По лезвию грани

— Мы нашли бухгалтера, — сказал Ричард. — Входи, Шарлотта.

Она вошла в комнату. Она увидела мертвого бандита. Ее брови на мгновение приподнялись, затем Шарлотта опустилась в ближайшее кресло.

— Если у тебя был нож, почему ты не швырнул его в фехтовальщика внизу?

— Это было бы пустой тратой времени. Он бы отбросил его в сторону. — Ричард кивнул женщине. — Положите обе руки на стол.

Она так и сделала. Изящные пальцы были украшены тонкими золотыми кольцами, усыпанными камнями. Богатство и вкус порой были маловероятными спутниками жизни, но в данном случае они явно были закадычными друзьями. В нем вспыхнул знакомый гнев.

— Вы богаты, вероятно, хорошо образованы, — сказал он. — Академия Джулианы, возможно. — Джулиана считалась лучшим местом для получения образования девушками голубой крови, у которых были деньги. Он хорошо ознакомился с выбором Адрианглийской школы ради Ларк. Ему не стоило беспокоиться. Племянница перечеркнула все его осторожные выборы.

— Уинтерс-колледж, — сказала Шарлотта. — Ее платье идеально подходит к оттенку ее глаз. Джулиана поощряет больше творчества.

Женщина выгнула бровь и оглядела Шарлотту, остановившись на ее грязной, окровавленной одежде. Его желание ранить ее переросло в потребность.

— А где вы учились, позвольте спросить?

— У меня был личный наставник из первого десятка, — сказала Шарлотта ледяным голосом, режущим презрение, как нож. — Не пытайся принизить меня, ты безнадежно отстаешь. Я вижу недостатки в каждом твоем аспекте, от отсутствия вкуса до твоей гнилой морали. Ты ввязалась в самое гнусное из преступлений. Ты содействовала убийствам, изнасилованиям и пыткам детей. Такое поведение недостойно пэра королевства.

Он чуть не поморщился.

Женщина отстранилась, ее щеки покраснели.

— Пожалуйста, избавь меня от риторики. Мы высшая каста. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ты просто надеваешь шоры и называешь это альтруизмом. Я называю это умышленным невежеством. Те из нас, кто имеет голубую кровь, стали таковыми потому, что наши предки поднялись из рядов немытых толп. Это были таны, вожди своего народа. Лучше остальных в силу своих способностей и воли. Мы их потомки. Они добились власти, а мы ее поддерживаем. Все просто. Эти люди, в преступлениях против которых ты обвиняешь меня, живут как животные. Во многих случаях лишение свободы лучшее, что с ними когда-либо случалось.

Шарлотта уставилась на нее.

— Функция благородного титула — служить народу. В семи кварталах отсюда висит труп мальчика с выколотыми глазами и зашитым ртом. Он был еще жив, когда с ним это сделали. Да что с тобой такое? Ты вообще человек?

— Прискорбная, но необходимая потеря. — Бухгалтер скрестила тонкие руки на груди. — Но ты права, возможно, нам следовало оставить его с его милой семьей гнить в нищете, в то время как его родители напивались до бесчувствия, пытаясь забыть собственную лень, и били его, когда его существование напоминало им об их низости. Те, кто способен, действуют. Они что-то значат в жизни. Они не живут в грязи, не объедаются дешевой едой, не тонут в пагубных пристрастиях и не гниют, чтобы произвести еще больше себе подобных. Мы спасаем детей от этого. Мы предоставляем им ценную услугу.

Невероятно.

Шарлотта издала сдавленный звук.

— Твое осуждение ничего не значит, — сказала бухгалтер. — Это предприятие было задумано разумом, намного превосходящим твой или мой. Подумай о том, что когда голубокровный покупает хорошенькую девушку, у нее появляется шанс на лучшую жизнь. Если она умна, она возвысится, родив ему ребенка. Буквально на днях мы выполнили специальный заказ для бездетной пары. Им нужна была пара близнецов, мальчик и девочка, в возрасте от двух до четырех лет, похожих на них. Ты хоть представляешь, как трудно было найти подходящих детей? И все же мы справились. Рабство — это возможность. Жаль, что ты этого не понимаешь.

Ни Шарлотта, ни Ричард не могли сказать ничего такого, что заставило бы эту женщину образумиться.

— Убей ее, — сказала Шарлотта. — Если ты не убьешь ее сейчас, я сделаю это сама.

— Нам нужны ее показания и информация. — Он подошел к столу. Он понятия не имел, как они спустятся с холма и доберутся до порта с пленницей, но, клянусь богами, он попытается.

— Убивать меня нет необходимости. — Женщина вздернула подбородок. — В отличие от тебя, я знаю свой долг перед копьем.

Она схватила свой кулон.

Ричард рванулся, чтобы остановить ее.

Камень хрустнул под ее пальцами. Ослепительная вспышка света ударила ей в подбородок, прошла через голову и вышла из головы.

Шарлотта ахнула.

Бухгалтер обмякла в кресле мертвая, голова ее склонилась набок. Все это заняло меньше секунды. На ней было ожерелье «подарок Хозяина». Он должен был это понять, черт побери.

Мир с визгом остановился. Ему казалось, что он падает.

Все это время, вся эта работа, и наглая мразь покончила с собой. Неужели в мире нет справедливости?

Может, Шарлотта… Он повернулся к ней.

— Абсолютно мертва, — сказала она с отвращением. — Безвозвратно мертва.

— Черт побери!

Его мозг лихорадочно работал, пытаясь переосмыслить ситуацию. Погрязание в поражении никогда не служило никакой цели. Нет, он обманывал себя. Даже если бы им удалось взять ее живой, ни один из них не смог бы доставить ее на корабль в их теперешнем состоянии, а если бы им каким-то чудом это удалось, она никогда не дала бы показаний. Но это еще не конец, напомнил он себе. Ещё нет. Может, бухгалтера и не было в живых, но у них все еще был ее кабинет и все, что в нем находилось.

Долг перед копьем. На ум пришло только одно копье.

— Гаезум, — подумал он вслух. Символ Адрианглийской королевской семьи.

— Это объясняет ее преданность, — сказала Шарлотта. — Если она думала, что служит короне в каком-то качестве, она не могла позволить себе признать, что они могут сделать что-то низменное, иначе все ее мировоззрение рухнет.

Они посмотрели друг на друга. В Адрианглии корону почитали. Власть королевской династии имела свои ограничения, но монарх по-прежнему занимал пост председателя Совета, обладая большей частью исполнительной власти. На королевскую семью смотрели как на воплощение манер и личной чести. Мысль о том, что корона может быть вовлечена в работорговлю, была немыслима.

— Где-то должна быть зацепка. Она была бухгалтером и должна была вести финансовые записи. — Ричард подошел к полкам и вытащил стопку книг. Он протянул их Шарлотте. Она пролистала их, пока он рылся в столе. Обыскав ящики, он обнаружил незапертый деревянный ящик. Внутри в ряд лежали ожерелья, каждое с простым большим драгоценным камнем разных цветов. В отличие от кулона бухгалтера, их цепи были короткими. Застегнутые на шее, они не могли быть сняты, надев их через голову.

— Это то, что она использовала, чтобы покончить с собой? — спросила Шарлотта сухим голосом.