По краешку судьбы, или Космические приключения Золотого человека

Уилл со злостью пнул мягкую подушку, уютно расположенную на кресле. Затем, посчитав, что этого недостаточно, пнул и само кресло. Он был не прав и знал это, кругом не прав, окончательно и бесповоротно. Это и бесило. Совершить ошибки, которые он успел совершить - ужасно. Но еще ужаснее осознать это по прошествии стольких лет! А исправить их как - непонятно. Можно ли их вообще исправить?

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Дружная семья

Джеку снился сон.

Сон яркий и одновременно тревожный. Джек будто бы сидел на троне, в королевской мантии и с короной на голове. И все обращались к нему с поклонами и только как «Ваше Величество». И разговаривали почему-то лишь по-русски. На языке, который ему очень нравился, но который, к сожалению, он начал помаленьку, за неимением русскоязычных собеседников, забывать. По левую руку от него сидели за накрытым столом его друзья. По правую - мать, сестра, братья и многочисленные родственники по материнской линии. И все праздновали его свадьбу, свадьбу его и Джейн. Невесты только рядом с ним не было. Но ни гости, ни он сам от этого почему-то не смущались. Зато среди приглашенных была Алисия. Она весело щебетала и рассказывала о своей несложившейся личной жизни. Оказывается, от нее сбежал уже тысяча сто первый жених. Она снова свободна, счастлива и опять не против встречаться с Джеком. Они ведь созданы друг для друга! Во всяком случае, пока Джейн здесь нет. Джек ведь не против? И Джек почему-то согласно кивал. Алисия же все время улыбалась и хлопала в ладоши всем выступающим с поздравлениями. На большой паркетной площадке исполняли в честь молодоженов свой зажигательный танец приглашенные цыгане. Даже Резеда что-то старательно вытанцовывала. Затем конферансье в возникшей паузе объявил, что в честь всех влюбленных отец жениха исполнит современную французскую серенаду. Тогда в центр площадки вышел Уилл Карно и громко красивым баритоном без аккомпанемента запел любовную песнь:

– О, Камила, о, Камила! Ты своею красотой

Мое сердце поразила, забрала сон и покой!

Все есть в этой женщине - и ум, и красота!

О, Камила, о, Камила - ты моя мечта!

Хочу любимым быть тобою!

Хочу судьбой твоею быть!

Камила, будь моей женою!

Мне без тебя не жить!..

«Да, папа совсем обезумел на старости лет! Прийти на мою свадьбу и объясняться в любви маме...».

– Уилл?! Господи, что ты здесь делаешь? Перестань немедленно распевать песни под моими окнами! Ты же всех соседей разбудишь! Я уж не говорю о журналистах! - громким шепотом зашумела на солиста Камила. Выскочив в пять часов утра на балкон в одной ночной рубашке, поверх которой была наброшена шаль, без строгой прически и косметики, главный специалист политической рекламы выглядела сейчас самой обыкновенной женщиной. - Уилл! Ты меня слышишь? Прекрати, не то я на тебя все цветы с подоконника скидаю! Я... Я охрану вызову!

... - О, Камила! Под звездою под счастливой я рожден!

Если б ты меня любила - был я небом награжден!

Мне не надо денег, власти! Лишь глядеть в твои глаза!

Ведь любовь - источник счастья! Я прошу сказать мне «ДА»!

Молю, чтоб сердце мне открыла!

Хочу судьбой твоею быть!

Я люблю тебя, Камила!

Мне без тебя не жить!..

– Уилл! Прекрати, пожалуйста! Ты весь дом разбудишь. Что скажут дети?..

Джек окончательно проснулся, сел на кровати и внимательно посмотрел в сторону открытого окна. Фараон тоже соскочил с подушки своего хозяина, где он неизменно привык спать нос к носу, и запрыгнул на подоконник, разглядывая все происходящее на улице.

... - О, Камила! Найди в себе силы простить!

Дать шанс - мне, себе и детям!

Чтоб каждый день я мог говорить:

Спасибо, что вы есть на свете!..

В дверь комнаты Джека робко постучались. София, такая же заспанная, в халате, с распущенными спутанными волосами, возникла на пороге его комнаты.

– Джек, ты уже проснулся? Там, под окнами, какой-то тип распевает для мамы серенады.

– Да, София. Я знаю этого типа. Это наш с тобой отец.

– Отец? Ты не шутишь?

– Какие уж тут шутки? Я узнаю его голос среди миллиона. Не подозревал, что он умеет петь.

– Да... а... Там уже толпа зевак начала собираться под окнами. Боюсь, что мама сегодня определенно попадет в утренние газеты. Думаешь, он будет еще долго распевать свою арию?

Джек рассмеялся.

– Ха-ха! Пока своего не добьется, София.

– Ты думаешь, он сможет вот так, к примеру, сутки стоять и петь?

– Надо будет - и неделю! Он точно сможет. А ты полагаешь, мама продержится - сутки его слушать?

... - Хочу любимым быть тобою!

Хочу судьбой твоею быть!

Камила, будь моей женою!

Мне без тебя не жить!..

– Не знаю, Джек. Интересно, а какой он? Вот бы одним глазочком на него взглянуть!

– Так выйди на балкон или к окну подойди.

– Ну да! В таком виде засветиться в прессе?

– Ладно. Я спущусь за ним. Думаю, мама не будет возражать. Не прилюдно ведь выяснять отношения.

– Джек, ты что, в таком виде выйдешь на улицу? В халате? Ты же кандидат в Президенты!

– А разве Кандидаты в президенты - не люди? Или спят в деловых костюмах с бабочкой на шее? Как говорит наша мама, иногда маленький скандал помогает большому делу. Я скоро.

Джек засунул ноги в мягкие домашние тапочки, улыбнулся, представив свой далеко не деловой костюм, и бесшумно проскользнул к центральной лестнице. Прислуга и охрана также уже проснулись и, перешептываясь и хихикая, толпились у парадной двери, ожидая распоряжений домовладелицы. Джек им примирительно кивнул и вышел на улицу, навстречу зевакам, журналистам - ну и, конечно, отцу.

– Доброе утро, папа! Вообще-то в этом квартале люди привыкли вставать на несколько часов позднее. Какими судьбами? - он протянул вперед руку для приветственного рукопожатия.

Уилл с радостью пожал протянутую руку, а затем добродушно и по-отцовски крепко обнял сына.

– Во-первых, приехал тебя поддержать. Не каждый день мой сын вступает в предвыборную кампанию на пост Президента. Хочу сказать, что я безмерно тебя уважаю и горжусь тобой. Мы победим! Да?

– Да. Я буду очень стараться.

– Ну вот. А во-вторых, сын, я женюсь.

– Женишься? Ты?? На ком???

– На твоей маме, надеюсь. Я ее любил всю свою жизнь. И люблю сейчас ничуть не меньше, а даже больше. И она меня любит, я чувствую это. То, что она еще не скинула мне на голову ничего тяжелого, полагаю, это хороший знак. Как считаешь?

– Не смей ему отвечать, Джек! - Камила, скрывая улыбку смущения от такого количества зрителей, полушутя-полусерьезно погрозила пальцем. - Учти, я все слышу! И я все еще сердита. Он виноват в нашей разлуке.

– Что ж, значит, придется снова петь, - Уилл развел руками и, кланяясь в обе стороны собравшемуся народу, громко и четко объявил: - Песня. Для любимой женщины. Исполняется впервые. На коленях.

– О, Боже! - Камила с мольбой протянула вперед руки. - Уилл! Я тебя умоляю. Не надо петь! Чего ты хочешь?

– Сплотить нашу семью, Камила. Если ты меня любишь, выходи за меня замуж!

– Уилл, прошу тебя, зайди в дом. Здесь поговорим.

– Я зайду в дом только в случае, если ты мне скажешь «да».