По-людски

Марат никогда не водил сюда новичков. Но ведь Хар не был новичком в полной мере: он великолепно владел крылом, интуитивно чувствовал потоки. Вот только проскальзывающая время от времени бравада... Но других причин ограничивать его не было - во всем, что было связано с полетом он безусловно был асом, превосходящим самого Марата. Что поделаешь: природное, интуитивное мастерство не перебить обыкновенными, пусть и длительными, тренировками.

Марат покосился на летящего впереди ящера. Тот, парящий в потоке с раскинутыми во всю ширь крыльями, окруженный всполохами цветного калейдоскопа, походил сейчас скорее не на птеродактиля, а на черного ангела по легенде наказанного за гордыню. Интересно, кто он у себя дома? Сильный, уверенный, явно привыкший больше приказывать, чем подчиняться. Бизнесмен? Миллионер? Военный? Да и есть ли у них такие понятия? Ведь людям почти ничего неизвестно про расу Ящеров разумных.

Черная фигура впереди начала забирать вверх.

– Эй, Хар, не увлекайся!
– крикнул Марат.

Ящер покосился на инструктора через плечо, но набирать высоту не прекратил. Это было неправильно: направление потока в любой момент могло смениться.

– Хар, хватит!

Ящер неохотно замедлил подъем. Его морда ничего не выражала.

– Тебе некомфортно, - произнес он, позволив Марату догнать себя и пристроиться рядом. Он не спрашивал, а утверждал.
– Слишком высоко для человека. Правда?

В течение всего времени, которое они провели вместе, между ними шло едва заметное молчаливое соревнование. Зачинщиком чаще выступал ящер. Марат старался не поддаваться. Но удерживаться с каждым разом становилось все сложнее и сложнее.

Однако сейчас Марат проглотил готовые сорваться с языка слова. И произнес совсем другие.

– Не в этом дело. Проблема в ландшафте. И в потоках. Давай перейдем еще ниже.

– Хорошо, - бесстрастно согласился ящер, выдержав как раз такую паузу, которая давала понять, что он думает о трусливом человеке, и развернул крылья на снижение.

Марат облегченно выдохнул и сделал то же самое. И в этот самый миг ящер вдруг вздыбил крыло, ловя восходящий поток и мгновенно, словно на гигантских качелях взмыл ввысь, оставив инструктора далеко внизу.

Зачем? Доказать превосходство? Оставить за собой последнее слово? Глупо! Марат мысленно ругнулся, расправил крыло, собираясь последовать за подопечным-нарушителем и... И ничего не успел. Восходящий поток вдруг пропал, будто отсеченный ножом. Марат, каким-то десятым чувством поняв, что сейчас произойдет, успел изменить полет, переведя его в плавное скольжение. А вот крылья Хара, оказавшегося значительно выше, где воздух был еще сильнее разряжен, потеряли опору.

Шанс еще был, еще можно было удержаться, перейдя с движения на нисходящее планирование, но ящер, для которого исчезновение потока, оказалось полной неожиданностью, просто рухнул вниз.

Марат же, увидев падающую черную фигуру, успел сделать единственно возможное: поднырнуть под нее. Он даже не подумал, что это бесполезно - ведь ящер был раза в полтора тяжелее его самого.

Удар был очень силен, и сейчас они падали оба. Однако - о, чудо!
– неожиданно пропавший поток вдруг также внезапно воспрянул вновь и, к чести Хара, на этот раз он не растерялся и поймал, ухватил крыльями воздух. К своему изумлению успел и Марат. Как ни странно, его безумный порыв оказался небесполезен - он задержал падение ящера. Пусть на какие-то секунды, но именно они оказались решающими.

А потом ящер и человек сидели на обрыве, и закатное солнце ласкало лучами вершины гор.

– На что ты надеялся?
– спросил ящер.
– Ведь я тяжелее, ты бы не смог удержать меня.

– Не знаю, - честно признался Марат.
– Наверное, действовал инстинктивно.

Безмятежно зеленели долины внизу, и горы ласково и снисходительно взирали на примостившихся на обрыве человека и ящера.

– Инстинкт - спасать себя, а не другого, - возразил ящер.

– Ну не мог же я просто смотреть, как ты падаешь, - пожал плечами Марат.
– Это как-то не по-людски.

– Надеюсь, когда-нибудь и мне представится случай отплатить тебе тем же.

– Тьфу-тьфу-тьфу, - переплюнул Марат.
– Не дай боже!

Выражение морды ящера, освещенной лучами заходящего солнца, было как всегда непроницаемым.

***

Солнце сияло, покрывая ущелье множеством сверкающих искр. Смотровая площадка, несмотря на ранний час, уже была полна людей. И не только людей. Несколько ящеров бродили от перил к перилам, время от времени щелкая съемочными камерами.

– Дедушка, а ты воевал здесь?
– Кирилл, долго и внимательно разглядывающий инопланетных гостей, наконец, обернулся к деду.
– До конца? До победы?

– Нет, Кирюш, не до самого конца, - Марат погладил внука по мягким светлым волосам.
– Я попал в госпиталь, долго провалялся там и вышел уже тогда, когда был подписан мир.

– Мы победили?

– Да.

Ящеры остановили вторжение. Отступили. Принесли извинения. Согласились на выплату контрибуции. Объяснили ситуацию случайностью и самоуправством нескольких Гнезд.

Кто знает, может, так и было. А, может, свою роль сыграла новейшая оружейная разработка людей? А спасение пилота, доставившего его на Ойкумену, возможно, оказалось значимым для трибунала, когда слово Марата стояло против слова Базиля?

"Случайность... случайность... случайность...
– твердил Марат глядя в глаза сменяющих друг друга следователей.
– Нет. Не разбивал. Не удержал. Усталость, переутомление...". Ему верили и не верили, но доказательств не было. "Не виновен", - гласил вердикт суда.

– Дедушка, - Кирилл покосился в сторону присутствующих на площадке ящеров.
– Но ведь не все они плохие? Они ведь не виноваты, что их правители начали войну?

– Нет, конечно.

Главы Гнезд, пошедшие на вооруженное столкновение, закончили жизнь в соответствии с законом - ритуальным убийством. Мир подписали те, кто пришел вместо них.

– Ясно, - улыбнулся Кирилл. И вдруг встрепенулся.
– Смотри, там тоже дед с внуком!

У большого ящера с седой, словно припорошенной пеплом чешуей, были темные непроницаемые глаза. У маленького, с едва начавшими разрастаться крылышками, глазенки были круглыми и любопытными.

У Марата вдруг сжалось, а потом прыгнуло в груди непослушное сердце.

Кирилл, внимательно глянув на малыша, застенчиво жмущегося к деду, вдруг улыбнулся и протянул ему руку:

– Хочешь, пойдем на площадку вместе?

– Хочу!
– черная когтистая лапа и светлая человеческая ладошка переплелись.

Ребята, держась за руки, вприпрыжку поскакали к смотровой площадке. Два взрослых - человек и ящер - остались одни. Они молчали. Не потому, что говорить было не о чем, а потому что слова были не нужны.