По агентурным данным

Он хотел отвлечь девчоночку стишком или загадкой, но, бросив случайный взгляд в окно, замер. Они проезжали окраину какого-то не то хутора, не то поселка. Редкие мазанки только-только начали появляться недалеко от опушки леса. И вот от одной из них бежала через поле к лесу молодая женщина. В белом платье или длинной рубахе — не поймешь, она неслась пулей, полные голые икры мелькали в высокой траве. Черные волосы развевались за спиной. Олег успел разглядеть, как из леса вышел мужчина в полувоенной форме. Вот к кому она так спешила.

Какой удивительный кадр! Запомнить! Непременно запомнить — и этот вагон, и злобную тетку. И голодную девочку, и через окно, — именно через окно — двое людей, несущихся друг к другу, любящих друг друга наперекор. чему? Ну это можно придумать. Поезд тем временем проехал мимо дома, выделявшегося среди прочих основательностью и ухоженностью. На стене дома была выведена белой краской надпись. Олег прочитал: «Дубровицкий сельсовет».

Дубровицы. И название какое славное.

К зданию сельсовета подъезжал «виллис», за ним — открытый грузовик с солдатами…

— Мужчина! Так вы нам поможете? — тронула его за рукав женщина.

— Да, да, конечно!

Олег потащил к выходу тяжеленный фанерный чемодан.

ИЮЛЬ 1945, Дубровицы

«Виллис» подъехал к сельсовету. Из машины вышли двое: офицер НКВД и некий мужчина в штатском. Солдаты — около двух десятков — выпрыгивали через борт грузовика, разминали затекшие ноги.

Двое вошли в избу.

— Здрасьте! — коротко поздоровался офицер. — Председатель на месте?

— Здравствуйте, товарищи! — Женщина-секретарь поднялась из-за стола, испуганно оглядывая посетителей. Особенно того, что в штатском. — Мирослав Иванович в кабинете. Я сейчас доложу.

— Не надо, — отстранил ее тот, что в штатском.

Двое скрылись за дверью, над которой висела картонная табличка с начертанной химическим карандашом надписью: «Председатель сельсовета»

Из-за стола навстречу вошедшим поднимался подтянутый мужчина лет под сорок с коротко стриженными, тронутыми сединой темно-русыми волосами. Светло-серые глаза в темных лучиках приветливо и внимательно оглядывали вошедших.

— Вы председатель? — коротко осведомился офицер НКВД.

— Да, товарищ капитан. Ковальский Мирослав Иванович, — представился он. — А ваши документы, извиняюсь?

Ковальский внимательнейшим образом изучил удостоверение и капитана и второго, в штатском, — как оказалось, контрразведчика.

— Садитесь, товарищи! Чем, как говорится, могу?

— В вашем районе прошлой ночью совершено дерзкое нападение на военную колонну. Разграблены и сожжены два грузовика с продуктами, — сухо излагал капитан.

Видимо, он был контужен: узкое лицо то и дело подергивалось судорогой.

— Да что вы говорите?! — председатель удивленно поднял брови.

— Вы что-нибудь слышали об этом? — не реагируя на удивление, все так же сухо ставил вопросы капитан и заносил ответы в блокнот.

— Нет. У нас здесь все тихо, — миролюбиво откликнулся Ковальский. — А где именно это случилось?

— По дороге на Львов. В пяти километрах от вашего хутора.

— Матерь Божия… ой, извиняюсь, товарищи. И что, есть убитые? — шепотом спросил он.

— Восемь человек убито, включая офицера.

— Вот беда-то! Упокой их души. — пробормотал председатель и поднял было два пальца, но креститься передумал.

— У нас приказ начальника ОКР [8] прочесывать все окрестные села, — вступил представитель контрразведки.

— Приказ есть приказ, — кивнул председатель. — Хотя, у нас-то село спокойное. А и кому шалить? Одни бабы да старики. Мужиков-то кого поубивали, а кто еще с фронта до дома не доехал.

— Ага! — злобно перебил его капитан. — У вас здесь в каждом селе одни старики да бабы. А машины жгут, склады грабят, военных убивают. Это кто же, старики с бабами?

8

8 ОКР — отдел контрразведки Смерш.

— А бес их знает! Шалят, видно, бандиты. Может, власти не боятся? — предположил председатель с самым серьезным видом.

— А чего им бояться? Если их в каждой хате обогреют, да накормят да спать положат! — окончательно рассвирепел капитан.

— Так и народ понять можно, — пожал плечами Ковальский.

— Это в каком смысле?

— Так. Отсталый элемент.

— Вот вы бы их и просвещали в пользу советской власти!

— Стараюсь, как могу.

— Ладно, хватит лясы точить, — оборвал их контрразведчик.

— Да, да. Приступайте, товарищи, — кивнул председатель. — Давайте и я с вами пойду — народу обстановку разъясню, чтобы не пугались.

— Только лишнего не ляпните.

— Да неужто я не понимаю? Сам войну прошел.

Солдаты уже вовсю прочесывали село, и встревоженные люди бросились к советской власти за разъяснением. Немногочисленное население Дубровиц составляли действительно бабы с ребятишками да старики. Они и шумели возле крыльца.

Капитан НКВД отметил, что Ковальский, надо отдать ему должное, быстро и умело успокоил селян. Не сказав ничего лишнего, он объяснил необходимость столь тщательной проверки. И люди разом успокоились. Из толпы посыпались шутки.

— А что, Мирослав Иваныч, может солдатики до ночи задержатся? Добра у нас много: корыто дырявое да одеяло рваное. пока все оглядят.

— Ой, а у меня на дворе такие два ладных лопушка по сараям шукают. Так бы и зъела обоих!

— Гарны, гарны хлопчики! А вот мы их не отпустим! Не-хай переночуют! Отдадут долг мирному населению!

— Мирослав Иваныч, а шо за человики-то з вами? Больно строгие.

Ковальский отвечал на вопросы, отшучивался, сам бросал в толпу шутки, которые встречались веселым хохотом. Чувствовалось, что с населением у него полный контакт, отметил про себя капитан.

Неожиданно мирная пастораль была нарушена женскими воплями.

К сельсовету вели парня в солдатской гимнастерке. За конвоирами шла и голосила молодая женщина в светлой рубахе, заправленной в широкую юбку. Платок сбился с головы, черные волосы обрамляли красивое, несколько грубоватое лицо.

— Товарищ капитан! Вот, задержали подозрительный элемент! — отрапортовал один из солдат.

— Кто такой? — мигом подобрался капитан, разглядывая белокурого парня лет двадцати пяти. Россыпь бледных веснушек делала его красивое лицо немного простоватым, но и трогательным.