По дорогам Вечности

– Мило, - хмыкнул Саймон.

– Не совсем то, что я хотела. Ну и ладно!
– Улыбнулась Карси, заметив промашку с пуговицами.
– Зато ты теперь не мрачный!

Юноша хотел возразить, но сдержался, заметив, только:

– - Очень ярко, в глазах рябит.

– - Вечно тебе что-то не нравится!
– засмеялась Карсилина.

Она взяла Саймона за руку, и повела на середину зала.

– - Только учти, - предупредил Саймон.
– Я не очень хорошо танцую.

– - А на репетициях ты танцевал вполне себе ничего, - заметила Карси.

– - Но я уже всё забыл.

– - Это неважно. Я помогу! Кроме того, ты задолжал мне танец на выпускном.

– - На который мы так и не попали.

Они остановились напротив друг друга. Карси положила свою руку Саймону на плечо.

– А теперь, обхвати меня за талию, - попросила она.
– Не бойся, я не кусаюсь.

– Я знаю, - улыбнулся он ей в ответ.

– И медленно, под музыку, на раз два три...

– А ты не обидишься, если случайно наступлю тебе на ногу?

– Доверься мне.

Она давала указания, юноша пытался им следовать, то и дело, поглядывая вниз, опасаясь отдавить Карсилине ногу и, притормаживая. Ощущал он себя неловко: жирафом на льду. Но, это была приятная неловкость.

Саймон даже забыл о том, что этот вечер недолговечен, а, кроме него, на празднике живых нет. Отбросил все негативные мысли, всю ту серьёзность, под которую прятался, словно в ракушку, радовался тому факту, что Карси рядом. Они осторожно следовали по залу, пытаясь не сталкиваться с другими танцующими. Он ей даже на ногу ни разу не наступил. По крайней мере, можно не считать себя слоном в посудной лавке.

У Саймона начало получаться.

– Молодец!
– похвалила Карси.

Даже голова закружилась от этого танца. И он чувствовал себя счастливым, словно девушка и не умирала никогда...

***

Но, рано или поздно, всему хорошему приходит конец. Они так увлеклись обществом друг друга, что просто не заметили, как пролетел этот вечер, и настала пора прощаться.

Люди вокруг стали исчезать. Стихла музыка. А Карси с Саймоном стояли, прижавшись, друг к другу. Он не мог её отпустить, а она не хотела уходить.

– Прости, пожалуйста, - прошептала Карси, нарушив молчание.
– Я пошла на поводу у гордости, не осознавала, что могу умереть и не хотела показывать, что боюсь этого. Ты не заслужил такого! Ты же любил...

– Я и сейчас тебя люблю, Карси, но, к сожалению, жизнь не компьютерная игра, в которой можно перезагрузить неудачный момент и пройти его заново.

– Если задумываться и жить осторожно, разве это не стратегия пугливых?

– Это не стратегия, Карси. Это привычка.

Они снова замолчали, глядя друг другу в глаза. Хотелось как можно дольше растянуть этот миг.

Люди, которые были на балу, почти все исчезли.

– Мне надо идти, - наконец, сказала Карсилина.

– Подожди, побудь со мной, хотя бы ещё несколько минут!
– Саймон весь напрягся.

– Я не могу.

Карси взяла его за руку, говоря:

– Пожалуйста, не отчаивайся, и не отступай от намеченных целей!

– Постараюсь, - выдохнул Саймон, которого уже начинало трясти, от данного обещания легче не становилось.

– И, главное, ты должен жить!

Карси становилась всё прозрачнее и прозрачнее. Он больше никогда её не увидит! Осознавать это тяжело. Реальность схватила тисками за голову, вытаскивая из мира грёз обратно. В мир, в котором Карсилина Фротгерт мертва.

– Знай, я всегда буду рядом, хоть и ты этого не увидишь.

– Карси, - Саймон хотел её остановить.

– Прощай, - это было её последнее слово. Карсилина исчезла.

Он застыл на месте, глядя в пустоту. "Прощай", он не мог этого сказать. Это слово звучит очень горько и ставит точки. Оно всегда что-то прерывает! Одно из самых безжалостных слов в нашем языке. Гораздо гуманнее и безобиднее звучит: "Пока, До встречи, До свидания", они дарят надежду на продолжение. А "Прощай" эту надежду отбирает, и оставляет тяжёлый осадок.

– - До встречи, Карси, - произнёс Саймон с грустной улыбкой. Как будто они еще увидятся когда-нибудь. Как-будто это еще не конец. Да, кого он обманывает!

Зато, если подумать, у него есть мотивация прожить сто лет. Чтобы еще раз попасть на этот бал. Только вот осилит ли?

Саймон заметил, что снова весь в чёрном, хоть и причесанный, и медленно побрел прочь из зала. Когда пересёк черту, отделяющую его от кладбища, за спиной тут же возникла большая холодная стена с грифонами. Он развернулся, словно хотел заглянуть сквозь неё, заставить испариться. Но стена упорно оставалась на месте. Юноша дотронулся до неё рукой и произнёс:

– И что остаётся? Жить воспоминаниями, как мой отец?

Тут, тяжелая металлическая дверь кладбища отворилась, и вошел Прохор Рейли. Лёгок на помине! Вид у него был очень сердитый.

– Мне стоило раньше догадаться, где ты пропадаешь!
– сказал он, обойдя ряд надгробий и приблизившись ко своему сыну.
– Тебе не надо было сюда приходить...

– Прекрати указывать!
– разозлился Саймон, так хотелось, чтобы он ушёл.

– Я твой отец, и должен о тебе заботиться. Ты ещё не выздоровел, вся обстановка, и воспоминания могут навредить. Не хочу, чтобы тебя снова положили в больницу. Пойдем домой, в особняк...

– Мой дом здесь. И ты не запретишь думать о Карси, ясно!

– Саймон, я не это имел в виду...
– смутился его отец, разговор пошел явно не по его плану.

– Иди, доставай кого-нибудь ещё! Мои мысли и чувства тебя не касаются!

С этими словами Саймон телепортировался в свою комнату, он больше не собирался находиться в одном помещении с этим "раздражающим фактором".

В комнате он подошел к кровати и упал, лицом в подушку. Злость и обида на отца смешались с грустью и отчаянием по поводу Карсилины. Он не знал, сколько так пролежал, и сколько потребовалось времени, чтоб прийти в, так называемую, "норму".

В дверь постучали. Юноша не ответил. Обойдутся! Он хочет побыть один. Может в отшельники податься, чтоб не доставали?

Стук повторился, теперь уже настойчивее, явно ожидая приглашения.

Саймон присел, устремив недовольный взгляд на дверь.

– Саймон! Ну открой! Я знаю, что ты там!
– послышался голос Димки.

Морквинов всегда отличался бестактностью. Вот от таких, как он и приходится запирать дверь на ключ.

– Рейли!
– Димка редко называл своего друга по фамилии. Видимо, он злился, что не впускают.