По мокрой траве, на исходе лета (альтернативная реальность)

Она опять куда-то сгинула вечером.

Обыкновения засиживаться допоздна у подружек Настенька не имела, попросту потому, что у нее подруг, строго говоря, и не было. Лишь приятельницы. И с ними она проводила время обычно днем, а не вечерами.

С кем она проводила вечера…

Об этом знал не я один.

Но она мне пообещала, что там всё закончилось.

Выходит, солгала?

Я прогулял Лорда (ее дога), вяло поужинал, разогрев в микроволновке какой-то полуфабрикат и сел за комп, то и дело глядя на часы. Разумеется, ей можно (и нужно) было позвонить, и я это сделал… убедившись, что телефон она отключила. Если у меня и оставались какие-то сомнения насчет того, где и с кем она сейчас, то они отпали. Мне казалось, я точно знал, с кем она проводит вечер.

И все равно не нашел ничего лучшего, как спросить: “Где ты была?”, когда она, наконец, вернулась.

– Не начинай, Ден, ладно? – она сняла полушубок, сапожки и прошла в ванную. У нее была стойкая привычка – приходя с улицы, она первым делом шла мыть руки. Кстати, признак ОКР (мы теперь стали такими “просвещенными” в области психологии, просто ппц, спасибо “тырнету”…) Она всегда мыла руки после улицы и всегда мыла овощи и фрукты с мылом. Не то, чтобы она была так уж помешана на чистоте, но… словом, у каждого свои причуды.

– Что значит, не начинай? – я, похоже, действительно, начинал. Начинал заводиться. Хоть и знал отлично, что ни к чему хорошему это не приведет. – Я не могу спросить у своей девушки, где она была до десяти вечера?

Настя обернулась. Вид у нее был не то, чтобы виноватый… но определенно невеселый.

– Это не то, о чем ты думаешь.

– И о чем я, по-твоему, думаю?

– Я же сказала – не начинай, – она прошла мимо меня в свою комнату и стала переодеваться в привычную домашнюю одежду – короткие джинсовые шорты и футболку. Одну из множества своих футболок, которые просто обожала (в отличие от всей прочей одежды. А платья она так просто ненавидела… хотя платья у нее имелись. Вечерние, как правило. Вечерние…) Я опять почувствовал, что закипаю.

– Со своим банкиром была?

Она покраснела. И взгляд ее стал злым. Вообще, ее взгляд крайне редко бывал таким. Лишь в те моменты, когда она действительно гневалась (а это происходило достаточно редко).

– Да! – отчеканила Настенька, – Да, я была с ним! Мы просто поговорили, расставили точки над i. Доволен?

И, опустившись на диван, полезла в сумку за сигаретами. (Что тоже было не совсем характерным – она в моем присутствии обычно не курила. Точнее, не баловалась. Та пара-тройка сигарет (максимум), что она могла выкурить за неделю, полноценной дурной привычкой назвать, пожалуй, было нельзя. Именно “баловством”.)

Я почувствовал себя погано. Словно в меня плеснули помоями. Правильно, сам виноват, сам напросился. Кто меня за язык тянул? Ведь так просто все было спустить на тормозах…

– Не понимаю, о чем было говорить… с ним, – буркнул я и ушел назад, в комнату, условно являвшуюся гостиной, к своему компу. “Расставили точки над i?” И как, интересно, это понимать?

Настя ушла на кухню. По звукам оттуда я понял – поставила чайник. Культуре чаепития ее научил отец, большой знаток таких вещей. Во всяком случае, чайных пакетиков они дома никогда не держали. Чай заваривался “по всем правилам”, в заварном чайнике.

Какое-то время я безуспешно пытался сосредоточиться на реферате, потом понял, что это бесполезно и направился к ней.

Она стояла у окна, с чашкой чая в руке. С невеселым видом. В мою сторону даже не посмотрела.

Лорд хрустел своим кормом. Когда Настенька возвращалась домой, он обычно от нее не отходил. Охранял. Даже от меня. Хотя я давно был для него “своим”, но, видимо, все же не окончательно.

– Ты теперь регулярно будешь мне устраивать сцены ревности? – спросила Настя, не оборачиваясь. – “Веселая” перспектива, ничего не скажешь…

Я промолчал. Можно было ответить: “Пока ты мне будешь давать поводы”, но это являлось враньем. Поводы она давала мне регулярно. И я регулярно все спускал на тормозах.

Просто мне… надоело. Вот верное слово – надело. Надоело, что она водит меня за нос. И неважно, что с банкиром у нее было всё основано на холодном расчете, а со мной она была (условно) “по любви”. Я все чаще сомневался в ее любви. Даже так – “любви” (в кавычках).

По-настоящему она никогда меня не любила. Так, во всяком случае, я думал. Она просто не отталкивала меня. Как добрый человек не отталкивает ластящегося к нему щенка или котенка.

Какого черта мне в голову тем вечером лезли мысли одна поганее другой? Моя бабуля сказала бы – “сглазили”. Она любую неприятность (практически любую) могла объяснить “сглазом” или “порчей”. Впрочем, глупость как одну из причин неурядиц она тоже не исключала. Мудрой была моя бабушка…

Я взял с сушилки свою чашку, тоже налил себе чаю, присел на кухонный диванчик. Сделал глоток и зашипел. Крутой кипяток обжег губы. Черт… я отставил чашку от себя. Настя слегка усмехнулась, подошла, тоже присела рядом. И легонько погладила меня по плечу.

– Дурашка, – сказала еле слышно, – Если я говорю, что там все закончилось, все действительно закончилось. Когда ты научишься мне доверять?

– Зачем тогда было с ним видеться? – моя злость на нее, конечно же, уходила. Стремительно. Ей всегда мастерски удавалось спустить начавшийся конфликт на тормозах.

– Затем, что я все еще числюсь его референтом, – она тихонько потерлась щекой о мое предплечье. – И какое-то время буду числиться, пока мне не подыщут замену.

– Ясно, – выдохнул я, в свою очередь запуская пальцы в ее густые, роскошные волосы. Настя подняла голову, посмотрела на меня с улыбкой.

– Ты милый, даже когда сердишься. Если кому-то и ревновать, так мне.

– Я тебе поводов не давал.

– Мало ли, – она тихонько провела ладонью по моей щеке, – Повод, по большому счету, неважен.

Я ее поцеловал.

Мы снова были вместе. И все мои поганые мысли и подозрения ушли куда-то вглубь сознания, по крайней мере, до поры до времени.

И не было никого, на всем белом свете, кроме меня и моей девушки. Моей любимой девушки.

Не было.

* * *

Ирина

“Попала… но в сказку ли?”

“А ты думаешь, в сказку попала?” – именно так и думала Ирина, тридцатилетняя женщина-криминалист, разведенная крашеная блондинка. Дама, приятная во всех отношениях. Думала, что и впрямь “попала в сказку”.

Но думала, разумеется, “тихо”. С неким суеверным чувством – как бы не сглазить. Как бы не убедиться в конечном итоге, что и новый ухажер (новый мужчина), собственно, такой же “козел”, как и остальные. Ну, разве что более обаятельный, лучше воспитанный (точнее, вышколенный). Даже не лишенный светского лоска (насколько Ира могла судить о “светскости”, не будучи “светской львицей”).