По имени Шерлок. Книга 2

Пустая библиотека встретила меня тишиной. Что же почитать? Уже получив свою долю приключений, читать книги про пиратов я передумал. Эх, придется нарушить собственное слово. Хоть я и обещал не читать про живые игрушки до того момента, пока не осилю "Механику и механизмы", думаю, особой беды от этого не будет. Найдя на полке брошюрку, я уселся в кресло, где обычно любил сидеть Донни, и раскрыл книжку.

Надо сказать, хоть я сам себе в этом и не признавался, но я ожидал в книге, под названием "Живые куклы - мастерство или магия?", найти какие-то конкретные указания по оживлению. Не знаю, какие-то инструкции по внедрению души, что ли. Однако книжка оказалась просто сборником исторических рассказов, домыслов, слухов, а то и откровенных сказок, связанных с созданием живых игрушек. Хотя, признаться, истории там были прелюбопытные.

Некоторые произвели на меня особое впечатление.

Например, история о старом мастере, который, после смерти жены, чтобы не оставлять без внимания и заботы свою маленькую дочь, сделал куклу, которая стала для нее няней и подругой. Она играла с девочкой, кормила ее, гуляла. И, через некоторое время, полностью заменила и мать, которую девочка, будучи совсем ребенком, довольно скоро забыла, и отца, которого она и так видела редко, так как он много работал.

Прошло несколько лет, девочка росла, а старый мастер, видя, что его родная дочь привязана к механической игрушке больше, чем к родному отцу, через какое-то время начал ненавидеть свое творение. И когда, наконец, слишком сильно затянутая пружина завода лопнула и повредила тонкий механизм, мастер поначалу даже обрадовался, надеясь, что дочь снова вернется к нему. Девочка же постоянно плакала, умоляя отца починить игрушку, и чахла просто на глазах. Но, не в силах справиться со своей ревностью, ему так и не удалось сделать куклу такой, какой она была изначально. Душа игрушки отлетела и отказывалась возвращаться. Дочь вскоре тяжело заболела и умерла, старый мастер же от горя начал пить и с тех пор не сделал больше ни одной игрушки. Как и где он закончил жизнь - не известно...

Еще одна история и вовсе напоминала сказку, хотя бы тем, что происходила она неизвестно где, и "давным-давно". В общем, в каком-то королевстве, давным-давно, сел на трон юный король, рано оставшийся сиротой. Был он, несмотря на свой возраст довольно неплохим правителем. Может, от того, что отец его при жизни был хорошим человеком и мудрым государем, и успел так же воспитать сына, а может, от того, что в королевстве все и так было налажено - войн не предвиделось, население не бедствовало. Поэтому и народ молодого короля любил, и сам он тоже вполне неплохо к людям относился.

Каждый год, на свой день рождения, устраивал юный король бал, на который приглашал всех детей, которые только пожелали бы прийти.

И однажды, на такой бал привел своего сына Мастер-механик. Понаблюдав за тем, с какой грустью и завистью король со своего трона смотрит на детей, своих ровесников, которые беззаботно веселятся и играют, мастер понял, почему постоянно печален король. Несмотря на то, что у него было абсолютно все, у него не было главного - друзей. И на следующий день рождения короля, мастер сделал для него подарок - друга, верного и преданного. Механического пса, полную копию того, который принадлежал его сыну.

С тех пор король и его верный механический товарищ не расставались ни на минуту, их повсюду видели только вместе. И в тот день, когда уже старый король, попрощался с этим миром, его пес медной статуей заступил на вечный пост у его могилы. Сев на мраморную плиту, пес больше никогда не сдвинулся с места, хотя при этом был абсолютно исправен. И до сих пор, где-то далеко-далеко, на могиле старого короля сидит механический друг и охраняет его вечный покой.

Представив на секунду эту картину, я проглотил ком в горле.

Книжку я прочитал одним махом, ни разу не оторвав глаз. Она была полна разных историй, некоторые из которых, на мой взгляд, и вовсе не отличались особой достоверностью. Но объединяло их одно, да и сам рассказчик пришел к похожему выводу - раньше, искусство механики было именно искусством, и было намного более развито. Как и самих мастеров было гораздо больше. Теперь же и уровень мастерства снизился, и самих механиков почти и не осталось. Случаи же оживления механизмов в наше время настолько редки, что живые игрушки стоят немыслимых денег, хотя еще сотню лет назад - были доступны людям со средним достатком.

Какой из этого следовал вывод - непонятно. То ли души у людей измельчали, то ли вкладывать их в свою работу разучились, сказать сложно. Я закрыл книгу. Никакого готового рецепта я не получил, но особо об этом не жалел. Время я провел просто замечательно. Давно уже, а в этом мире и вовсе ни разу, не доводилось мне вот так просто и спокойно провести вечер с книгой.

Возвращаясь в свою комнату, по дороге еще раз заглянул к Донни. Тот все также, в том же положении, крепко спал. Ну что ж, значит, до утра.

Ну, наконец-то, кровать, как же я по ней соскучился! Если весь вечер я еще хоть как-то держался, то теперь, почувствовав под головой тощую подушку и накрывшись с головой ветхим одеяльцем, я вдруг почувствовал такую усталость, что даже не заметил, как почти мгновенно уснул.

***

– Джой, ко мне! Иди сюда, малыш!
– хлопаю ладонью по бедру, подзывая друга. Тот радостным галопом летит навстречу, подскакивает, вертит хвостом, преданно заглядывает в глаза.

– Гулять, Джой. Гулять, неси поводок, - рыжей молнией метнувшись из комнаты, через несколько секунд пес возвращается с поводком в зубах.

Выходим на крыльцо. Утреннее солнце слепит, новенький, с иголочки, деревянный домик дышит свежим распилом и сосновой смолой. С озерца, которое начинается чуть ли не в шаге от калитки, тянет туманной прохладой.

Оглядываюсь на дом. Эх! До чего же он у меня хорош! Именно такой, о каком я всегда и мечтал - двухэтажный, с большими окнами, сейчас широко распахнутыми, с небольшой открытой террасой.

– Хороший у нас домик, да, Джой? Дааа, тебе тоже нравится, мой мальчик?
– ласкаю крутящуюся под ногами и отчаянно виляющую хвостом собаку.
– А эти, деревенские, такие глупые, настроили каких-то черных хибар. Ну что, пойдем, мой друг, навестим их?

Спускаясь с высокого холма, смотрю в сторону расположившейся у подножья деревеньки. С десяток покосившихся, черных от времени домишек, огороды с вечной репой и брюквой, кривенькие частоколы.

Что-то сегодня тут тихо, даже гуси не гогочут, как обычно в это время. Нет никого... А, хотя, вон же, у своего дома, спиной ко мне стоит старый Джон.

– Эгегей, есть кто дома то? Джон, Мари? Это я, ваш сосед.

Странно, старик не оборачивается на мой голос. Совсем что ли оглох? Решительно отворяю калитку, подхожу ближе. И вдруг замираю, скованный ужасом. Старый Джон стоит не просто так, а наполовину висит, наколовшись, как жук на булавку, на собственные вилы, забитые черенком в стену деревянного дома.

Отшатываюсь на несколько шагов назад, мгновенно покрываясь липким потом, сердце камнем падает куда-то в желудок. В один прыжок, преодолев чуть не полдвора, взлетаю на крыльцо и принимаюсь колотить в дверь. Та, протестующе скрипнув, медленно отворяется.

– Мари? Ты тут?
– опасливо заглядываю внутрь. Тишина. Женщина молча сидит за столом, спиной, в тесной и темной кухоньке. Руки на столешнице, голова склонена, похоже, что она просто спит. Уже предчувствуя недоброе, окликаю ее еще раз - ответа, по-прежнему, нет. Отчаявшись, трясу за плечо. Голова Мари падает на бок, и я вижу страшную деталь, ранее мной не замеченную - широкий разрез под подбородком, через все горло, от уха до уха. Кровь, темной, глянцевой пленкой покрывавшая весь стол, потревоженная этим движением, начинает капать на пол. Кап, кап, кап...