза, как отчаянно ссорюсь с твоим мужем, пытаясь за резкими словами скрыть то, что разрывает меня изнутри. Не видишь, как он не может сдержать своей ярости и так откровенно, несдержанно ревнует меня ко всему: к моему мужу, к моим друзьям, к моей прежней жизни, к моим увлечениям, ко всему миру, где по какой-то нелепости, по какой-то ошибки судьбы нет его.

Почему же ты ничего этого не видишь, маленькая женщина со счастливыми глазами?

Говорят, что тот, кто не хочет видеть, хуже слепца, что это безумие – закрывать глаза на все, что может пошатнуть понятную, предсказуемую, комфортную жизнь. Может, и так, но можно ли ломать чужие жизни только потому, что от любви тебя разрывает на части? Даже если это надуманная, иллюзорная жизнь. Говорят, в любви правил нет. Возможно, и нет.

Потому что, отказываясь от любви из-за чувства вины, из-за страха причинить боль своим близким, из-за жертвенных порывов раствориться в детях, из-за осуждающих ухмылок за твоей спиной, из-за возраста, наконец, – отказываться от любви во имя всего этого – преступно.

Без любви мы ничего не стоим, только любовь избавляет нас от лжи, от страданий, от изломанного мира, в котором одиночество в порядке вещей, где ложь стала частью нашей натуры, где каждый разыгрывает давно осточертевшую ему семейную роль, балансируя на грани нервного срыва, боясь сделать шаг к свободе, к своей мечте.

Страшно ли мне? – думала Маша. – Конечно, страшно. До одури. До нервных судорог. До рвотных позывов. Страшно.

Потому что там, за чертой, может быть еще хуже.

Потому что, сделав этот шаг, ты можешь оказаться в еще большей ловушке.

Потому что это может обернуться самоуничтожением и, кроме страдания нашим близким, тем, кто нас любит и кто нежен с нами, ничего не даст.

Потому что ты можешь разбудить в себе дракона, который, насытившись твоей страстью, в конце концов, сожрет и тебя.

Потому что рыцари на белом коне – это вымысел, химера, это миф, манящий и лживый.

Или, может быть, все же есть исключения из правил, и ты встретила настоящую любовь, без которой ты лишь медь звенящая? Любовь, которая испепелит твое одиночество и наполнит смыслом твою жизнь? Ведь не может быть, чтобы все эти романтические истории о бесконечной любви, о мистическом слиянии двух половинок в один сияющий образ, о предначертанной еще до нашего рождения встрече, о тихой старости рядом с любимым, ведь не может быть, в самом деле, чтобы все это было ложью.

Маша смотрела на своих гостей, на бесконечно близкого ей мужчину, который из-за какой-то ужасной ошибки судьбы существует в параллельном, чужом мире, на его счастливую жену, и понимала, что исправить уже ничего нельзя. Все будет так, как должно быть.

ГЛАВА 24

ОХОТА

Татьяна уезжала из города на несколько дней. Стоя на перроне, она поцеловала мужа и сказала:

– Не скучай тут. Поезжай в деревню на пару дней, на охоту.

Александр поежился. «Ну да, на охоту, – подумал он. – Если бы только на охоту…». Отношения с Машей достигли той критической точки, когда нужно было или расставаться, или переходить на следующий уровень. Ни к тому, ни к другому Александр был не готов, хотя и чувствовал приближение неминуемой развязки.

Вечером, после работы, он вернулся в пустой дом, запустил внутрь собаку, пушистую западносибирскую лайку, накормил ее, сварганил незатейливый холостяцкий ужин, яичницу с пятью оранжевыми глазками, налил в бокал «Рябину на коньяке» и включил свой любимый старый вестерн «Дилижанс».

Внезапно зазвонил телефон. «Пациенты, наверное», – раздраженно подумал Александр и нажал кнопку ответа.

– Саша! Говорить можешь? – заорал на другом конце провода Ленька Якут.

– Могу.

– Давай, приезжай сейчас на базу! Тут твой друг Коричневый вернулся, ходит вокруг лабазов третий день и орет. Мужики на вышках боятся сидеть, охоты никакой. Короче, приезжай и сам разбирайся со своим зверем. Он ведь не отстанет.

– А что, самим не убить?

– Да он не выходит, ходит и ревет только. Все зверье разогнал, и кабанов тоже. Короче, медведь твой, ты сам с ним и разбирайся!

Это было предложение, от которого невозможно было отказаться. Александр вздохнул, ощутив внутри знакомый холодок опасности.

Коричневого он подстрелил дней десять назад. День тогда был хмурый, дождь лил как из ведра – для охоты самая отвратительная погода. Бесцельно промаявшись несколько часов, Александр вышел из леса еще засветло и направился в сторону деревни, предвкушая, как придет в Машин дом, переоденется в сухую одежду, выпьет чашку горячего кофе. Представлял, как приятно будет сидеть в тепле, и слушать треск горящих в печи дров, и смотреть, как вокруг стола хлопочет тайно любимая им женщина.

Когда вдалеке уже виднелись крыши домов и до деревни оставалось пройти лишь один поворот лесной дороги, Александр увидел медведя. Сначала охотник принял его за лося, за взрослого теленка, настолько тот был огромен. Медведь стоял к Александру спиной и что-то нюхал на дороге. Его мокрая шерсть завивалась на гачах забавными кудряшками. «Вот это чутье, – подумал охотник, – это же он мои следы входные разбирает! Я прошел здесь четыре часа назад, и все это время, не переставая, лил дождь».