По дикому Курдистану

– Селим-ага, сначала спускаешься ты!

– Господин, это больше подобает тебе!

– Я не гордый, ты же это знаешь.

Ага крайне осторожно сходил по ступенькам, стараясь не упасть. Мутеселлим следовал за ним. Но у него совсем ничего не получалось, тем более что лестница была ему незнакома.

– Эфенди, ты еще здесь? – спросил он.

– Да.

– Ты знаешь, что есть обычай провожать гостей прямо до дверей?

– Знаю.

– А ты меня не провожаешь!

– Тогда позволь мне это сделать.

Я взял его за плечи и поддержал. Теперь дело шло гораздо оптимистичнее. Внизу, подле двери, он остановился, чтобы немножко отдышаться.

– Эмир, этот макредж твой заключенный, – сказал он.

– Если на дело посмотреть по справедливости, то да.

– Тогда ты и должен удостовериться, не сбежал ли он!

– Хорошо, я пойду с вами.

– Тогда дай мне свою руку!

– У тебя ведь две руки, эфенди, – сказал ага, – дай мне вторую.

Оба грузно, как мешки, повисли на мне, хоть их состояние и позволяло им в некоторой степени еще контролировать ситуацию. Их походка не отличалась твердостью; несмотря на это, мы продвигались достаточно быстро. Переулки были темны и безлюдны. На нашем пути мы не встретили ни одного человека.

– Твои арнауты испугаются, если я приду, – сказал мутеселлим аге.

– И я с тобой! – похвалился он.

– А я с вами! – завершил счет я.

– Араб еще там?

– Господин, ты считаешь, от меня смогут уйти такие люди? – спросил оскорбленно Селим-ага.

– Я проверю и его. У него были деньги?

– Нет.

– Сколько денег у макреджа, как ты думаешь?

– Не знаю!

– Он должен их отдать. Но, Селим, тогда, собственно говоря, твоих арнаутов не должно быть поблизости.

– Я их отошлю.

– А если они подслушают?

– Тогда я их запру.

– Вот так. Хотя, как только мы уйдем, они смогут говорить с заключенными.

– А я их не выпущу.

– Вот это правильно. Эти деньги должны быть у мутеселлима, который, естественно, не забудет дать аге арнаутов хороший бакшиш.

– Сколько, господин?

– Этого я пока не знаю, ведь сначала мне нужно увидеть, сколько у него вообще имеется.

Мы дошли до тюрьмы.

– Отпирай, Селим-ага!

– Господин, ключ же у тебя!

– И то верно!

Он полез за пояс и вытащил ключ. Затем долго прикладывался, примерялся, тыкал ключом, но все никак не мог найти замочной скважины.

На это я рассчитывал и поэтому попросил:

– Позволь, эфенди, я открою для тебя дверь!

Я взял у коменданта ключ, открыл им дверь, вытащил его, и мы вошли во внутренний коридор. После этого я вставил ключ изнутри в замок.

– Входите! Я снова запру дверь!

Как только они вошли, я сделал вид, будто хочу запереть дверь. На самом же деле быстро повернул ключ в обратную сторону, для видимости подергал дверь, якобы проверяя, заперта ли она.

– Закрыто. Вот твой ключ, мутеселлим!

Из задних камер и сверху пришли арнауты с лампами.

– Все в порядке? – Мутесселим прибавил достоинства голосу.

– Да, господин.

– Никто не убежал?

– Нет.

– И араб не убежал?

– Нет.

– А макредж?

– Тоже не убежал, – в тон ему ответствовал сержант в этом остроумном допросе.

– Ваше счастье! Иначе я бы вас заколотил до смерти. Валите отсюда в вашу конуру! Селим-ага, запри их там!

– Эмир, может, ты это сделаешь? – спросил меня ага.

– С удовольствием.

Такой поворот дела меня радовал. Ага взял одну из ламп, и я повел людей наверх.

– Господин, почему нас запирают? – спросил сержант.

– Будет проводиться допрос заключенных.

Я задвинул за ними засов и отправился вниз. Комендант и ага прошли уже в заднюю часть тюрьмы. Внешняя дверь была не освещена, поэтому я проскользнул к ней незаметно, приотворил ее и зашагал быстро за обоими.

– Где он? – услышал я вопрос мутеселлима.

– Здесь.

– А где хаддедин? – поинтересовался я специально перед тем, как открыли вторую дверь.

Мне нужно было постараться сделать так, чтобы дверь в камеру араба открыли в первую очередь.

– За второй дверью.

– Ну, открывай тогда ее.

Кажется, комендант не имел ничего против моего требования. Он согласно кивнул, и Селим открыл дверь.

Заключенный, должно быть, слышал наши переговоры и уже встречал нас, стоя в камере. Мутеселлим подошел поближе к нему и спросил:

– Ты – Амад, сын Мохаммеда Эмина?

Никакого ответа мы не услышали.

– Ты что, не умеешь говорить?

Заключенный снова промолчал.

– Собака, тебе здесь сумеют открыть твой поганый рот! Завтра же тебя увезут!

Амад и в этот раз не проронил ни слова, при этом он все время смотрел на меня, чтобы не упустить ни одного моего жеста или другого сигнала. Быстро подняв и опустив брови, я дал ему понять, что он должен быть начеку.

Мы пошли дальше. Теперь для нас открыли другую дверь. Макредж стоял, прислонившись к стене. Его глаза выжидающе смотрели на нас.

– Макредж, как живется тебе здесь? – спросил комендант с некой долей иронии.

– Да проснется у Аллаха желание заключить сюда тебя!

– Этого не допустит Пророк! Что, боязно?

– Я не боюсь!

– Ты хотел убить агу.

– Стоило бы.

– Хотел его подкупить.

– Он – сама глупость.

– Хотел заплатить ему сразу же.

– Его нужно было бы вздернуть.

– Твои желания, может быть, не так уж несбыточны, – сказал комендант с хитрым выражением на лице.

В результате обильного пития, а также в ожидании добавки его лик сиял.

– Что? – спросил макредж. – Серьезно?

– Да.

– Ты хочешь со мной поторговаться?

– Да.

– Сколько вы хотите?

– А сколько у тебя есть?

– Мутеселлим, мне нужны деньги на дорогу.

– Мы будем справедливы и оставим тебе на дорогу.

– Хорошо, тогда нам нужно потолковать. Но не в этой же дыре.

– А где же еще?

– В помещении, предназначенном для людей, а не для крыс.

– Тогда иди сюда!

– Дайте мне руку.

– Селим-ага, давай! – сказал комендант, не доверяя себе и боясь потерять равновесие.