Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Такое заявление удивило Александра Юрьевича. Он был уверен, что обучение в институте и прохождение практики в его компании заставят Николая одуматься и пробудят в нем интерес к семейному бизнесу. Александр Юрьевич был просто вне себя от злости, которая разливалась по венам, словно яд. Николай заметил по выражению его лица эту ярость, но не отступил. Он пояснил, что условием сделки было окончание Института бизнеса, а не работа в компании. Уверил отца, что заплатит университету неустойку за отказ проходить распределение, которое по умолчанию шло при поступлении на бюджет, за счет средств, заработанных в МХЛ.

Литвинов-старший призадумался и возобновил в памяти вечер пятилетней давности. Осознал,

что сын действительно выполнил условия их договора, но мириться с этим не хотел, потому в июне этого года выдвинул новое условие: «Хорошо. Ты будешь играть в хоккей. Но к нашему договору добавляется новый пункт: пока ты делаешь успехи, я не трогаю тебя. В этом году ты переходишь в КХЛ. Пусть так. Но ты будешь тренироваться днями и ночами, позабыв о личной жизни. Любовь притупляет и ослепляет. Если я увижу, что ты используешь не весь свой потенциал и филонишь, я заберу тебя в „НИС-групп“. А дорога в хоккей для тебя будет навсегда закрыта».

Николай не знал, сколько пробыл в лежачем положении. От неподвижности его тело онемело. Руки и ноги плохо чувствовались, потому Коля поднялся с кровати и подошел к панорамному окну. Отведя плечи назад, он прикрыл веки. Перед глазами мелькнул июньский вечер, когда Александр Юрьевич дополнил их сделку новым требованием. И Колю резко передернуло, ком подкатил к горлу, а грудь сковал тугой обруч. Он попытался успокоить нарастающую тревогу, но воздуха вдруг стало недостаточно. Сжал пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Закусил нижнюю губу до крови и пнул ногой пустое пространство перед собой.

Литвинов знал, что их отношения с отцом никогда не были нормальными. Любовь и уважение родителя не заслуживают трудом и потом, как это делал он. Эти критерии идут по умолчанию после рождения, иначе это ненормально и неправильно. Хотя ему сложно судить о нормальности, ведь иной модели детско-родительских отношений он не видел. И на мгновение ему стало интересно, как Леша Миронов ведет себя со своим отцом? Конечно, Коля знал, что и у Леши с родителями бывают разногласия. Но доходят ли эти размолвки до точки максимального накаливания, как у него с отцом? Вряд ли.

От раздумий Николая отвлек рингтон мобильника. Он потянулся за телефоном и сразу увидел на экране – «Леша Миронов». Коля приложил телефон к уху и выдавил:

– Слушаю.

– Еще раз привет, как ты? – спросил Миронов.

Литвинов и не знал, что ответить. Он никогда не обсуждал с Лешей свои взаимоотношения с отцом. Не потому, что сомневался в их дружбе. Коля знал, что Миронов поддержит его в любой ситуации, но все, что касалось дома, было под запретом. Единственным человеком, кто более-менее понимал взаимоотношения в семье Литвиновых, был тренер. Хотя и тот обладал поверхностными знаниями.

Николай присел на край кровати и уставился на внутреннюю сторону левой ладони. На коже до сих пор оставались красные лунки от ногтей. Он попытался избавиться от них массирующими движениями большим пальцем.

– Я в порядке, – ответ вышел сухим, потому Коля добавил: – Просто устал.

– Не знаю, почему я тебе не верю. Но ладно. Хотел вытащить тебя из дома, но ты скорее всего откажешься.

– Верно. Леш, я благодарен тебе, что ты пытаешься поднять мне настроение после нашего проигрыша. Но я правда устал. Завтра утром тренировка. Надо выспаться и подготовиться к разбору.

– Литвинов, ты невыносим. У тебя на уме один хоккей. До завтра, – бросил Миронов и отключился.

– До завтра, – сказал он в пустоту и отдернул телефон от уха.

Но сна не было ни в одном глазу. Та самая усталость, о которой он говорил Миронову, вдруг улетучилась. Он встал с кровати и вышел из комнаты. На первом этаже находился тренажерный зал, и Литвинов направился туда. Зал был оборудован всем необходимым:

беговой дорожкой, потолочным турником, скамьей для пресса, жимово-тяговыми тренажерами, шкафчиком со спортивной одеждой и мини-душевой.

Коля не знал, как будет снимать напряжение: бегом или силовой тренировкой. Это не имело для него ни малейшего значения, так как действовало одинаково. Зайдя в тренажерный зал, он остановился и осмотрел помещение, прикидывая, к какой нагрузке приступить. Он стянул с себя черную толстовку, повесив ее на крючок, достал из шкафчика спортивные штаны и кроссовки и переоделся. Затем подошел к беговой дорожке и настроил нужный режим. С течением времени его скорость нарастала. Николай мчался и мчался, пока совершенно не выбился из сил. Волна жара обожгла его взмокшее тело. Литвинов нажал на кнопки и сбавил скорость, переходя с бега на шаг. Вместе с жаром, охватившим его, уходило и напряжение. Когда дыхание пришло в норму, он спрыгнул с беговой дорожки и отправился в душевую. Струи прохладной воды остудили мысли и тело. От былого пылу не осталось и следа. Со свежей головой Николай отправился в спальню и быстро уснул.

На следующее утро Литвинова разбудила экономка стуком в дверь. Екатерина Андреевна, женщина сорока пяти лет, проработала в их доме четверть века и успела изучить распорядок каждого из членов семьи. Она знала, что по обычаю день Николая начинался с пяти утра. Однако сегодня, когда не услышала постукивания тренажеров, насторожилась. Вторгаться в личное пространство молодого человека она не желала, будучи осведомленной о его выстроенных границах, потому решила подождать восьми утра, когда встанет Литвинов-старший. Завтракать отец и сын привыкли вместе, потому, не обнаружив Николая за столом, Александр Юрьевич отправил за ним женщину.

Екатерина Андреевна громко постучала в дверь и, поправив кудрявые рыжие волосы, выбившиеся из прически, протиснулась в дверной проем настолько, насколько позволяла полная фигура, и посмотрела на Николая. Тот уже потирал едва открывшиеся веки и разминал разомлевшие после сна руки. Он посмотрел на экономку, веснушчатое лицо которой выражало сожаление, и благодарно кивнул.

– Доброе утро, Екатерина Андреевна. Спасибо, что разбудили. Скажите отцу, что я скоро спущусь.

Женщина ничего не ответила, лишь смущенно кивнула и удалилась. Николай взглянул на напольные часы из дуба, что стояли в правом углу комнаты, и удивился: стрелки на циферблате уже показывали восемь утра, а он не побывал в тренажерном зале и не уделил внимание изучению полезной информации. Как бы то ни было, ему пришлось пропустить эти дела и спуститься к завтраку, как только он обрел подобающий вид. Молодой человек зачесал волосы назад, уложив светлые пряди муссом, и переоделся в мерч «Снежных Барсов» – спортивные штаны и бомбер с номерной вышивкой и логотипом команды. Нужно быть в полной готовности, чтобы после завтрака сразу же покинуть дом.

Увидев отца, который ожидал его, не притронувшись к еде, Николай постарался сохранять спокойствие и не вспоминать вчерашнюю перепалку, которая совершенно выбила его из колеи. Он лишь занял свое место и произнес:

– Доброе утро, отец.

Александр Юрьевич, схватившись за столовые приборы, принялся разрезать ножом омлет с грибами и сыром. Он сильно проголодался, но не мог начать завтрак без сына. Так уж заведено в их доме: любой прием пищи, будь то завтрак, обед или ужин, не мог начаться без другого члена семьи. Безмолвие и тишина проникли в столовую. Екатерина Андреевна, стоявшая возле стола и ожидавшая указаний, уловила напряжение, которое возникло между отцом и сыном, но тактично молчала, пока Николай не сказал, что она может быть свободна. Как только экономка оставила их наедине, Александр Юрьевич, исподлобья глядя на Колю, сказал:

Поделиться с друзьями: