Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

– Не уверен.
– сказал папа.
– Честно?
– - папа посмотрел на меня пристально: -- Сам не очень знаю, - папа понизил голос, - иногда мне кажется, что это Король на службе у Эрны.

Глава вторая. Любовь

Глава 2

Любовь

И закипела работа. После школы я сразу шла в Плывуны, с рюкзаком, не заходя домой. Удивительное свойство. Пока я обитала в Плывунах, я не чувствовала усталости. Но, выйдя из них, я чувствовала себя уставшей, выжитой как лимон. Моя радость по поводу того, что время-то ни минуты не теряется, быстро улетучилась. Ты живёшь свою жизнь, тратишь её на Плывуны. Просто в сутках у тебя становится не двадцать четыре часа, а больше на сколько ты захочешь. Заходить в Плывуны надо было через хоккейную коробку или через пруд. Обычно я заходила через пруд, доезжала из школы на автобусе. Папа запретил мне ездить на маршрутках. Выходить же было намного проще. Нужно было только представить, где ты хочешь оказаться. Но надо было звать проводника. Без проводника выйти можно, но на то же место, то есть около пруда или на детской площадке. А с проводником Плывуны мне дарили волшебство перемещений. В Плывунах очень многое зависело от фантазии. Я сразу могла очутиться там, где представляла, а у папы это совсем не выходило. Но он и не мучился, не переживал по этому поводу. Он с радостью шёл домой пешкодралом, он боялся и маршруток, и автобусов, вообще был очень подозрительный. Папа выглядел очень озабоченным, в смысле, что постоянно ждал нападения. Все мы, я, папа, мама, были настроены воинственно. Папа не очень боялся смерти. Всё-таки, при самом неудачном исходе, это у него была бы вторая смерть. В шутку он называл себя «головой профессора Доуэля». Это после того, как увидел в Плывунах, в моей мастерской, головы и ручки наших будущих кукол... Да, папа часто бывал не в духе. Я же была почти всегда в приподнятом настроении и настроена на войну. Мне надоело ходить зашуганной и пришибленной. Но тут важно: с деньгами в нашей семье стало полегче. И пусть такого «золотого дождя», как летом, на нас не сыпалось, но и не было нищеты, как зимой и весной. Кстати, выяснилось ещё, что если бы мы кинулись покупать на папины деньги (на деньги Плывунов) драгоценности и разную технику, то папа бы ничего не смог: испытание деньгами мы с мамой не прошли бы. Но мы с мамой думали только о насущном: о еде и одежде, эта слабость плывунами разрешалась, по отношению к молодым женщинам особенно. А теперь мамина зарплата стала вдвое больше, папа с ноября официально оформлялся в кабинет куклотерапии. Он должен был стать психологом в нашем Доме Творчества. Он должен был помогать детям и семьям.

Я верила, что папу не убьют эти злые старомодные кладбищенские силы. Но я не всё понимала, ещё меньше знала. У меня была в Плывунах задача. Я должна была её выполнять. Мне некогда было сидеть и рассусоливать, размышлять. Когда работаешь руками, то есть, когда у тебя в руках ремесло, всё сразу кажется проще. Да: я больше работала руками, воображение почти не включала. Обычно же в кружке мне надо было выдумать куклу. Тут же образцы были. Они приходили ко мне живые! Эрна представила мне дзанни-плывунов. Это были маски комедии дель-арте. Я о таком и не слыхивала, мы ж всё русское-народное в кружке ваяли. Поэтому мне та бабушка и приглянулась так. Она была народная, но непохожая на кукол, которых мастерили в нашем кружке. Одежда похожа, но без панёвы, а весь образ - другой. И вот, значит, Эрна приводила ко мне прямо артистов. Но она сказала, что такие куклы она ставит мне в долгосрочный проект. А для кабинета психолога нужны зверушки из сказки «Теремок», которая начинается так: «Ехал мужик с горшками», ещё мне было задание сделать деда с бабкой и курочкой рябой, и остальными героями. Я сначала засомневалась - я животных почти не делала, только простецких божьих коровок. Но Эрна показала мне мастерскую, это было что-то необыкновенное. И глина там была такая пластичная, головы у меня с первого раза вышли просто классные, класснее не бывает. А уж мягкие игрушки... Карандаш сам рисовал по изнанке меха выкройку. То есть плывуны помогали моему мозгу, моей руке. Они знали, что им надо, но игрушка должна была быть рукотворной.

Мастерская перемещалась, или я не знаю, как это назвать. Я попадала сначала в комнату, которую папа шутливо называл КПЗ. Это всё были конструкции дома без внешних стен, можно было выйти на балкон и посмотреть А там проводник вёл меня. «Вёл» - это сильно сказано. Я дотрагивалась до проводника и попадала в совершенно другие пространства. Это были и коттеджы, и большие шикарные залы с расписными фресками, барельефами и лепниной - всё зависело от моего настроения. В этих помещениях часть пространства была как бы за пеленой марлёвки, тюля или белого прозрачного шифона, то есть затуманена. Проводник, тень, иногда очень милые лица, спрашивал, вздыхая :

– Отдых или работа?

Я всегда отвечала: работа.

Я была безумно благодарна Эрне за всё. Я считала себя ей обязанной. Повторюсь: я нисколько не жалела отчима, я считала, что он получил по заслугам. (А вот папа и мама так не считали. ) Я считала Плывуны высшей справедливостью и была очень рада, что они начнут диктовать свои условия миру людей. А то, что это такое: кладбищенские сначала соблазняют людей, потом доводят их до смерти, забирают к себе и там делают с ними, что хотят, издевательство растянутое в вечности. Они подло поступают. А Плывуны пусть жестоки, но они жестоки к тем, кто делает подлянки, вяжет сети сплетен и интриг, мешает жить другим... И поэтому я работала, старалась.

Эрна сказала, что у меня много будет заданий, и что я познакомлюсь с другими посвящёнными, моими ровесниками и что мы многое должны будем сделать вместе. Ещё Эрна показала мне настоящие Плывуны. То есть они все были настоящие, но Эрна показала пространства, которые появились первыми. Это был замок. С серыми голыми стенами. Эрна объяснила, что это второй этаж замка. Король украсил, обустроил и обставил третий этаж. А второй, там где кухня, не успел украсить. И первые плывуны, обустраивали это пространство. Обустроенное пространство мне не показалось, я видела лишь серые каменные стены, но Эрна сказала, что у меня всё ещё впереди. Пространства подстраиваются под гостей - чем больше Плывуны доверяют гостю, тем разнообразнее помещения. В Плывунах была и природа, были и сады. Но эти сады были всё равно помещением, чем-то искусственным. Вот река или море, или пруд, плывунам удавались лучше. Это всё было как настоящее (или и было настоящее?), всё-таки подземные воды - их стихия. Были в Плывунах и животные. Но никогда нельзя было понять, настоящая эта тень животного или плывун прикинулся. Часто попадались ужи-шахматки, как у нас на дачном пруду, но это я знала - это плывуны, просто им так легче передвигаться. Я поняла, что плывунам легче быть птицей или ужом, чем тенью в образе человека. Так они экономили энергию. Тень в человеческом облике забирала больше энергии. А они ужасно потратились на папу, чтобы его вывести в наш мир, до сих пор ещё не могли вернуть прежние силы - это Эрна объяснила. «Ничего, - говорила Эрна (она по два раза заходила ко мне, пока я мастерила кукол. Мы с ней очень и очень дружили. ).

– Скоро Новый год. Череда бытовых убийств, смертей от возлияний, подпитаемся».

– Но Эрна, сказочная Эрна, - речь моя в Плывунах менялась, я сама не могла понять почему, всё-таки Плывуны были наполовину сказочным пространством, то есть они были реальным параллельными миром, другой реальностью, но они пытались создавать сказки через обустройство пространств на любой вкус, тут везде всё было пропитано искусством.
– Волшебная Эрна! Это же ужасно, так вот ждать чьей-то смерти.

– Мы не ждём, Лора, - Эрна в тот день явилась ко мне в костюме строгого голландского покроя. Знаете: такие чопорные воротники и чёрные закрытые платья 16 века. Я сама не знала, но, попав в Плывуны, стала изучать историю костюма.
– Мы не ждём.
– Эрна обмахивалась удивительным веером, тоже достаточно чопорным, дополняющим ансамбль с воротником.
– Мы как раз за то, чтобы случайных смертей было как можно меньше, это кредо нашего короля. Но, увы, мир устроен совсем не так. Зло испокон веков соблазняет людей...

– Но, Эрна, властительница судеб, вы же уничтожили Стаса, побили, в кавычках конечно, моих мучительниц в лагере. Они и в школе больше ко мне не лезут, я этого очень боялась. Мамины коллеги тоже пострадали из-за вас.

– Да: из-за нас.
– платье Эрны из чёрного стало бордовым, а воротник и веер из белого чёрными.
– Мы устанавливаем новые порядки. Совершил предательство, убийство, кражу - расплатишься обязательно, нашкодничал - тоже пострадаешь... Только так людей можно перевоспитать.

– Но Эрна, роскошная Эрна, вы же сама человек! А вдруг вы случайно кого-то обидите или предадите?

Она расхохоталась:

– - Лора, мой ангел, человека мы судим по его намерениям. И запомни Лора: Плывуны раньше, до ходока и стражников - это жалость к несправедливости; Плывуны после ходока - это борьба с несправедливостью, да -- жестокая, да -- беспощадная. Но раз мы вывели из небытия нашу тень (пусть тут сошлись воедино сотни тяжело выполнимых условий), значит мы в состоянии поменять мир. Второй ходок нам пока не под силу, хотя кто знает. Но назначить посланников из конечного мира, которые бы донесли до людей мысль об опасности зла для их жизни, это мы можем. У нас большие планы...

– То есть, такие как я с проповедями должны ходить в народ? Так это всегда было. Разные святые и так далее.

– Нет!
– Эрна была серьёзна. Теперь платье на ней искрилось, переливалось, как бензиновая лужа под солнцем.
– Нет, дорогая моя. Проповеди мы оставим святым. Мы так далеко не планируем, это высшие сферы. Наши же посланники будут через искусство пытаться достучаться до людей, особенно до молодых, у них мозги восприимчивее. От этого и людям хорошим лучше, и нам меньше забот.

– Но вы питаетесь тоской!

Платье Эрны стало цвета глубокого синего бархата:

– Это так. А когда мы установим свои порядки в вашем мире, мы будем питаться раскаянием. Ведь если мы уничтожаем человека, а не кладбищенские, мы забираем его себе. Твой папа и попал к нам из-за раскаяния.

Такие разговоры не часто, но вели мы с Эрной. Я не могла всего понять. Но уяснила одно. Плывуны любят красоту и правду. К остальному они непримиримы и жестоки.

И ещё была причина, по которой я «подсела» на Плывуны. Когда началась зима, я увидела в Плывунах того мальчика, который танцевал в студии «Тип-топ». Я увидела его, потому что в Плывунах гости и посланники, то есть живые, всегда знают о друг друге. До этого я видела ещё мальчика, толстяка; если в нашем Доме Творчества концерт, он играет на красном рояле. И у него всегда брюки короткие, из под них видны носки и полоска голой ноги. Я музыку вообще не особо, пианино ещё ничего, а то как выйдет кто-либо с «дурой» и начнёт пилить смычком по ней - сразу можно бежать из зала. Балалайки с домрами тоже ничего, слушать можно, у балалаечников и костюмы яркие, праздничные, а остальное скучно. На концерте я всегда смотрела на ноги этого парня, и всегда его жалела. Потому что он полный, и я полная. Я видела в нём себя. А ещё я видела, как его мама, симпатичная, хоть и с крупными чертами лица, худая, седеющая и с пучком на макушке, отвешивала ему такой подзатыльник, что у меня сердце защемило - так мне его жалко стало... Тот парень приходил к Нике. Она часто и меня провожала в Плывуны. Это была его сестра. Она мне говорила, что он собирался покончить с собой - так его музыка достала, а точнее мама с музыкой, но Ника стала с ним «работать». Плывуны любое общение с гостями называют «работой». В общем, он прошёл кризис, и даже немного полюбил музыку. Мне про толстяка и Эрна говорила. Она говорила:

– Ты не одна. Ещё музыкант у нас. Театр и музыка - первые из искусств. По ним у нас теперь есть посланники. Осталось остальных выбрать.

Я отвечала в Плывунах за театр. Почему театр - понятия не имею. Толстяк - за музыку. А этот мальчик из «Тип-Топа»... Эрна очень неохотно сказала мне:

– С этим мальчиком путаница произошла.

– Как путаница? В Плывунах - путаница?

– Да, Лора. Бывает, что мы ошибаемся. Мы же огромный вселенский эксперимент.
– она помедлила: - Но раз уж попал, пусть занимается, танцует.