По морям, по волнам

И сейчас, в этот предоставленный ему час отдыха, епископ наслаждался Вест-Индским какао, вкушая его из сервиза бесценного мейсенского фарфора.

Луна и недавно изобретенные газовые фонари не разгоняли мглы на пустынном Олдпорт-сквер, с его искривлёнными от старости липами. Сквозь тихую темень прорезался звук подъезжающего экипажа. Выглянув в окно, его преосвященство увидел извозчика и слуг в зелёных сюртуках и клетчатых фирменных кепи. Экипаж остановился перед крыльцом особняка.

Помощник постучал в двери просторного кабинета, и после специально выдержанной угодливой паузы, спросил:

— Не угодно ли вам принять отца Викента Морини?

Епископ кивнул в ответ, автоматически погладив массивное золотое кольцо-печатку с золотой саламандрой.

Высокий, слегка сутулящийся отец Викент возник на пороге. В противоположность плотному епископу, этот священник был поджар, как гончая, и неприметен. В его чёрных глазах нельзя было рассмотреть ни мыслей, ни вспыхивающих чувств. Но мягкий голос настолько успокаивал, что очаровывал всех грешников.

Вошедший обладатель волшебного гипнотического таланта, расположился и, получив разрешающий кивок головы, неторопливо начал:

— Ваше преосвященство, меня привело к вам неотложное дело, которое

затронуло наши интересы. Вы, несомненно, в курсе дел одного нашего общего знакомого. Я говорю о почётном прихожанине вашего собора, владельце линдонского отеля «Медведь», благодаря которому мы можем без технических сложностей обмениваться интересующей нас информацией. Мужа сего едва ли следует называть истинно верующим, но и еретические взгляды его касаются только плотского греха, поэтому остальные благодетельные услуги его долгое время были важны для общего спокойствия нашей паствы. Успехи его неоднократно были оценены Великим Римским Триумвиратом. Однако, у нас появилось подозрение в утечке передаваемой нам информации. Этой господней душе пора отдохнуть от своих трудов, к тому же, у него есть молодой и способный воспитанник.

Подумав, священник утвердительно кивнул головой:

— Насколько мне известно, прихожанин… Ммм, занимался многими славными делами. Несомненно, это покровительство коснется и следующего достойного прихожанина.

Отец Викент продолжал:

— Мы получили прискорбное свидетельство величайшей потери. Интересующий нас документ попал в руки имперских служек и расшифрован. Хотя официальной экспедиции в Бхенин, конечно, не будет (кто рискнёт сунуться к берегам богов Эдо!), но послать кого-то неофициально, они себе в удовольствии не откажут. Также, мною получено сообщение от святого отца Руиллиди Мариолани, что герцог Ампл усиленно занят поисками подходящей кандидатуры.

Лицо епископа выражало вежливое внимание:

— Кому же будет поручена экспедиция? Это весьма неприятная новость!

— Станислав Бертран Эль Грейсток, младший отпрыск хранителей научных коллекций и предметов искусства во дворце. Он, готов действовать, как лицо, с полномочиями, полученными от самого герцога.

— Если цепь розысков не оборвется на его гибели в индских водах, то наши усилия тоже не пойдут на пользу: и, хотя герцога устранят, но и Святой Римский Триумвират недополучит около двадцати миллионов. В этом случае наше соглашение между двумя ветвями ордена, то есть с вами, также не сохранит свою силу: часть договора не поступит в распоряжение вашего епископства. Если же Эль Грейсток вернётся с истиной, то и герцог сможет легко сохранить своё положение. В этой ситуации все усилия церкви, окажутся бесполезными.

— Это совершенно невозможно! Представьте себе размеры катастрофы, которая разразилась бы в Северном владении…

— Согласен, но меня больше волнует размер ущерба, для нас. Позвольте обратиться с прямым вопросом: можем ли мы рассчитывать на вашу помощь, как и раньше?

— То, что возможно, я готов сделать для… Общей пользы нашей паствы…

— Аминь! — выдохнул его собеседник. — Я буду рад, передать эту новость Святому Престолу.

— Затрудняюсь что-либо посоветовать. Однако, если Триумвират не получит ростки, то вся прибыль от морской торговли станет тесно связана с нагло набирающей обороты толстой островной жабой!

Епископ кивнул, соглашаясь.

***

Полковник Бруно (бывший несколькими днями ранее художником Поваротти) и два его офицера только что завершили расследование событий, казалось бы, так не связанных друг с другом в начале, и так скрученных в тугой узел в конце следствия. Пока пресса возмущённо требовала навести порядок и настаивала искать виновников всех злодеяний, происходящих в Отечестве в соседних странах, сыщики трудились. При участии властей, они выяснили, что убийство на Фок-бридже, гибель двоих человек на постоялом дворе, внезапное исчезновение агента Триумвирата и странные, подслушанные ими разговоры в отеле — звенья одной цепи. Доклад лёг на стол руководства, которое, сделав соответствующие пометки и выводы, отнесло его на утверждение выше.

В этот же день вечерним дилижансом прибыл в поместье Грейстоков курьер с депешей военного ведомства. В этом письме министр спешил известить, что Её величество королева повелела объявить наглого искателя приключений и младшего отпрыска старинного рода прощённым, несмотря на недавнюю потерю трёх её галеонов. Британскому флоту было поручено «не увидеть» новый путь его единственного корабля. Вместе с тем, королева изволила пожелать доброго пути сэру Станиславу.

***

Мистер Буркло, владелец отеля «Медведь» собрался посмотреть свет. Ему предстоял путь до Ливорно на корабле «Эссенсиональ». В пути же он сделал себе недельную остановку в Маарсе. Тёплый южный портовый город встречал весну. Морской ветер будоражил предприимчивый ум, и проглатывающий запахи пробуждающейся весны, тёплого солнца и ветра, новоиспеченный турист искал себе друга на ночь. Щедрость южного ветра меркла перед щедростью нувориша. И уж совсем на прощанье, он показал «этим южанам», на что способен джентльмен, завершающий свой отдых!

Чудесные усы, аккуратно подкрашиваемые каждый день басмой, предмет его гордости и восхищения победительно смотрели вперёд. Прошло всего две недели, и вот он имеет свободу и чек на предъявителя в банке «Маарс». Вещи отдыхающего находились на корабле, а сам он охотно стал центром внимания портового кабака. Красное, от чувства собственного превосходства, лицо выражало полное пренебрежение к количеству требуемой с него наличности.

Оплачивая счёт он швырял ассигнации с такой силой, что имей бумага вес полноценных серебряных монет, мраморная столешница треснула бы, а металл расплющился.

Наконец, успокоившись и присмотревшись, он сам подсел к чернявому морячку с плутовским лицом. Этот бывалый авантюрист, назвавшийся шкипером и якобы отставший от своего корабля по причине весьма скользкой, только что пережил суд по поводу своего грехопадения и искал работу. Любитель молоденьких мужчин с сомнительной репутацией и его новый друг, в результате знакомства, выпили и предполагаемый морской волк пустился провожать своего друга до самой корабельной стоянки. Оставшиеся на пирсе видели, что оба сели в шлюпку. По дороге весёлый мистер Буркло развлекал знакомца анекдотами о своих житейских неудачах, а морячок делился своими.

Через сутки перед отходом корабля боцман проверял наличие пассажиров в каютах, вещи мистера Буркло оказались на месте, но сам он на борт не взошёл. В трактир же не вернулся его провожатый, вероятно, окончив свои дни в какой-нибудь портовой драке.

Трактирщик и боцман не догадывались, что на шлюпе эти два относительно почтенных джентльмена, говорившие между собой с грубыми ошибками, долго убеждали

друг друга, подкрепляя убеждения солидными оплеухами и ножевыми ударами. Невезучий матрос шлюпа тоже исчез. Через трое суток на берег вынесло страшный предмет. При внимательном рассмотрении предмет оказался человеческой обкусанной рыбами кистью, на тыльной стороне которой четко выделялась татуировка в виде саламандры.