По наследству

– Сорок дней отметим, а после я постараюсь всё устроить так, чтобы вас с Гошей не обидеть.

Анатолий, помимо сжигания старого бурьяна, когда разозлился на дочь за совет переодеваться, еще для дома привез машину чернозема и два мешка капусты. Когда разворачивался грузовик с черноземом, то нечаянно повредил угольный сарай Насти Балаболихи. Хорошо, что хозяйка считала главным предначертанием в своей жизни приятно провести время в компании собутыльников. Анатолий загладил трещины на стенах сарая раствором, а сердце Насти смягчил бутылкой водки, которую они вместе и распили под обширным кустом сирени Балаболихиного палисадника. Капусту Саша с Ольгой порезали на засолку – но, доверяясь подруге-повару, Саша поняла, что они переборщили с солью, и капуста не удалась. Сорок дней Валентине отметили достойно – в кафе, Анатолий принимал большое участие, однако, на этом список его добрых дел для семьи закончился. Теперь он занялся строительством личного счастья.

Даже не глянул Анатолий на двух промежуточных невест, со слов дальних родственников, женщин степенных, со своими домами, с взрослыми, отдельно живущими детьми. Но они выдвинули одно требование: чтобы супруг был непьющий или малопьющий.

– Пил, пью, и пить буду, – просил передать он невестам.

Получается, Нина Михайловна Багряницкая, главный бухгалтер фрунзенского продовольственного магазина приснилась Саше в образе собаки, пришедшей во двор. Познакомила Анатолия с бухгалтершей свояченица Михалыча Галя – продавщица, преследуя две цели: выдобриться перед начальницей, и чтобы хороший мужик не пропадал. Она расхвалила на все лады Анатолия, и бухгалтерша, учитывая, что Михалыч не будет дружить абы с кем, рискнула на знакомство.

Саша изредка видела эту женщину в магазине. С узкой костью и довольно сухая, она всегда держалась так строго, что казалась суровым человеком, а ее лицо с правильными чертами, было ощущение, не знало улыбки.

Учитывая желание отца обязательно жениться, дочь ничего не имела против Нины Михайловны, потому что была уверена – жить к ним она не пойдет, а у отца будет хоть какая-то цель в жизни. Саша не испытывала ревности к подаркам, которыми отец задабривал свою пассию и ее дочь – студентку, тогда как собственную дочь он на протяжении нескольких лет забывал поздравлять с днем рождения. К негодованию Нюси, он отдал ножную швейную машинку родственнику Нины Михайловны.

– Сашок, давай втянэм до тэбэ матэрину машинку.

– Ба, пусть отдает.

– Ну як жэ пусть?

Переругавшись с Нюсей дома, Анатолий пришел по ее следам к Саше.

– Мать сказала, что тебе нужна машинка.

– Не нужна, – с театральным восторгом ответила дочь.

– Я эту машинку покупал…

– Конечно, ты. Ты и эту покупал, – Саша указала на шкаф, где стояла старенькая подольская машинка, которую Валентина подарила ей еще в пятом классе, – маминого ничего не было, всё только твое. Так что забирай.

Оскорбленный непониманием, он пошел за родственником Нины Михайловны и вместе они увезли машинку.

Саша много потворствовала отношениям отца с бухгалтершей. Не раз уговаривала его не увлекаться выпивкой и следить за своей внешностью. Поначалу у родителя все складывалось неплохо. Он даже ходил кормить кур и работал в саду, пока Нина Михайловна гостила у родни на Украине. Сашу многое удивляло; в первую очередь то, что теперь отец приходил вовремя с работы. «Мама всю жизнь его поджидала да выглядывала, а он не торопился». И поражала нестыковка между тем, как он убивался на похоронах – дети опасались, что он не переживет горя, – и тем, как быстро стал искать замену жене. Но удивляйся – не удивляйся, а куда денешься от отцовских штучек.

– Подаркы йэы носэ, а обстируешь ёго ты, – ворчала старуха.

– Так не зря она бухгалтер – всё прикидывает, да рассчитывает, – с оптимизмом в голосе поясняла внучка.

Домашние ждали – вот скоро Нина Михайловна заберет Анатолия к себе, и заживут они тихо – мирно. Но это событие отодвигалось и отодвигалось. То кто-то сказал жениху про какие-то давние ее отношения с кем-то, и он устроил разбирательство. Саша увещевала:

– Зачем ты собираешь сплетни? Человек жил без тебя почти шестьдесят лет, и чего ты хочешь от нее? Она не гулящая, это точно. Так что извинись, и больше спрашивай с себя, чем с других. Опять в подпитии?

– Ну, выпил пять капель… Ладно, пойду мириться.

«Молодые» помирились, но Саша продолжала обстирывать отца, а Нину Михайловну продолжал точить червь сомнения. Только ее дочь-студентка свыклась с бой-френдом матери, как зависла новая угроза – старший сын скооперировался с Анатолием, и повадились они «соображать» на бутылку.

В побегушках да в ухаживаниях прожил Анатолий осень, зиму и весну. Летом, Гала продавщица пригласила его с Ниной Михайловной на свадьбу своей дочки. Анатолий не сдержался в рамках приличий – из-за пустяка поссорился с Ниной Михайловной, и даже сделал попытку замахнуться на нее. Вор в законе Стародубец, как почетный гость и кум Гали, дал указание вывести скандалиста из-за стола. Привыкший «держать верх», Анатолий только благодаря водке и тиранству над дряхлой своей матерью вернул душевное равновесие.

Почти всегда под градусом, он вспоминал былые грешки матери: что была деспотична к покойной жене; что вовремя не искала потерянных при раскулачивании троих детей от первого мужа. А она пыталась тщетно их искать сразу, но были трудности того времени, да новая семья, и еще посыпались дети от Тимофея один за другим, так что сын и две дочери выросли без нее. И вообще, в данный момент было жестоко терзать почти столетнюю старуху, которая всегда о себе говорила к любому случаю: «я, грешница, сказала» или «я, грешница, подумала». Ко всем скелетам из шкафа, прибавилась еще одна проблема – Анатолий стал забывать, куда спьяну кладет деньги. Вместо того, чтобы искать свои капиталы, он вначале устраивал скандалы Нюсе.

– Сашок, знова каже: «Убью. Дэ мои гроши?» «Та нэ знаю, нэ бачила. Та и на шо воны мэни? Я пенсию Саше виддаю, а от тэбэ вона нэ возьмэ».

Саша шла и прорабатывала отца, и конечно, в его глазах была дрянь – не человек. Для дочери отец был мрачноватой загадкой очень давно. И если раньше мрачноватое впечатление освещалось матерью, которая будто фонариком подсвечивала его достоинства – а они, конечно, были, – то теперь разница не характера, а интеллекта никак не могла зажечь даже искру. В потемках отцовской души дочь только натыкалась на кучи строительного мусора того, что осталось от его достоинств.

То ли упорство, то ли, в самом деле, романтическое чувство погнало Анатолия в конце лета мириться с бухгалтершей. Саша была этому только рада, как шансу приличного, а не пропойного существования родителя. Она не смогла отбиться от его просьбы срезать розы, которые выращивала для годовщины смерти матери.

– Саш, ну срежь розы… Как я пойду на день рождения без цветов? А завтра мы купим.

– Ты, наверное, думаешь – умер человек и ничего не знает. Мертвые больше нас знают. Нельзя мертвых обижать.

– Саш, ну срежь розы. Завтра я лучше этих куплю.

Она, стыдясь своего малодушия, срезала цветы и подала их повисшему на забор палисадника отцу. Чуть позже, не столько из любопытства, а сколько для порядка, пошла в магазин и навела справку – действительно, у бухгалтерши был день рождения.

Вскоре, умная Нина Михайловна сделала правильный выбор – не стоит связывать жизнь с человеком, который не может контролировать свои пагубные страсти, и дала Анатолию окончательную отставку. Дома он усилил террор против Нюси и огрызался на каждое слово дочери.